Весь мир – его…
П. Неруда переогромлен, неистов, слишком напряжён: красочными вибрациями, любовной страстью; огнями, разгорающимися в нём, выплёскивается в мир: поэт, дипломат, всё сплетено, и автобиографическую книгу назовёт знаково: Признаюсь – я жил…
Да, жил: словно бык, угнувший могучую голову, вторгающийся в явь, словно коллекционер, собирающий все подробности жизни, боящийся что-либо потерять из них:
На солнце бабочка кружится,
вся загораясь временами.
Листа коснётся, застывая,
частица пламени живая —
и лист колышет это пламя.
Мне говорили: — Ты не болен.
Всё это бред. Тебе приснилось.
Я тоже что-то говорил им.
И лето жатвою сменилось.
Печальных рук сухие кисти
на горизонт роняет Осень.
И сердце сбрасывает листья.
Мне говорили: — Ты не болен.
Всё это бред. Тебе приснилось.
(пер. А. Гелескула)
Жар его речи завораживал: словно мерцала подземными огнями, неведомостью, часто алогичная, извергнутая лавой вулкана в наши души, сердца, умы…
Охват жизни должен быть избыточным.
Жизнь сама – такою, и сто сонетов про любовь, исполненные сияющей полноты, будто - мало, но… всё равно необходима где-то остановка – чтобы двигаться дальше, дальше, без конца…
Вдруг я умру, оставив жить тебя?..
Вдруг ты умрёшь, меня в живых оставив?.. –
Другие земли в скорби жить не в праве,
Лишь наши – будут помнить нас, скорбя.
Посевы, утонувшие в пыли,
Морская гладь и ветра дуновенье…
Несёт река две крошки, два мгновенья,
Которые не встретиться могли.
И смерть без любви отвергает, живописуя вторую таким количеством красок, что и у радуги не найдётся столько.
Стихи и любовь, определяющие рост души: Неруда стал сочинять в десятилетнем возрасте, рано познакомился с Габриэлой Мистраль, выдающейся поэтессой Чили и испанского языка, сильно способствовавшей его поэтическому вектору; с шестнадцати стал публиковаться…
Завораживал читателя: таинственные араукарии воспринимались природными иероглифами, и даже от воды, всегда мерцающей рядом, словно исходил волнующий жар.
Модернизм и авангардизм…слова, хотя к этим плоскостям относят стихи Неруды, писавшего жизнью самой: великолепно и неистово, играя суммами цветов, разбивая словесный сад – с волшебным цветником в сердцевине.
Кроил географию, выполняя дипломатическую работу: Бирма, Цейлон, Сингапур, Париж, Испания…
Снова Чили: медное жаркое солнце.
Пропитало оно живоносной субстанцией своей созвучия Неруды, творившего столько волшебства, что на столетия читательские хватит.
