Осмолённый геополитический узел

Фото: После погрома украинствующими редакций галицкорусских газет во Львове, во время репрессий карпатороссов в 1914 г.

«Далеко от Украинского края, проехавши Польшу, минуя и многолюдный город Лемберг, идут рядами высоковерхие горы. Гора за горою, будто каменными цепями, перекидывают они вправо и влево землю и обковывают ее каменною толщей, чтобы не прососало шумное и буйное море. Идут каменные цепи в Валахию и в Седмиградскую область и громадою стали в виде подковы между галичским и венгерским народом. Нет таких гор в нашей стороне. Глаз не смеет оглянуть их; а на вершину иных не заходила и нога человечья. Чуден и вид их: не задорное ли море выбежало в бурю из широких берегов, вскинуло вихрем безобразные волны, и они, окаменев, остались недвижимы в воздухе? Не оборвались ли с неба тяжелые тучи и загромоздили собою землю? ибо и на них такой же серый цвет, а белая верхушка блестит и искрится при солнце. Еще до Карпатских гор услышишь русскую молвь, и за горами еще кой-где отзовется как будто родное слово; а там уже и вера не та, и речь не та...»

Каждый помнит столь чарующее описание величественных Карпат из цикла рассказов «Вечера на хуторе близ Диканьки» Николая Гоголя. Но, кроме пленительной поэзии слова в образе «галичского народа» и его многолюдного уже на немецкий лад Лемберга — Львова у подножия Карпат, писателем яркими мазками показан осмолённый геополитический узел с драмой гибнущей «русской молви» и культуры древнейшего русского края, вошедшего в орбиту державы Рюриковичей еще во времена Владимира Красное Солнышко. С XIII в. этот регион, исторически известный под именами Червонной Руси, Карпатороссии, Карпатской и Галицкой Руси, на много столетий оказался политически оторван и изолирован от русского национально-государственного организма. К которому и добраться-то можно стало, как говорит Гоголь, только «далеко... проехавши Польшу».

После падения Киева и многолетий разорения Руси, «собирание русской земли» под началом Москвы стало лейтмотивом возрождающегося Русского государства. Крепло оно и позже, на начальном имперском этапе, с известным екатерининским девизом: «отторженная возвратих». Что, к сожалению, оказалось тогда нереализованным для самых западных русских земель с древнейшими Галичем, Перемышлем, Львовом.

Вообще, как ни парадоксально, но с усилением геополитического влияния и мощи России в её имперском целеполагании нарастала определенная инверсия понимания русской земли, редукция ее до территориального ареала текущей российской государственности. А относительно судьбы русских земель и народа, оставшихся вовне, приоритетной становилась логика соблюдения интересов европейских монарших союзов и текущая геополитическая конъюнктура, которые, как и политическая воля, оказывались крайне неблагоприятны для Карпатороссии.

Так, император Александр I, стремясь к объединению польских земель под своей рукой, в 1805 г. предлагал Австрии размен шлезско-баварского княжества на Западную Галичину, позже — в 1846 году — императором Николаем I рассматривался вопрос приобретения у Австрии мирным путем Галичины в обмен на Польщу до Вислы, но все эти попытки остались нереализованными [1]. Спустя три года, в 1849 году Николай I оказал спасительную военную помощь австрийской короне в подавлении вспыхнувшего венгерского восстания. Тогда рейд через Карпаты российских войск под командованием генерал-фельдмаршала И.Ф.Паскевича вызвал эйфорию у местных русинов.

Надежды, что Россия, могущественная и родная держава, защитит от притеснений и ассимиляции русское население края, более того, даже присоединит к себе [2], многие годы и ранее упорно циркулировали в народной мифологии, находя отражение в народных песнях о русском солдате и России [3], в стихах и одах, посвященных императору Николаю I. Увы, после подавления венгерского восстания интересы русского населения Карпат так и остались за скобкой диалога российского императора и Вены. В отличие от длительных и упорных геополитических усилий России по достижению контроля над средиземноморскими проливами, попыток водрузить крест над Св. Софией в Константинополе, великодушной помощи русского оружия православным братушкам-болгарам, прямые русские национальные императивы относительно русинов Карпат и Галичины оставались на периферии внешнеполитических интересов Санкт-Петербурга.

Подлинного понимания общерусского значения Карпатской и Галицкой Руси и её нужд не было и у ведущих общественных сил в России. Наиболее лояльные и близкие к чаяниям русинов Карпат славянофилы зачастую более горячо ангажировались «глобальными» панславистскими концепциями и их пропагандой, чем прямым русским национальным вопросом — борьбой за «Подневольную Русь», как назовут свой край карпаторусские будители и общественные деятели.

Так на политически отрезанных от России исконных западнорусских землях создавалась благоприятная среда нарастанию иноцивилизационных и деструктивных процессов, в конечном итоге сдетонировавших в самой Российской империи. Сохраняющееся внутреннее культурно-цивилизационное родство Карпатороссии с Россией было использовано во второй половине XIX в. как плацдарм польско-австрийского проекта по укреплению в Галичине сепаратистской идеологии украинства и дальнейшего импортирования ее в малороссийские губернии с целью расчленения Российской империи.

Тем не менее, XIX столетие отличалось и другим поразительным феноменом — масштабным русскоцентричным возрождением Червонной Руси, получившим от украинствующих и польских оппонентов презрительный ярлык «москвофильского»[4].

Но именно карпаторусское движение дало системный отпор насаждаемому австро-польскими властями в Галичине проекту украинства и противопоставило ему национально-общественный подъем, имеющий общерусское литературное, научное, религиозное и политическое национально-освободительное измерения. Деятели русского возрождения Карпат первыми выдвинули и обосновали идею единства всех русских земель как «Единой Руси от Карпат до Камчатки».

Но, имея личные контакты с общественными деятелями России, даже получая спорадическую помощь из России, карпатороссы были лишены системной и всесторонней политической поддержки официального Санкт-Петербурга [5].

Потому дискриминируемое карпаторусское движение беспрепятственно многолетне подвергалось террору и преследованию австро-польских властей. В огне Первой мировой началось прямое истребление русских галичан, в том числе и в специально созданных концлагерях, среди которых самыми крупными были Талергоф и Терезин [6]. Чудовищные внесудебные расправы, доносы и травля, организованная украинствующими силами [7], привели к тому, что карпаторусское движение потерпело поражение.

Казни русских галичан Львова и региона в 1914-15 гг.

И вообще, в сложившихся в ХIX — нач. XX в. исторических и геополитических обстоятельствах, при всей массовости и пассионарности в деле защиты своей народности и идентичности, карпаторуссы были обречены. Военная помощь пришла к ним поздно — в 1914 году, и то уже с 1915 года Россия не смогла удержать этот плацдарм [8].

А украинский сепаратизм и силы, которые стояли за ним, сыграли тогда значительную, во многом определяющую, роль в мартирологии и погроме Русских Карпат, а затем — и в распаде Российской империи. Позже та же идеология поспособствовала и ликвидации СССР.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Подробности и факты многих подобных планов, переговоров, распоряжений относительно присоединения западнорусских земель к России отражены в мемуарах Д.П.Солнцева (адъютанта ген.-фельдмаршала И.Ф.Паскевича), военных архивах (бумаги генерала от инфантерии Д.С.Дохтурова), записке графа М.Н.Муравьева и др. Подробнее см.: Свенцицкий И.С. Обзор сношений Карпатской Руси с Россией в 1-ю пол. XIX в. СПб., 1906. С. 20, 23.

[2] Такие настроения тяготения к России неоднократно фиксировались в воспоминаниях российских офицеров, наблюдающих быт местных русинов в походах через Галичину и Карпаты, путешественников, донесениях русских дипломатов из Вены. Подробнее: Свенцицкий И.С. Обзор сношений Карпатской Руси с Россией в 1-ю пол. XIX в. СПб., 1906. С. 18–19, 21–24.; а также новой книге: Русины Австрийской империи в дневниках и воспоминаниях русских офицеров — участников Венгерского похода 1849 года / Сост., вступ. ст. и комм. к.и.н. М.Ю. Дронова. М., Издательский дом «Граница», 2020. 160 с.

[3] Свидетельства существования многих народных песен (как «Та бо чей насъ поратуе сила Москалева» или «Русскій Богъ поможе» и др.), контекста их сочинения и стихотворных од карпаторусской интеллигенции (И.Головацкого «Пение радостного голоса... Николаю I...», А.Духновича «Ода на триумфъ Николая царя Россіи, егда на турковъ воевавъ...» и др.) приводит Илларион Свенцицкий. См.: Свенцицкий И.С. Обзор сношений Карпатской Руси с Россией в 1-ю пол. XIX в. СПб., 1906. С. 15–16.

[4] Подробнее об этом сюжете в книге Нины Магометхановны Пашаевой: Пашаева Н.М. Очерки истории русского движения в Галичине XIX–ХХ вв. М., ГПИБ, 2001. 201 с.

[5] Показательную иллюстрацию тогдашней ситуации в Галичине в 1908 г. и восприятии ее в России приводит карпаторусский деятель Илья Иванович Тёрох (1880–1942): «...в ответ на украинизацию деревни, студенты стали учить литературному языку и крестьян. На сельских торжествах парни и девушки декламировали стихотворения не только своих галицких поэтов, но и Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Майкова и др. По деревням ставили памятники Пушкину. Член Государственной думы граф В.А.Бобринский, возвращаясь со Славянского Съезда в Праге через Галичину с галицкими делегатами этого съезда, на котором он с ними познакомился, и присутствуя на одном из таких крестьянских торжеств в деревне, расплакался, говоря: “Я не знал, что за границей России существует настоящая святая Русь, живущая в неописуемом угнетении, тут же, под боком своей сестры Великой России. Я — Колумб, я открыл Америку”» <...> Возвратившийся в Россию, гр. В.А.Бобринский поднял шум о положении дел в Галичине. У русских властей он не имел успеха, а либеральная и левая пресса тоже не поддержала его только потому, что он был в Думе правый, и как бы по указке, единодушно отнеслась к делу враждебно, считая русских галичан националистами, ретроградами, а украинофилов либералами, прогрессистами (!)». Цит. по: Тёрох И.И. Украинизация Галичини. / Свободное слово Карпатской Руси. 1962. № 1–2. С. 7.

[6] Талергоф и Терезин — концентрационные лагеря для русинов, заподозренных в симпатиях к Российской империи, а также высланных из своих областей по заявлениям поляков и украинофилов. Были созданы властями Австро-Венгерской империи в самые первые дни Первой мировой войны. Талергоф располагался у подножия Альп, возле Граца, главного города провинции Штирия. Терезин — лагерь в бывшей крепости в районе Литомержице в Чехии. Являлись первыми концентрационными лагерями в истории Европы.

Общий вид концлагеря Талергоф в 1917 г. Альбом снимков из концентрационного лагеря для военно-арестованных русских галичан и буковинцев в Талергофе, в Штирии, 1914-1917 гг. Издание Талергофского комитета. Львов, 1924.

[7] См. Талергофскій альманахъ. Пропамятная книга австрійскихъ жестокостей, изуверстствъ и насилий надъ карпато-русскимъ народомъ во время Всемірной войны 1914−1917 гг. Львовъ: Изданіе «Талергофскаго Комитета». 1924−1932. Вып. 1−4.

[8] Подробно об этом сюжете в новой книге львовского историка Л.К.Соколова. См.: Соколов Л. Львов под русской властью. 1914–1915. СПб., Алетейя, 2019. 376 с.