МАТЬ ТЕРЕЗА. "Фрески"
Выжил — и честь тебе.
Жесть на звериных чертах.
Здесь страха в избытке, а страх превращается в прах.
Здесь все обманули друг друга, не раз и не два,
меняя лица, саму структуру, стирая имена.
Всего‑то щёлкнуло, дёрнуло, всхлипнуло.
И нет тебя.
Пылью покрылось пустое место.
И где те, кто был счастливей тебя?
Когда осыпались древние фрески.
Где те, кто был счастливей тебя?
Проект Александра Нектова, бескомпромиссный и самодостаточный, в минувшем году выдал, пожалуй, несколько неожиданную и, как минимум, одну из наиболее интересных в дискографии, пластинку. "Мать Тереза", существующая уже четверть века, долгие годы стильно воплощала отечественную линию поста-панка — "манчестерская волна", независимое мышление, сильные тексты.
Но во "Фрески" значительно вложился маэстро электронно-нойзовой атаки, композитор и саунд-продюсер Евгений Вороновский (Cisfinitum), что, насколько понимаю, даже привело к некоторому непониманию у части аудитории "МТ". Несмотря на использование в том числе и хорошо известного материала, был сделан решительный шаг в сторону электронных аранжировок. В итоге "Фрески" явили собой эффектный образец русского дарк-вейва, в котором пост-панковская меланхолия стремится к дарк-амбиенту, дроуну, можно обнаружить и некое переосмысление музыкального наследия восьмидесятых и девяностых годов прошлого века. И минимализм "МТ", с одной стороны, разумеется выходит из практики современного музыкального искусства, но, с другой — это попытка прорваться и к минимализму архаики, ритуальной музыки. Символически это своеобразное движение к звуку из "Авроры" Якоба Бёме, что рождался из столкновения твёрдого, терпкого и горького качеств.
Бывает периоды, когда музыка становится грандиозной силой — когда звучат гимны и марши. Нынче мы живём в мире, где музыка — фон, времяпрепровождение. И самые чуткие ищут музыку, что способна задеть. Раз уж и пост‑панк, некогда бывший "оружием", стал травоядным, предсказуемым, нелишними будут, например, "металлические", "индустриальные" ходы.
"Фрески" — обволакивающе‑драматичны, эти "картинки" действительно ложатся словно на сырую штукатурку. Депрессивный вокал порой уходит совсем в потусторонние ноты. Тут нет "продажи" тоски, что активно потребляется уставшими менеджерами среднего звена. Отдых — не предусмотрен, наоборот, все "ноты" вывернуты до предела. Это искусство, вызванное разочарованием и пытающееся его преодолеть.
"Фрески" — история о природе человека, требующая и ответного движения, и понимания, что жизнь есть плата за свои представления ("из мук твоих намелется мука"). Печален мир, где "философия, сделавшая разум мерой любой реальности, завершилась астрономической перспективой, в которой человек взлетел пылинкой среди пылинок, простым акцидентом без малейшего намека на космическую первичность, тогда как средневековая онтология, основанная на откровении и вдохновении, поместила человека в центр вселенной". (Титус Буркхардт). И деньги — универсальный идол современности, от 33 рублей "магазинов одной цены" до всего "золота мира", лишённого своей духовного содержания. Даже "чёрное золото" интересует нас в контексте биржевой цены за "бочку".
"Мать Тереза" балансирует на грани, зная о вселенных цельности и волшебства, но находясь в реальности общества потребления. И уходит в "мистику" — "две воды, два огня", "боль в сердце", "висящая в воздухе дверца" и проблема Кая, что колдует над словом "вечность".
Где-то далеко, где так легко.
Точно не здесь.
Проплывало над городом безмятежное облако.
И ты вспоминал о забытой стране,
её серо-нервной отчуждённой вине.
Забрало печаль серебро и ярче вспыхнуло золото.
