Николая Николаевича Губенко не стало 16 августа 2020 года. 17 августа 2021 года ему исполнилось бы 80 лет. 80 лет назад он родился в катакомбах Одессы. Слова классика "Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан" Николай Николаевич исповедовал всю свою жизнь. Делал это не агрессивно, без экзальтации и позы, без навязывания себя обществу в каком бы то ни было своём качестве: актёра, режиссёра, сценариста, министра, депутата, любящего сына своей единственной Родины — Советского Союза, которому остался верен, как верны ей были и отдали жизни его отец — военный лётчик, погибший в 1942 году, и мама, повешенная немцами за отказ работать на них.
Николай Николаевич был блестяще образованным человеком. Обширна его домашняя библиотека, но почти необъятна библиотека прочитанных им книг. Он был подлинным, эталонным русским интеллигентом — глубоким, с врождённым чувством чести, человеком слова. Но при этом не был занудным праведником. Всё человеческое ему было свойственно, и всё было в высшей степени достойно и обаятельно. Воспитанник детского дома для детей погибших офицеров, где углублённо изучал английский язык, знал его в совершенстве. Мог бы стать дипломатом, но стал огромным явлением в советском искусстве. Тонкий ценитель поэзии, читавший стихи неподражаемо. В любой роли, будь то разбитной-удалой Ситников в "Дворянском гнезде", сосредоточенно-решительный и бескомпромиссный Зворыкин в "Директоре", наглый Яша Барончик из "Первого курьера", исстрадавшийся Николай Егоров из "Пришёл солдат с фронта", бездушно-наглый Григорий Альбертович из "Подранков", непоколебимый Блюхер в "Пароль не нужен", — Губенко убедителен каждым не произнесённым даже словом, а любым звуком своего завораживающего голоса, каждым жестом. Он был каждым из них — своих героев! А в жизни был самим собой — настоящим во всём, что делал. "Повесть о настоящем человеке" можно написать и о Николае Губенко.
Молодость, зрелость — роли в кино и театре, фестивали, награды, богема. Кумир миллионов, любимец зрителей и зрительниц, сценарист, режиссёр — везде на первых ролях, на первых местах. И вдруг — "враги сожгли родную хату" — убили Советский Союз. И Николай Николаевич, в отличие от большинства своих коллег, не только не побежал жечь партбилет и присягать на верность победившему врагу и всемирному хаму, но стал спасителем в самом высоком смысле этого слова. Спасал театр, спасал своих коллег, спасал честь страны и её достояние — наши ценности — от вывоза за границу. Он спасал наши истерзанные души своим стоянием, своим достоинством. Мы знали, есть тот, кто не предал, кто громко читает под дулами фашиствующего либерализма: "Я — гражданин Советского Союза". Его партбилет был для кого-то красной тряпкой, для кого-то — мишенью. А для нас он был красным флагом над рейхстагом, был лучом света в тёмном царстве дикого капитализма, был озаряющим светом.
Счастливы те, кто видел Николая Губенко, не сдавшегося и не сдувшегося, на сцене его театра — неподражаемо искромётного, наполненного смыслами, которые он сам и закладывал в сценарии своих спектаклей и дополнял своим прочтением классические образы, которые воплощал.
"Не говори с тоской: их нет. Но с благодарностию: были".
