Пел любовь – по традиции: нарушая её мерой собственного дара, и опытом, наработанным годами:
Большое горе – не любить,
Но горе и влюбленным быть,
И все же худшее не это.
Гораздо хуже и больней,
Когда всю душу отдал ей
И не нашел душе ответа.
(пер. В. Левика)
Перлами переливались строки, и слова, вложенные в единственные ячейки, поскольку вектор Ронсара – величие, будто испускали таинственное внутреннее сияние раковин.
Показывал всю сложность любви, сплетающей гнездо в груди: гнездо, лелеющее сердце, но и ранящие его: обычно Ронсар показывал крупно-выделено то, как влияет любовь на душу:
Любя, кляну, дерзаю, но не смею,
Из пламени преображаюсь в лед,
Бегу назад, едва пройдя вперед,
И наслаждаюсь мукою своею.
(пер. В. Левика)
Он проповедовал обогащение национальной литературы путем изучения греческих и римских классиков – давших образцы.
Слова перекатываются в пространстве: вглядываясь, поэты угадывает их.
Слова владеют им, распоряжаясь жизнью, его, которой никто не может распорядиться сам – слишком зависима от невидимых воль.
Ронсар был и теоретиком: разработав свою поэтическую доктрину, впервые применил её в «Одах», разошедшихся широко, принесших ему славу – какой тогда была.
Природный лирик, он сочиняет пиндаровские оды, звучащие искусственно, что не лишило его поэзии величия и обаяния.
Философские «Гимны» давались напряжением-натяжений размышлений; он разработал и героико-эпическую поэму, как жанр; и познал приближение ко двору: но и – опалы опалы: неизвестно, что лучше.
Всё лучше: поскольку наполняет поэтический мир: и, созданный Ронсаром, погружённый в общечеловеческий космос, он сияет многим поколениям...
