Екатерина Фёдорова. "О красоте и чести. Жизнеописание потомка Рюрика князя Никиты Дмитриевича Лобанова-Ростовского". - М.: Издательский Дом ЯСК, 2023
«Аристократ — это умение работать, в том числе руками», - утверждает Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский, князь из рода Рюрикова. Леность и функциональная беспомощность – это не барство, но убожество. Да, вернёмся к его сиятельству Никите Дмитриевичу: у него дивной формы руки – изысканные и крепкие. Выхоленные руки человека, тем не менее, умеющего трудиться.
Лобанов-Ростовский известен в России, Болгарии, Англии, США, Иране – в тех странах, с коими была связана его непростая судьба. Он человек-легенда, и жизнь его – розы и тернии. Всего – поровну. Ошеломляще привлекателен, образован, ироничен. Человек с авантюрной жилкой – в наилучшем значении этого слова. Бонвиван и комильфо – а этого ныне так мало даже в светском обществе. «Но что мы знаем о нем как о человеке? - вопрошает автор книги «Честь и красота» профессор МГУ Екатерина Фёдорова, - Какова была реальность, которая его окружала, как он принимал её или противостоял ей? Как закалялся? Как изнемогал и получал неизлечимые травмы? Как «выплывал» и стал значительной личностью? Об этом не расскажешь, не поместив читателя в контекст реальных обстоятельств его жизни».
Фёдорова, отлично зная характер и натуру князя, создала не глянцево-приглаженную биографию с бутоньерками да бонбоньерками, а увлекательное повествование с интересными, порой шокирующими деталями, нюансами. Автор открывает нам неординарного героя. Трагическое перемежается с лирическим, а триумфальное – с забавным. Фёдорова пишет: «Есть такой фокус — секрет кулинаров. Горячий пирог из духовки разрезаешь, а там… ледяное мороженое. А тут фокус наоборот. Хрустальный лёд вокруг чела прекрасного Антиноя, строгий голос, не допускающий ни малейшего намека на проявление эмоций, а внутри — горячее, чувствительное сердце. Таков Никита Лобанов-Ростовский».
Прежде чем говорить о самом князе, Фёдорова напоминает читателю о его предках; о том, сколь много сделали они для России, а поэтому возникает закономерная горечь – представители дворянства и так называемого «культурного слоя» после революции были рассеяны по миру. Как бы то ни было, это не пошло на пользу обществу – любая революция, в отличие от эволюции, всегда варварство, даже, если она зиждется на идеях справедливости и светлого будущего.
Итак, Лобановы-Ростовские оказались в Болгарии, где в 1935 году родился Никита Дмитриевич. Книга снабжена фотографиями - вот очаровательный мальчик, словно бы сошедший с рекламного плаката эпохи Ар деко. Детство, начавшее так солнечно, заволоклось тучами – после того, как Болгария, перестав быть монархией, сделалась коммунистической, Лобановы-Ростовские претерпели множество скорбей, и в книге подробно описано, как одиннадцатилетний ребёнок сидел за решёткой.
Далее будет ясно, что вся его жизнь - вопреки обстоятельствам. Что помогало? Ум, воля, упорство и – самоощущение. Если у буржуа реквизировать его заводы-газеты-пароходы, он превратится в ничто, а коли у патриция отнять всё, включая свободу, он всё равно останется нобилем. Лобанов-Ростовский говорит: «И уже никто не может отнять его [титул] у меня. Могут арестовывать, освобождать из тюрьмы, но мое княжеское достоинство остается во мне». Судьба, как заплыв против течения. Стать чемпионом по плаванию – в прямом и переносном смысле!
Надо было выживать, а это означало принятие чётких правил игры: «После возвращения из тюрьмы я учился в болгарской школе, и стал пионером. Были даже намерения принять меня в комсомол. Хотя, бесспорно, я кому-то казался неблагонадежным, в комсомол меня приняли. Однако я вызывал и некое уважение тем, что был усердным учеником и чемпионом по плаванию». На фотографии – Никита-пловец, редкостной красоты юноша. Античная лепка форм! Кажется, что столь совершенны могут быть лишь статуи.
Головокружительный прыжок – изгой становится идеалом. Чемпион Болгарии 1951 года – это звучит громко. Но потом случило то, что и должно было случиться: «Первая любовь… Это было изумительно и осталось во мне на всю жизнь. Мне было семнадцать лет. Лили Асенова была стажеркой-преподавательницей. Я открыл для себя секс… и перестал быть чемпионом Болгарии по плаванию, потому что занимался им столь же усердно, как и предавался плаванию». Екатерина Фёдорова намеренно включила пикантные откровения в свой серьёзный труд – образ князя перестаёт быть «ледяным», и мы видим живую энергию мужчины, который честно признаётся, что любит секс.
Хороша страна Болгария, однако, Лобановы-Ростовские воспользовались помощью своего «парижского» дяди – Николая Вырубова (к слову, героя Сопротивления!) и писателя, дипломата Ромена Гари (между прочим, выходца из Российской Империи, виленского еврея!), чтобы оказаться на Западе. Париж – дивен и заманчив, но князя Никиту ждал Оксфорд с его незыблемыми традициями. Как жилось отпрыску одной из лучших фамилий? Предоставим слово герою: «Главным образом, голодал я в Болгарии. Да, приходилось и в Оксфорде. Потому что денег было мало. Холодные комнаты — тяжело. В те времена, после войны, — а в Англии сильнее, чем в других местах, — просто ничего не было».
Книга Екатерины Фёдоровой, помимо всего, развеивает мифы. В частности, байку о сытости в послевоенной Европе, которую наши псевдо-либералы обожают противопоставлять советским кошмарам. Так, Англия была нищей страной, а карточную систему в «туманном Альбионе» отменили на пять-семь лет позже, чем в СССР (на мясо аж в 1954 году). Сахарный песок - и тот считался лакомством. Он подавался в ресторанных заведениях, и князь, имея средства лишь на чашку чая, от души брал сахар, превращая напиток в вязкий сироп. Это давало прилив сил.
Полуграмотные люди предпочитают лицезреть Запад каким-то единым пространством, и уже не так важно, как он им видится – парадизом или же преисподней. Так какая из стран в 1950-1960-х опережала всех по части бытового комфорта? Разумеется, Америка! Лобанов-Ростовский вспоминает: «После Англии это был абсолютно другой мир. Очень привлекательный. Дружелюбный. Интересный. Стимулирующий… Шёл расцвет Соединенных Штатов после войны». Впрочем, девушки из американского бомонда показались князю малосодержательными, пусть и красивыми. Финансовая сторона бытия по-прежнему не радовала: «Я пригласил на встречу принцессу Изабель де Франс (Isabelle de France), дочь претендента на французский престол графа Парижского Анри-старшего. У меня было 25 центов. Кружка пива стоила 5 центов. Мы сходили в бар на Третьей авеню, где я ей откровенно сказал: вот что у меня есть. Мы выпили по кружке. Затем я пошёл пешком домой, потому что тогда метро стоило 10 центов».
Захватила геология – романтика, преодоление трудностей, восторг перед мощью природы! В 1950-1960-х геологическая профессия была чуть ли не самой модной во всём мире, в том числе и в СССР, а геологи воспринимались бравыми парнями, суровыми, но с чувством юмора. Такие нравятся женщинам! С фотографий, представленных в книге, на нас глядит Никита-геолог.
Но судьба влекла его всё дальше – коллекционирование, желание иметь произведения искусства и – дарить их, это подтолкнуло к изучению банковского дела и резкой смене профессии. «Деньги я зарабатывал, чтобы иметь возможность собирать русское искусство и пропагандировать его», - констатирует князь. Собирательство авторских эскизов театральных постановок Серебряного века – вот, что сделалось важным. Поразительны мнения князя о Льве Баксте, Александре Бенуа, русском авангарде, о том влиянии, какое имело наше искусство в XX столетии.
Большое место в книге отведено мыслям об аристократизме и о таком явлении, как comme il faut. Лобанов-Росовский - член закрытого и респектабельного лондонского клуба White’s, и посему рассуждает о «должном» со знанием вопроса. К примеру, облюбованный российскими нуворишами «Роллс-ройс» для члена White’s — это неприлично. Это - mauvais ton. Правильный тон - редкость: «Не во всех аристократах он проявляется. Выраженное эстетическое начало. Поэтому Георгий Гогенцоллерн не может соответствовать тому, на что они с его матушкой претендуют».
Сфера предпочтений и вкусов у Лобанова-Ростовского – велика. Работая на Востоке, он пленился не поверхностным ориентализмом, но захотел понимать истоки: «Мне было интересно понять хотя бы часть исламской психологии. Для этого я погрузился в священный Коран. И перелистывал его ежемесячно. Знание Корана дает возможность беседовать с любым мусульманином».
Из книги мы узнаём о плодотворных контактах Лобанова-Ростовского с СССР, о коммерческих сделках, об общении Юрием Андроповым. Великолепен отзыв о «маме» Пушкинского музея - Ирине Антоновой: «Если бы я был в траншеях на фронте и мне надо было выбирать кого-то, с кем идти в разведку, я бы выбрал именно её». Конечно, перечислить всё то, о чём рассказано в книге, невозможно – это надо читать и разглядывать.
Также хочется отметить грамотное и при том - эффектное оформление книги, каждая глава которой предваряется и заканчивается рисунком из коллекции Лобанова-Ростовского. В конце помещена цветная вклейка, где мы видим работы Зинаиды Серебряковой, Михаила Ларионова, Наталии Гончаровой, Льва Бакста, находящиеся в собрании князя. Фолиант смотрится ещё и, как подарочное издание, посвящённое русскому варианту Модерна.
Это - незаурядный сценарий жизни «сложного» человека; повествование, напоминающее бриллиант со множеством граней. Екатерина Фёдорова подытоживает: «Освободился ли он от детских травм? Однозначно нет. Тащит их по жизни. Реализовался? Безусловно, да. Стал успешным не только в избранных профессиях геолога, финансиста, в своих увлечениях — коллекционерства, меценатства, не только в общественной жизни, в социальном плане, в благоустроенности...». Розы и тернии извечно переплетаются, если перед нами – уникальная личность.
По всем вопросам обращайтесь в Издательский дом ЯСК
