Сообщество «Оборонное сознание» 09:00 15 июля 2022

Последние советские солдаты Кабула

вспоминает Рауф Мехти-Заде

Все мы видели драматичные кадры, как армия США буквально бежала из Афганистана, как бросила почти все свои запасы и все имущество, как американский генерал последним вступает на аппарель военно-транспортного самолета. А как уходили мы? Небольшую серию рассказов об этом мы открываем интервью с Рауфом Мехти-Заде, волею судьбы и дальновидности командования вдвоём с сослуживцем, защищавшим военный городок под Кабулом в течение двух недель, прежде чем передать его афганской армии.

Дмитрий Винник. Рауф, как вы оказались в Афганистане?

Рауф Мехти-Заде. Будучи сыном советского офицера, я, по понятным причинам, выбрал военную карьеру. Военное образование я получил на инженерном факультете Ульяновского высшего военно-технического училища. В частности, мы детально изучали различную топливную аппаратуру, предназначенную для заправки и обслуживания авиации и жидкостных ракет. Меня учили обращаться с таким крайне токсичным видом ракетного топлива как несимметричный диметилгидразин и не менее опасным азотнокислым окислителем, известным как «меланж» или «красная дымящая азотная кислота».

В 1985 году после окончания училища меня направили в воинскую часть в Торжке, в которой я прослужил в общей сложности 25 лет. Меня назначили заместителем командира автороты. В 1987 году в Новосибирской области мы помогали в сборе урожая. Скажу, что для меня это был очень востребованный социальный опыт перед командировкой в Афганистан – я познакомился с людьми самобытной культуры и образа жизни, с местными казахами и сибирскими татарами.

Старшим лейтенантом я прибыл в Афганистан в 1988 году. Меня распределили в 221-й ОБМО (Отдельный батальон материального обеспечения) в Кабуле. Рядом с нами стояла 103-я дивизия. ОБМО осуществлял подвоз авиационных боеприпасов от границы с СССР до аэродромов Кабула и Баграма. В частности, мы снабжали 50-й авиационный полк, который также базировался в Кабуле.

Дмитрий Винник. Полк бомбил на СУ-17?

Рауф Мехти-Заде. Верно, были там и СУ-25. У полка было много боевой работы и критическим фактором для его успешной деятельности было снабжение боеприпасами – авиабомбами, разовыми бомбовыми кассетами и неуправляемыми ракетами. Мне было предложено выполнять обязанности заместителя командира колонны снабжения. Это означало принять участие в обеспечении снабжения лично, т.е. сопровождать колонны вплоть до Хайратона на афганско-советской границе. Сейчас это граница с Узбекистаном. Именно там загружались колонны наших КАМАЗов.

Дмитрий Винник. Это городок, где находится тот самый прославленный в фоторепортажах железнодорожно-автомобильный мост через приграничную Аму-Дарью?

Рауф Мехти-Заде. Совершенно верно. Наш путь лежал через перевал Саланг. Это также известный своим драматизмом маршрут. Полк периодически находился на грани ракетно-бомбового голода и кому как не подразделению технического обеспечения было решать эту проблему? Когда я прибыл, была поставлена боевая задача отправить три роты КАМАЗов в Хайратон за боеприпасами и шла речь о его сопровождении. Мой командир спросил меня очень просто: «Морально готов?» Я ответил утвердительно. Это был мой первый рейс и мое первое боевое соприкосновение.

Дмитрий Винник. Как это выглядело?

Рауф Мехти-Заде. Колонна состояла из 40 КАМАЗов, по распорядку на каждом десятом для защиты ставилась «зушка» – зенитная пушка ЗУ-23. В этом рейсе у нас было две сдвоенных «зушки» и почему-то одна одинарная.

Дмитрий Винник. Насколько они были эффективны?

Рауф Мехти-Заде. Весьма эффективны. И психологически тоже – когда эти штуковины стреляли очередями по окружающим склонам, это было весьма впечатляющее зрелище – от скал даже каменные брызги отлетали. Шофёр мне достался опытный. Он периодически на меня поглядывал, особенно после каких-то шумов. Я не придал особого значения шумам на горной дороге, — на ухабах периодически что-то бренчит и лязгает. Когда мы приехали, водитель осмотрел машину и показал мне дырку в кабине с моей стороны. «Это стрелок не взял верное упреждение, товарищ командир!», – объяснил мне боец, указывая на дырку. Пуля попала в спальное место непосредственно за мной. В первом же рейсе!

Дмитрий Винник. Как вы к этому отнеслись?

Рауф Мехти-Заде. Волноваться было поздно, это только подтверждало известную истину, что сопровождение колонн дело рисковое. Но на этом мои приключения первого рейса не закончились. Забрав груз в Хайратоне, мы отправились в обратный рейс. На обратном пути мы попали в засаду в районе Пули-Хумри. Как только начался обстрел, мы с водителем вывалились из машины и залегли за ней. Я вознамерился стрелять из своего АКСУ, а он не стреляет! Не помогли никакие манипуляции. В итоге я взял автомат у водителя и стрелял из него. В конечном счете «зушки» успешно подавили огнем противника и отбили у него охоту громить нашу колонну. Обошлось без потерь. Мы успешно вернулись в Кабул, и я тут же направился на склад боепитания, где мне перед рейсом выдали ПМ и АКСУ. Обращу внимание, что, получив ПМ, я тут же проверил его, произведя выстрел в ящик с песком. Когда я собрался проверять автомат, прапорщик всплеснул руками и воскликнул: «Зачем!? Все проверено, не переживайте». И вот, я заявился на склад боепитания и на глазах прапорщика и машинистки передернул затвор, вскинул автомат и начал стрелять, однако выстрелов не последовало. В общем, устроил небольшую панику и переполох. Автомат разобрали и, что бы вы думали, – в нем не отказалось бойка! Прапорщику стало страшно неудобно и даже стыдно и, во избежание разрастания скандала, он выдал мне бутылку спирта. Разумеется, я простил его – кто бы мог подумать, что у автомата Калашникова вообще не окажется бойка?! Это событие из разряда почти немыслимых.

Дмитрий Винник. От Кабула до Хайратона путь не близкий, включая сложный подъем на высокогорный перевал и спуск с него. Где вы останавливались на отдых и как обеспечивали безопасность?

Рауф Мехти-Заде. Обычно мы отдыхали после Саланга за Пули-Хумри. Мы ставили наши грузовики в квадратное каре, примерно, как это делали чешские гуситы со своими боевыми повозками. В угловые КАМАЗы отряжались караульные. Кроме того, двое часовых выставлялись внутри ограждаемой территории. Однажды нам пришлось отразить ночное нападение. Это было в «час быка» – самое темное время перед рассветом, когда человеку особенно тяжело сопротивляться сну. У нас не было будильников, но перед сном я поставил себе задачу проснуться в 4.20 – проверить караулы. Проснувшись, я первым делом направился к большому костру. Мало того, что костры ночью было запрещено жечь, так караульные распалили его еще и сверх всякой разумной меры. Ночи в горах и пустыне, как известно, холодные и это желание было вполне объяснимым. Но это было не только прямым нарушением приказа, но и безрассудным поступком. Мы даже курили по ночам, закрывая сигарету ладонью. К моему пущему удивлению и гневу я обнаружил, что караульные спят. Я возмущено стал пинками расталкивать караульных, высказывая им абсолютную недопустимость подобного поведения. Досталось им и за яркий костер, способный привлечь внимание противника к нашему биваку издалека. Подняв начальника колонны, мы пошли проверять угловых караульных. Когда я рывком открыл дверь одного из КАМАЗов, на меня буквально вывалился спящий часовой! Его сон был настолько глубок, что это вызывало скверные подозрения. Однако, вовсе не работа с провинившимся личным составом была актуальна в тот момент, – срочно требовалось оценить обстановку вокруг нашего ослепшего лагеря. Как вскоре стало ясно, это было сделано крайне вовремя! Вглядевшись в темноту с одного из направлений, я обнаружил достаточно многочисленную группу людей, крадущихся в нашу сторону. Я не стал выяснять принадлежность этих людей и скомандовал: «В ружьё! К бою!». Мы быстро выставили ДШК и открыли огонь по «духам». Вскоре подключилась «зушка», окончательно обратив противника в бегство. Они драпали долго – вплоть до пределов нашей видимости.

Дмитрий Винник. Удалось кого-нибудь подстрелить?

Рауф Мехти-Заде. Очевидно, что да. При осмотре утром мы нашли следы волочения раненых или убитых. Следует отметить, что моджахеды, по-возможности, забирали с собой тела погибших.

Дмитрий Винник. Выходит, что если бы не ваша проверка караулов, скорее всего, вас бы всех перебили?

Рауф Мехти-Заде. Наверняка так оно бы и было. Я понимаю, что ночью в горах очень тяжело сопротивляться сну у жаркого костра в самое холодное время перед рассветом, которое еще и биоритмически располагает ко сну. Ответственные часовые обычно следят не только за собой, но и друг за другом, тормоша клюющих носом товарищей. Очевидно, это был не тот случай.

Дмитрий Винник. Бывали случаи трагических развязок?

Рауф Мехти-Заде. Конечно. Их было немного, но мы были наслышаны о подобных драматичных уроках и относились к организации караулов предельно серьезно и внимательно.

Дмитрий Винник. Как наказали столь сильно провинившихся караульных? Отправили на «губу»?

Рауф Мехти-Заде. У нас не было «губы», поэтому им просто выписали 5 нарядов вне очереди. Пока весь личный состав парился в бане и отдыхал после рейса, нарушители дисциплины чистили туалеты и выполняли прочие неприятные обязанности. И так – 5 раз подряд.

Дмитрий Винник. Сколько рейсов вам пришлось совершить?

Рауф Мехти-Заде. С мая 1988 по январь 1989 мы сделали 11 или 13 подобных ходок «туда-обратно», – точно сейчас не помню.

двойной клик - редактировать изображение

Дмитрий Винник. Все рейсы были столь же опасны, как и первый?

Рауф Мехти-Заде. Нет, далеко не все. И этому положению дел способствовал интересный и интригующий случай, случившийся как раз со мной.

Дмитрий Винник. Расскажете?

Рауф Мехти-Заде. Охотно. В одном из следующих рейсов мы остановились передохнуть в месте, которое считали дружественным. Вокруг сновали местные «бачата» – подростки, торговавшие всякой мелочью. Кто-то из наших окликнул меня: «Мехди-Заде!». Это по паспорту имя написано через «т», но вместо него должен быть звук «д». Этот оклик произвел эффект на бачат, – сначала они уставились на меня, внимательно разглядывая, а затем резко свернули свою торговлю и убежали восвояси. Через несколько дней после возвращения на базу в Кабул меня позвал командир и сказал: «К тебе пришли! Иди встречай». На КПП я, к моему изумлению, обнаружил целую делегацию старейшин. Они сначала поклонились мне, а затем мы два раза по мусульманскому обычаю соприкоснулись щеками. Я попросил своих сопровождающих проявить гостеприимство и напоить гостей чаем. Все было организовано быстро – импровизированный дастархан был собран из ящиков. Как скоро стало ясно, собрались старейшины племен по пути нашего снабжения.

Дмитрий Винник. Зачем они собрались?

Рауф Мехти-Заде. Они собрались проявить мне некое религиозное почтение, среагировав на мое имя «Мехди», что тоже самое что и «Махди» – имя грядущего 13-го имама.

Дмитрий Винник. Они решили, что вы принадлежите к сословию сеидов – потомков ближайших соратников пророка Мухаммеда?

Рауф Мехти-Заде. Судя по всему, именно так. Моя мать русская, а отец мой – азербайджанец. Он тоже был офицером, – летчиком. Мы были советскими людьми и далеки от религиозного мировоззрения, но игнорировать это отношение было неразумно. Командир попросил меня предложить аксакалам перемирие: «Поговори с ними, чтобы их люди колонны не трогали, а мы не будем трогать их!». Я предложил.

— А вы будете ездить? – спросили аксакалы

— Да, будем. Эта наша обязанность.

— Хорошо. Не будем вас трогать. – ответили племенные вожди.

Дмитрий Винник. Они выполнили обещанное?

Рауф Мехти-Заде. Да, длительное время всё было хорошо. К сожалению, с нашей стороны весь мир чуть не испортил один недавно присланный прапорщик. Увидев из машины моджахеда с гранатометом, шагающего по тропинке вдоль дороги по своим делам, он испугался и застрелил его. Пришли старейшины, стали говорить, что мы нарушили соглашение. Пришлось извиняться, объяснять, что это недоразумение. В итоге ситуация была разрешена. Начальство перевело этого прапорщика из нашей части. Ближе к зиме достигнутый мир вдоль трассы испортила наша дальняя авиация, которая начала бомбить ущелья в качестве превентивной меры перед выводом наших войск. Я считаю, что это был преступный приказ, так как в этом не было никакой объективной военной необходимости. По крайней мере, результат оказался обратным – последняя колонна не могла прорваться целых три раза! Она была вынуждена возвращаться на базу, сжигая скудеющие запасы топлива. В итоге у нас закончилось дизельное топливо, и мы были вынуждены заправлять нашу технику некондиционным авиационным керосином. Так и вышли.

Дмитрий Винник. И вы тоже вышли этим маршрутом?

Рауф Мехти-Заде. Нет, я остался. Мне с моим сослуживцем – Герой Криштопиным из Краснодара, было поручено особое задание – сдать военный городок афганской армии. В этом городке жил личный состав 50-го смешанного авиаполка и 221-го ОБМО. Мы вооружились до зубов и охраняли городок, слоняясь по его территории. Бумажная волокита при передаче поселка затянулась, – мы оформляли разные документы, требовали у афганской стороны правильных актов, что они приняли жилые модули и прочее имущество и т.п.

Дмитрий Винник. Вам не кажется сейчас это задание несколько абсурдным?

Рауф Мехти-Заде. Судя по всему, именно таким оно казалось и афганским военным. Когда мы, наконец, передали базу официальной делегации афганцев спустя две недели, ее высокие чины сказали, что наслышаны про нас: мол, весь военный городок от снующих вокруг боевиков охраняют всего два офицера с длинными афганскими саблями на поясах! «Вы настоящие герои!», – сказали нам и вручили по медали, на которых был изображён танк и автомат. Это было 6 февраля, а вывод заканчивался 15-го.

Дмитрий Винник. Вы на самом деле были с саблями или это плод местной фантазии?

Рауф Мехти-Заде. На самом деле. У нас в части хранились трофейные сабли, причем они не лежали без дела. Офицер, ответственный за физическую подготовку, очень любил их и проводил с ними занятия. Он настаивал, что это очень страшное оружие в ближнем бою. Участвовал и я в этих уроках. Надо сказать, что сабли были очень острые и действительно производили впечатление. Ими мы с Герой и вооружились.

Дмитрий Винник. Как получилось, что вы остались вдвоём охранять огромную территорию? Почему вам не выделили хотя-бы отделение охраны?

Рауф Мехти-Заде. В первый день нас было трое, включая заместителя командира батальона. Но он вскоре покинул нас по неким делам и не вернулся. Мои полномочия и знания материально-технической части позволяли передать городок без него. Вначале охрана у нас была — рядом располагался батальон охраны, но через неделю настала его очередь покидать страну и он снялся. Нам было предложено уйти вместе с батальоном, но мы отказались, поскольку поставленная нам задача еще не была выполнена.

Когда батальон охраны ушёл, Герман сначала сник. «Нас все бросили..» Но я ему сказал «Кто тебя бросил? Кто вообще, может тебя бросить? У нас приказ! На столе лежат акты передачи, уже с подписями и печатями командира и начальника штаба. Нам нужно, чтобы представители афганской народной армии поставили свои подписи и поставили печати. Потом уйдём!»

Дмитрий Винник. Привлек ли уход охраны душманов?

Рауф Мехти-Заде. Конечно. Нам действовали на психику, – часто мы слышали крики: «Шурави! Шурави! Борбухай в Советский Союз!». Периодически имели место попытки проникновения на территорию.

Дмитрий Винник. Как вы реагировали?

Рауф Мехти-Заде. Весьма агрессивно, я скажу. Мы мгновенно открывали огонь на любое движение в пределах нашей видимости. Как мы потом узнали от афганских военных, это возымело свое действие на желающих поживиться и на противника. Мы патрулировали территорию в светлое время суток, регулярно проверяя сохранность самого ценного имущества.

Дмитрий Винник. Как вы ночевали?

Рауф Мехти-Заде. О, это была отдельная технология. Во-первых, мы спали в разных комнатах, договорившись не входить друг к другу без самой крайней необходимости. А если такая необходимость возникнет, то предварительно постучать определенным образом. Во-вторых, спали мы в противоположных углах, наставив автоматы на двери. Автоматы мы снимали с предохранителей и передергивали затворы. В случае вторжения, оставалось только нажать на спусковой крючок. В-третьих, полночи не спал я, вслушиваясь в окружающее пространство, полночи Гера. Так и продержались. Кроме того, бывали миномётные обстрелы. Они для этих мест были обыденностью. Обычно стреляли по аэродрому, но обстреливали и городки. Иногда бывало до 5 обстрелов в день. У нас были щели, причем с бетонными крышами. Помогала и обваловка. Метрах в 50 от нас стояла наша пожарная часть, так там однажды было прямое попадание – 11 погибших.

Но само яркое событие было, конечно, спасение нашей сотрудницы. Было это так. Мы совершали обход, вдруг услышали женский крик. Гера рванул, – звон стекла, шум, стрельба…Вижу, молодые «духи» побежали. Гера выходит с нашей женщиной, вольнонаёмной сотрудницей. Этому чудесному спасению предшествовали некие события. Днем ранее, когда наши люди грузились на ИЛ-76, из под колючки вылезли бачата и обратились к ней: «Ханум, купи украшения!». Она согласилась, стоило ей отойти – её схватили и утащили в брешь под колючей проволокой. Мы подняли перед афганцами вопрос об исчезновении нашего человека. Вскоре к нам заявилась душманская делегация и заявила, что женщина эта – подарок местному курбаши, что ничего поделать нельзя. Вероятно, просто хотели выкуп. Мы прогнали эту делегацию. Как выяснилось, они не стали уводить её в горы, боясь нарваться на патруль и спрятали на территории базы в жилом модуле, дожидаясь удобной ситуации. После освобождения мы посадили её на борт самолета.

Дмитрий Винник. Ваш рассказ о передаче базы очень сильно диссонирует с тем, как это делали американцы, просто побросав все имущество и списав его.

Рауф Мехти-Заде. Допускаю, что иногда в этом есть смысл. После сдачи по актам военного городка представителям Народной армии Республики Афганистан, мы приехали на «литерную стоянку» аэродрома "Кабул". Оставалось два последних борта. Оказалось, что нас уже записали в боевые потери, объявив пропавшими без вести. Когда в аэропорт прибыл батальон охраны, что стоял по соседству, кто-то сказал, что в военном городке никого не осталось. Таким образом, все кто нас знал, пришли к убеждению, что нас наверняка убили. Это опять же вызвало бюрократические проблемы с нашим вылетом. Оружие мы сдали на склад вооружения роты охраны аэродрома в Кабуле и стали ждать, когда нас оформят на рейс. И тут я внезапно осознаю, что в штабном модуле остались письма личному составу и другие документы с личными данными. По этим письмам можно установить адреса и родственников.

Дмитрий Винник. Вы беспокоились, что будут акции мести или попытки использовать эту информацию противником?

Рауф Мехти-Заде. Конечно, именно это меня и беспокоило. Я изложил эту проблему Гере и сказал: «Я пойду», а Гера: «Не пойду». Я пошёл. Пешком от аэродрома 3-4 километра, если через колючку лезть. Я нашел в модуле все письма и документы и, уже было собрался выйти из помещения, как мое внимание привлекла непривычная тишина. Напротив входа располагался еще один модуль, мне в нём что-то не понравилось. Чувства обострились и я, следуя интуитивному порыву, буквально выбежал из модуля, пригнувшись. И тут же началась стрельба в мою сторону. За жилыми модулями был забор из металлических аэродромных плит, за которым располагался автопарк. Длина забора составляла 500 метров. Я побежал вдоль забора и слышал задорные крики: «Шурави! Шурави!». По мне продолжали стрелять, но явно не прицельно, а для острастки, с целью поиздеваться. Это для «духов» характерное поведение, когда они уверены, что жертва уже у них в руках. Но я не отчаивался, поскольку рассчитывал на калитку в заборе, вырезанную автогеном солдатами. К сожалению, задвижка была со стороны автопарка, но я надеялся, что она будет открыта. Я бегу вдоль забора, но специально на забор не смотрю. Пули щелкают. И вот, добежав до калитки, я с разбегу наваливаюсь на неё правым плечом и она распахивается! Я падаю, вскакиваю, закрываю задвижку и слышу вой раздосадованных «духов»!

Дмитрий Винник. А аэродромная плита не простреливается из стрелкового оружия?

Рауф Мехти-Заде. Аэродромная металлическая плита очень прочная и сложного профиля, пули просто рикошетили от неё. Когда я оказался за забором, меня перестали беспокоить «духи», я дошел до КПП и сжег все документы в бочке. Их было немного и они сгорели очень быстро. Так закончилась моя последняя стычка с противником в Афганистане. В Союз мы с Герой Криштопиным прилетели 10 февраля 1989 года.

Дмитрий Винник. Вас наградили?

Рауф Мехти-Заде. Было представление, мне обещали орден Красной Звезды, но не наградили.

Дело в том, что за орден давали единовременно два оклада, возможно кто-то из «писарей» переписал на себя. По крайней мере, о подобных причинах офицеры говорили. Важно иметь в виду, что подобных мне было много. Некоторые пытались добиться справедливости и узнать судьбу своих представлений на награду, но из моих знакомых никто ничего не добился. Вместо этого дали вторую медаль "За боевые заслуги". Республика Афганистан наградила меня медалью "За храбрость" и ещё одной медалью, название которой я не помню – на ней изображен автомат и танк. Были награды в форме ценных подарков, в том числе именные часы от Министра обороны Д.Т. Язова.

Дмитрий Винник. С каким чувством вы уходили из Афганистана?

Рауф Мехти-Заде. С чувством подлинной досады, так как мы были уверены в своей правоте. Многие местные просили нас в эти дни: «Не уходите!». Помню, как общались с афганскими геологами, которые были очень расстроены.

Автор - доктор философских наук, профессор Финансового университета при Правительстве РФ.

Cообщество
«Оборонное сознание»
1.0x