Шестьдесят лет Наталье Медведевой. Прожила она сорок четыре.
Сожалеть не о чем.
Ни о том, что «рано ушла», ни о том, что «многое не успела».
Всё она успела.
Судьба Натальи Медведевой-художника на зависть цельная и состоявшаяся. Она спела и записала две важнейшие свои пластинки — «Париж, Кабаре Рюс» и «Russian Trip», и в них сказано всё, что следовало сказать. Дальше шли уже вариации. Талантливые, но не принципиальные.
Иконическая обложка диска рок-группы The Cars есть. Смотрит куда-то Наташа, руль влево, улыбается большим ртом. Появись она на десятках обложек, ни о какой иконичности речи бы не шло.
Три тома её сочинений — пожалуй, даже много. Главное вполне умещается в один.
Такой не обременённой ненужным она грядущему останется и достанется. Будет она понята родной страной? Уже понята.
Родная страна это не мемориальная доска на груди многоэтажки, и не строчки в энциклопедии, а мальчики и девочки, особый сорт, что нарождается с упрямым постоянством. В один момент они, взрослея, находят своё отражение в рокоте наташиного голоса, видят свои отчаяние и любовь в безоглядности её стихов. После 2003 года уже состоялось целое поколение, не знавшее Медведеву-современницу, но зачарованное ей. А то что их мало — это прекрасно. Для «многих» всегда есть кому сплясать и спеть.
Остался, правда, непрочитанным поэт Наталья Медведева. Об этом я помню каждый день, потому что сборник «Я рею знаменем...», напечатанный ещё в 1995 в СПб лежит у меня на письменном столе. Он маленький и много места не занимает. Стихи великолепны, я ставлю их выше наташиной прозы. Песенных текстов, знакомых любителям Медведевой-певицы, из них всего процентов пять. Сборник теперь редкий, уже пришла пора его переиздать.
Прежде я любил подробности биографий. Сейчас, находясь ровно в том возрасте, в каком Наташа умерла, понимаю, что подробности бессмысленны, если не передают важного. В большинстве случаев дают лишь расфокус, уводят от главного в незначительное.
Мы общались лет восемь, с 1994 года. Декорации общения — съёмная квартира на Тверской, квартира на улице Гримау, трагическая квартира на Калошином переулке, где разорвался живительный для Натальи Медведевой союз с Лимоновым. Ещё кулисы её концертов.
В квартиру на Калошине переулке я как-то привёл знакомую журналистку, она делала с Натальей интервью. Девица сумела вывести Медведеву из себя. Гнев певицы обрушился на мою башку. Стоило её разозлить, чтоб увидеть великолепие разгневанного тигра.
А еще раньше мы с Лимоновым из квартиры на Гримау волокли на Казанский что ли вокзал пачки новорожденной нашей «Лимонки» (так рассылали мы газету по Руси — через проводников в другие города), был крутой февральский мороз, и бечёвка, стягивающая пачки резала пальцы. Пачек было много, нас — только двое. Провожая, Медведева вручила мне только что вышедшую книжку «Моя борьба» с надписью «Удачи в доставке Лимонки. Тоже борьба!! если учесть местный климат». Тогда надпись показалась мне мелкой и незначительной, но сейчас я люблю её, так как шифрует она поистине прекрасные дни моей жизни. В памяти моей мы так и топаем, подбадривая друг друга шуточками, по льду и снегу в направлении метро «Академическая». И на Лимонове старорежимный тулуп...
Весной девяносто пятого мы вдруг отправились с Наташей и Тарасом Рабко - втроём - на демонстрацию в День Победы. Прошагали целую Тверскую — от Белорусского вокзала до Манежной. Наталья была вся в чёрном. Притихшая, красивая, светлая, рассказывала про детство. Запомнил: в совсем малые годы ей дико нравился покрассовский марш красных кавалеристов. Но только слышала она песню в своей редакции:
Мы красные кавалеристы и про нас
Былинники нечистые ведут рассказ...
Я фотографировал ее на фоне толпы, за толпой — башни Кремля. И Медведева... реет знаменем.
И это именно с концерта Натальи в ЦДХ в ноябре 1996 я умыкнул Светлану, ставшую моей женой на два десятилетия...
Уже после расставания с Лимоновым Медведева звала в гости, в квартиру где-то на Комсомольской. Я так и не пришёл. Моё понимание дружеской лояльности Эдуарду не позволило придти в дом, где она жила с другим.
Последний раз я встретил её за год до гибели в вагоне метро на серой ветке. Она сидела, я стоял и разговаривал с нею сверху вниз. На Наталье были сапоги-ботфорты. Разговор был пустяшный, Наташа спрашивала, можно ли найти спортзал, чтобы подкачать мускулы, потому что она стала слишком худой. При этом должно было соблюдаться условие, чтоб она не слишком привлекала внимание. Конечно, это была бесперспективная идея — она не могла не привлекать внимание.
Категоричная, Медведева всегда требовала невозможного. Это было её меркой и степенью взаимодействия с миром. Когда мир стал не соответствовать её меркам, она не стала дальше жить.
Мой друг, журналист Александр Братерский назвал Медведеву «чёрной шахматной королевой». Однажды Саша подарил Наталье огромную фигуру Чёрной Королевы из комплекта садовых гигантских шахмат, которую свистнул в каком-то санатории.
Чёрная королева. Да, точно...
двойной клик - редактировать изображение
