ГОРНЪ. "Карла i Клара".
Слово "горн" вызывает массу ассоциаций. Есть легендарный суровый мыс, крайняя точка архипелага Огненная Земля или кузнечный тёзка. Литературные "нулевые" дают сразу два варианта: так звали одного "брата света" в гностической трилогии В.Сорокина, и фамилию Горн носила хтоническая начальница одной из читален в романе М.Елизарова "Библиотекарь". Есть и близкий нашей теме — родоначальник медных духовых инструментов. Данный музыкальный проект, отметивший в 2015 году своё двадцатилетие, имеет весьма звучную расшифровку "Государственный Оркестр Русского Народа". Так назвал свой инструментальный проект уроженец Краснодара Фред (Фридрих) Занин.
Нельзя сказать, что "Горнъ" как-то весомо озабочен рекламой, и это досадно. За двадцать лет умеренное число выступлений и всего пять альбомов, да и нельзя сказать, что на пластинки сплошь и рядом можно наткнуться. Сам в руках держал только самый первый альбом — "Карамель фуги".
Если бы "Горнъ" функционировал более регулярно, то вполне удовлетворял определению супергруппа, то есть собрание отборных музыкантов, успевших прославиться в других коллективах. "Горнисты" играли или играют в самых разных проектах в диапазоне от "Маркшейдер Кунст" и "Два самолёта" до "ДДТ" и оркестра Игоря Бутмана. Хотя, насколько понимаю, каких-то строгих рамок состава не существует, в "Горнъ" могут сыграть все, кто пришёлся ко двору, попал в тему, близок по духу. Неслучайно Занин периодически апеллирует к опыту курёхинских "Поп-механик". Правда, Курёхин микшировал художественные и социальные методы и задачи; "Горнъ" — в первую очередь, история о музыке. Сам Фред Занин — дипломированный музыкант, играет на множестве инструментов, включая не только гитары, барабаны и синтезаторы, но и пилу, и самодельный виолофон — смесь трубы и скрипки. Но всё разнообразие умений — лишь тактика, стратегия "Горнъ" — открытость музыке, а не следование технике, когда уже фактически инструмент, а не музыкант, "решает", что и как играть.
По самоопределению "Горнъ" исполняет оригинальную авторскую музыку альтернативного плана. Это талантливый и убеждённый волюнтаризм, когда каждое лыко, сиречь, нота, стиль, инструмент могут оказаться в строку. И в ответ на неизбежный вопрос о пафосе названия — может прозвучать каноническое "Нам внятно всё".
В этом полижанровом горне живут джаз, фольклор, минимализм, сёрф, томная балканская лира, уличные оркестры, сlassical crossover. Из относительно близких современников-соотечественников, наверное, можно назвать Олега Гитаркина и Олега Кострова.
"Карла и Клара"— пожалуй, наиболее доступна, как говорится, широким народным массам. Может, только таинственная "Фея" да бонусный "Балет" обращены к "поп-механической" стилистике. По мнению Занина, "Карла и Клара", "отличается от предыдущих отходом от балканской эстетики и креном в русский акустический лаунж". Здесь хватает интересных аналогий с тем, что порой несколько искусственно обозначается как советский еasy listening — музыка эстрадно-симфонических оркестров, джазовых ансамблей, на ум приходят могучие имена Вячеслава Мещерина, Алексея Мажукова.
Мы живём в мире, где очень много инструментальной музыки. Иной раз тем же лаунжем можно и подавиться. Но эта пластинка — не для кофеен. Всё-таки, в отличие от очень многих коллег, Занин и Ко занимаются именно музыкой, а не маркетингом и дизайном. При всей лёгкости (хотя иногда мне не хватало воздуха и объёма) звучания — "Горнъ" даёт хорошую глубину, но не тонет в искусственности. Игровой момент, связанный с ассоциациями, аллюзиями, — не подавляет ощущением, что слушаю сугубого меломана, который "пересказывает" мне содержание своей фонотеки.
Современное нам искусство, в самом широком смысле слова, не имеет формального критерия "современности". Актуальные, живые композиции могут звучать в диалоге эпох и культур, вне гонки за эфемерно-новым.
Пресс-релизы настаивают на кинематографичности "горнистских" сюжетов. По мне зачастую это всего лишь респектабельное обознгачение той же самой "фоновой" музыки в ситуации, когда отечественное кино по большей части ничего, кроме недоумения, не вызывает. Я бы скорее согласился с "мультяшным" ярлыком, и вовсе не в разрезе инфантилизма. Скорее, "Карла и Клара" — пространство сказки, где уместны и естественны все эти вопиюще несовременные бумажные солдатики, сказочные поросята, феи и цари-горохи. Неслучайно, Эйзенштейн, именно мультипликацию, где время и движение фильма существует только в воображении художника, назвал "самой бесшабашной разновидностью кино".
