В субботу, 17 ноября в Донском монастыре отпевали двумя днями раннее скончавшегося выдающегося гитариста и замечательного композитора Ивана Смирнова. Два месяца назад ему исполнилось 63 года. Он умер внезапно: потерял сознание прямо во время телефонного разговора, смерть наступила через пару часов, причину так и не удалось установить.
Преобладающее большинство из пришедших проститься с ним составляли, конечно же, музыканты с разной степенью известности.
Именно среди них авторитет Ивана был необычайно высок. Но в более широких кругах, несмотря на то, что в свое время он играл в «Бумеранге» Эдуарда Артемьева и «Арсенале» Алексея Козлова, его почти не знали. Между тем Иван был по-настоящему русским человеком и, несомненно, русским музыкантом. Редко кому из рок-братии (да, наверное, и никому, кроме, разве что, Сергея Старостина) удалось так явственно выразить в современных нетрадиционных формах русский мелос, как это сделал он. Впрочем, к року он если и имел отношение, то только косвенное: у музыки, которую он сочинял и исполнял, не было аналогов ни у нас, ни за границей (где, кстати, его ценили выше, чем на Родине), и только за неимением таковых ее весьма условно пытались относить то к одному, то к другому из уже известных направлений.
Человеческие качества его были исключительны: достаточно сказать, что это был один из двух когда-либо виденных мною людей, совершенно лишенный, на мой взгляд, тщеславия – в смысле и творческом, и человеческом (второй, кстати – приятель Ивана, поэт, преданный поэзии не менее, чем Иван – музыке, и тоже малоизвестный за пределами своего, весьма узкого, круга). Любой, кто знал Ивана, это подтвердит. Он беззаветно любил музыку, которая буквально в нем бурлила и постоянно требовала выхода, и совершенно не обращал внимания на себя в музыке. Нет, все-таки обращал – но только для того, чтобы отсечь ради нее в себе то, что, по его мнению, было второстепенным. Его никогда не интересовали регалии, звания, почитание толпы. Более того – не интересовали собственные достижения в музыке. Он в буквальном смысле играл, как дышал. А когда образовывались паузы – не суетился, ждал, по его выражению, волны.
Он рассказывал, как в юности, возмечтав стать музыкантом-виртуозом, двадцать четыре часа в сутки истязал себя ради выработки техники. И, вроде бы, дело шло на лад. Но, вместе с тем, он чувствовал, что по мере возрастания в голом профессионализме отходит от себя, теряет одному ему присущую человеческую индивидуальность. И тогда он махнул рукой на технику, начал играть, как Бог на душу положит; а получилось - так, как до него не играл никто. И себя сохранил – остался очень светлым, благожелательным и простым человеком без каких бы то ни было психопатологических заморочек, которые так свойственны едва ли не каждому из нас. Таким он останется в памяти всех, кто его знал. А что касается его значимости как музыканта – то ее во всей полноте нам еще предстоит оценить.
Но там, где он сейчас – его земная слава, которая, конечно же, должна все более возрастать, не имеет уже никакого значения. Главное - Иван был сознательно верующим православным христианином, правнуком протоиерея Василия Смирнова, два десятилетия назад канонизированного в лике священномученика (верю, что святой дед молиться сейчас за внука на том свете), в христианском духе воспитывал восьмерых своих детей (двое из них – Михаил Смирнов (композитор и пианист) и Иван Смирнов-младший (гитара) играли вместе с ним во время от времени собираемом им Квартете Ивана Смирнова). А если принять во внимание не меньшее количество внуков, старшего брата – митрофорного протоиерея, многочисленных друзей из церковной среды…
В общем, есть кому молиться за упокоение души Ивана.
Царствие ему Небесное и вечная память.
