Прямо накануне Нового года Президент подписал Закон о промышленной политике. Дело это нужное и безотлагательное - промышленная политика. Только вот закон, к сожалению, получился вполне либеральный. Наверное, по-другому и быть не могло: нашим народным хозяйством по-прежнему рулят неолибералы.
Что я имею в виду, говоря «либеральный»? В чём основная идея либерализма? Это всем известно: свободная конкуренция всех со всеми, свободное движение капиталов и товаров, государство устраняется из экономики, максимум что делает – рулит с помощью мер финансового характера. А работают, в частности, в промышленности, - независимые частные операторы, свободно конкурирующие меж собой, а заодно и с другими - иностранными в том числе - аналогичными операторами. Такая вот картина мира лежит в основе либеральных воззрений. Отсюда – необходимость приватизации государственного имущества, ухода государства из экономики. Такой подход закреплён в идеях Вашингтонского консенсуса, который уже множество стран довёл до разорения. И Россия среди них; спасает нас только нефть, газ и ошмётки советской промышленной инфраструктуры. Сомневающихся приглашаю обратиться к «Белой книге» - статистическому сборнику, составленному С.Г. Кара-Мурзой с сотрудниками. Ничего личного – только статистика. Кто не верит статистике, пускай проедется по любой дороге на любом транспорте: пейзаж словно после бомбёжки – кирпичные остовы зданий с выбитыми окнами, горы ржавого железа – вот что осталось от былой индустрии.
В 90-е годы (даже уже и напоминать-то об этом неловко) промышленность исчезала не просто заводами – целыми отраслями. Таким манером, например, исчезло станкостроение – отрасль, в которой работали мои родители. Сегодня сказать – не поверят: в СССР было второе станкостроение в мире (первое в США), а мой приятель детства ездил налаживать советские станки, продаваемые в ФРГ. Сегодня это что-то из области легенд о золотом веке, сказка какая-то.
Таково было практическое действие неолиберальных идей. На месте пусть не самых выдающихся по мировым меркам (а иногда и весьма передовых), но исправно выпускавших продукцию заводов и фабрик ныне видим стильные торговые центры, офисы, склады, а то и просто развалины.
Сегодня промышленность надо не столько восстанавливать, сколько в весьма значительной мере – создавать заново. Что промышленность нам нужна – вроде бы это считается установленным фактом. Мы уже в достаточной мере поупражнялись в роли сырьевого придатка передовых стран и захотели самостоятельной роли. А самостоятельную роль на всём покупном играть нельзя. Тем более, что мы хотим развивать передовую военную промышленность. Слава Богу, что осталось советское наследство, но оно не вечно и не безгранично. Значит – новая индустриализация. И вот … И вот вполне неолиберальный закон. Как тут не вспомнить Черномырдина: «Никогда такого не было – и вот опять».
В основе этого закона, повторюсь, лежит вполне либеральная картина мира. Государство по-прежнему видит себя скорее в роли регулятора, чем непосредственного организатора жизни. Оно по-прежнему не участвует в промышленной деятельности. Поддержка, стимулирование, содействие в продвижении – вот ключевые слова закона.
Противоположность между либерализмом и этатизмом хорошо объяснил классик экономического либерализма Ф.Хайек. При либеральном подходе государство просто устанавливает правила движения, но не указывает, кому куда ехать. А при этатизме (социализме, дирижизме – названия разные, суть одна) государство именно указывает, кому куда ехать. Разумеется, это грубая схема. Но она в высокой степени обнажает суть. Нам сегодня надо, чтобы государство именно указывало, кому куда ехать. Иначе все будут стоять на месте.
Кажется: как прекрасно! Промышленность будут поддерживать. Товарищи дорогие! Поддерживать можно то, что есть. И помогать можно только тому, кто уже что-то делает. Но если чего-то нет и никто ничего не делает – как можно это поддерживать? Ну, чисто логически… Это надо сначала создать. Вот вопрос: кто будет этим заниматься? Никакой частник на собственные (пускай и заёмные – всё равно собственные) деньги никогда не заведёт станкостроительный завод. Потому что не умеет, потому что окупится «не в этой жизни», потому что есть масса других зон приложения капитала, где можно заработать. Вообще, промышленная деятельность крайне трудна и сложна. Виды предпринимательской деятельности по возрастанию трудности располагаются в таком порядке: самое простое – финансовая деятельность, делание денег из денег, потом торговля, и уж потом реальный сектор, промышленность. Так вот кто же будет заниматься этим архи-сложным делом, если есть другие – попроще? Создавай им условия–не создавай – всё равно не будут.
Пора наконец осознать, что единственным актором и демиургом в новой индустриализации может быть только государство.
Не условия оно должно создавать и не поощрять и стимулировать (хотя и это тоже), а прямо браться за дело. Иначе нам всем швах. Оно, государство, должно разработать что-то вроде нового плана ГОЭРЛО: где, что строить, какими силами и средствами. А дальше – ничего не попишешь – назначить ответственных и строго спрашивать за результат. Но об этом, как мне представляется, - и подумать страшно – чтоб вот так взять и составить план. Это что ж – выполнять его придётся? Даже на уровне индивидуальной жизни люди боятся что-то обязывающее планировать – их просто начинает корчить от гнёта принятых на самих себя обязательств: я это наблюдала воочию. Поэтому многие предпочитают ограничиться общими и расплывчатыми пожеланиями. Так происходит и в маленькой частной жизни, и в большой государственной.
Вот написано в законе: «Правительство утверждает документы стратегического планирования». А кто будет стратегически планировать? Кто будет увязывать планы между собой? И кто будет доводить стратегию до каждого рабочего места? Как его зовут, где он затаился – этот стратег? Я без насмешки, я понимаю: работа эта сверхтрудная. Но если уж браться за неё – то с открытыми глазами и с пониманием того, что само собой, с помощью невидимой руки рынка – никакой индустриализации не произойдёт. И никакие «целевые показатели эффективности», поминаемые законом – тоже не помогут.
Вот что кажется мне очень полезным, так это «осуществить подготовку и опубликование в средствах массовой информации ежегодного доклада о состоянии и развитии промышленности». Документ, конечно, не для слабонервных получится, но, можно надеяться, что руководители наши напугаются – и примутся за дело. Иногда испуг бывает благодетелен и благотворен. Только доклад надо делать в физических, а не в денежных показателях, за которыми многое можно скрыть.
Кто же будет осуществлять это чаемую индустриализацию? Как у нас с кадрами? Статья 15 Закона это заботливо предусмотрела. Будет осуществляться «поддержка субъектов деятельности в сфере промышленности в области развития кадрового потенциала». Опять поддержка! – прямо фигурное катание какое-то… Нет бы чохом закрыть все эти финансово-культурологические лингвистические университеты по межкультурной коммуникации.
Когда-то Ильф и Петров с присущим им остроумием показали, как вместо подметания улиц ведут бесконечную борьбу за чистоту. Так и нам сегодня: не кадровый потенциал поддерживать надо, а готовить рабочих, техников и инженеров. А чтобы молодёжь пошла на них учиться, надо отсечь, просто прикрыть, всю эту гуманитарную лабуду. Гуманитариев нужно сколько-то, но не столько, сколько на них учится сегодня, а в сотни раз меньше. Сегодня молодёжь идёт на болтологические специальности потому, что таких мест много и потому что учиться там легче. Так вот их быть не должно.
Большинство выпускников школ должно получать среднее специальное образование по технической специальности. Это должно стать житейской нормой. Самые умные должны учиться дальше – на инженеров, учёных. Говорят, в Советском Союзе было наготовлено слишком много инженеров? Это верно и неверно одновременно: их было много в крупных городах, где инженерши часто трудились пишбарышнями, но их всегда не хватало на дальних заводах.
Неприятность состоит в том, что готовить технических специалистов во многом негде: промышленной базы-то нет. К какой работе их готовить? Но ничего не поделаешь: начинать как-то надо – одновременно со строительством предприятий. За основу надо взять модель завода-втуза, где учение соединено с производственной работой. В сущности, такой была и т.н. «система физтеха», где студенты одновременно с занятиями в институте одновременно занимались научной работой на т.н. базах – в НИИ, лабораториях и т.п.
Но первое, что надо сделать – прикрыть все эти эколого-политологические богадельни. Молодёжь надо «вытолкнуть» в промышленность. Когда-то, перед войной, так сделали в Советском Союзе. Об этом не любят вспоминать, но сделано было вот что. Была введена некоторая плата за учёбу в 9-10-м классе. Не очень много, но всё-таки. Это была, понятно, непопулярная мера, но семьи спрашивали себя, имеет ли смысл учить данного ребёнка, стоящая ли это затрата. При этом учеников фабрично-заводских училищ (их звали тогда «фабзайцами») государство брало на казённый кошт, на полное обеспечение. Для многих это был шанс – и семье облегчить затраты, и профессию получить. Так были созданы трудовые резервы, которые во многом вытянули промышленную работу во время войны. Мои собственные две тётки подростками работали в Златоусте на Урале на эвакуированном туда Тульском оружейном заводе.
Вряд ли сегодня возможны дословные цитаты из прошлого, но общий подход – вполне можно позаимствовать. Кадры, даже невеликой квалификации, надо готовить годами, и убыстрить этот процесс очень непросто.
С интересом прочитала ст.17 про внешнеэкономическую деятельность: когда-то я и сама занималась этим делом. Ну, всё по-либеральному: «содействие в продвижении», «создание благоприятных условий», а также «осуществление иных мероприятий по поддержке субъектов деятельности в сфере промышленности, осуществляющих экспорт промышленной продукции, произведённой на территории Российской Федерации».
Это всё, конечно, неплохо, но хорошо бы как в Израиле: запретить ввозить на территорию любую сельхозпродукцию, которая производится на территории страны. Такие вот «благоприятные условия».
Для того чтобы развивалась отечественная промышленность, производителю нужна твёрдая гарантия протекционизма. Так развивалась любая промышленность в любой стране мира. Или не развивалась, если этого не было. Начинающая промышленность не может конкурировать с промышленностью зрелой, да просто более передовой. Этот вопрос был вполне прояснён ещё в начале XIX века Фридрихом Листом в книге «Национальная система политической экономии». К сожалению, Лист, которого не любил Маркс и обзывал по своему обычаю «филистером», у нас в силу религиозного почтения к Марксу никогда не был популярен. Но мысли Лист высказывал разумные и глубокие. Всем бы его прочитать… Кстати, Витте в конце прошлого века хлопотал об издании его книги и написал к ней предисловие.
Так вот ни о каком протекционизме речи в Законе нет. Разве что обещают «приоритет товаров российского производства» в госзакупках. Это прекрасно: «приоритет товаров российского происхождения», но их ведь ещё сделать надо – товары-то! Их просто нет. Как перейти от «нет» к «есть»? Кто, где, какими силами их будет делать? Какой будет планирующий орган? Кто будет за это отвечать? Вполне понятно, что неолибералы, которые по-прежнему рулят экономикой, просто не мыслят в этих терминах.
То ли дело, «оздоровление финансово-экономического положения организаций оборонно-промышленного комплекса и предотвращения их банкротства» - это привычно-либеральный образ мышления. Не вещи делать, а положение оздоравливать.
Не обойдены вниманием модные ныне кластеры и технопарки. И старые велят развивать, и новые затевать. Кто? Где? Когда? – на этот вопрос прямого ответа нет, но полагается действовать «с учётом стратегии пространственного развития Российской Федерации».
Интересно, расширение Москвы до Калужской области – это тоже в рамках той стратегии?
В общем, Закон о промышленной политике по существу никакой политики-то и не содержит – политики в старинном, аристотелевском, смысле – искусства управления полисом. Управлять – в смысле организовывать и возглавлять – никто пока не готов. Да и невозможно это. Почему? Да потому что есть ряд мер, без которых ничего не получится, никакой новой индустриализации не случится. Вот эти меры:
- монополия внешней торговли,
- запрет трансграничного движения капитала,
- единый государственный банк и
- наличие народнохозяйственного плана.
По-видимому, нужны будут какие-то специальные инвестиционные деньги, которые нельзя обналичить. В Советском Союзе до последних лет его существования существовало два контура денежного обращения – наличный и безналичный. Они не смешивались. Инвестиции осуществлялись только с помощью безналичного обращения, предприятия расплачивались друг с другом – тоже. Безналичные деньги нельзя было обналичить и использовать на потребление. Когда стало возможным (в конце 80-х) это внесло решающий вклад в общий разлад экономики.
Не приняв, притом разом, одновременно, всех перечисленных мер, мы будем всегда носить воду в решете. Если по каким-то политическим причинам этого сделать нельзя – ну, тогда и индустриализации не будет. Ну а Закон о промышленной политике пополнит гигантский компендиум юридической беллетристики: всё вроде правильно, но к жизни не приложишь.
Почему так? Неужели там, наверху, не понимают, что индустриализация при 22% годовых – слабо представима. Что она вообще невозможна, когда Центробанк эмитирует деньги строго под количество поступающей от экспорта валюты. Что при отсутствии народнохозяйственного плана вообще неясно, что делать. Думаю, что это понимают.
Почему же ничего не делают, коли понимают? Вероятно, Россия по факту является не вполне суверенной страной. Колонией-не колонией, но неким протекторатом. А колонии промышленность не полагается: ей полагается производить сырьё, а «фабрикаты» закупать в метрополии. Англия в XVIII-XIX веке брутально запрещала промышленную деятельность в своих колониях – за исключением производства канатов и дёгтя, необходимых ей для её мореплавания. В Бразилии мне рассказывали, что точно так же поступала Португалия. Красивые чугунные решётки, которые сохранились кое-где в Рио-де-Жанейро, привозили морем из Португалии, и стоили они буквально на вес золота.
Собственно, потрясающее озлобление хозяев мира против России, которое мы наблюдаем в последнее время, вполне объяснимо, если принять такую гипотезу. Внешняя политика России (которая, надо сказать, абсолютно не согласована с внутренней) ощущается Западом как бунт колонии. Начни мы настоящую, а не разговорную, индустриализацию – то ли ещё будет. Нынешние санкции покажутся дружеским похлопыванием по плечу. Вот этого, возможно, и боятся власти. И понять их можно. Оттого и Закон такой пустой. Он не просто пустой – он политкорректный. Чтобы не дразнить гусей – нынешних хозяев мира.
А может, причина гораздо проще. Поручили каким-то безвестным бюрократам сочинить закон – ну и сочинили. Из совершенно правильных слов: конкурентоспособность, поддержка, оздоровление, стимулирование, развитие, мероприятие. Бюрократы ведь всегда говорят и пишут хорошие слова, с положительной коннотацией. Вот и на этот раз написали.
