ОЖОГ. "Лазарь" ("Выргород")
Ещё со времён гуманистов,
а может, со средних веков
мой город закрыт для туристов,
мой город открыт для волков.
Книга Александра Горбачёва и Ильи Зинина "Песни в пустоту. Потерянное поколение русского рока 90-х" и готовящаяся к выходу работа Феликса Сандалова о "коньковской формации" спровоцировали на мемуары непосредственных участников событий. В своём блоге "В контакте" воспоминаниями о "Соломенных енотах", "Резервации здесь", "Русском прорыве" и Егоре Летове делится признанный "серый кардинал" московского андеграунда, лидер группы "Ожог" Константин Мишин — эффектно, веско, нестерильно.
Нечто похожее случилось и с данной пластинкой. Опыт "Адаптации" двухгодичной давности, выпустившей альбом-трибьют легендарной томской группы "Передвижные Хиросимы" конца восьмидесятых-начала девяностых, явно подтолкнул Мишина к тому, чтобы и самому сделать нечто цельное. Ведь именно просветительский запал Константина по-настоящему познакомил с творчеством Вячеслава Шатова заметную часть андеграундного люда, включая музыкантов "Адаптации", ещё до массового "паломничества" в Интернет.
Так появился полноценный альбом "Лазарь" — жест уважения Шатову да и всей нестандартной отечественной музыке. Интеллектуальные, артистичные, драйвовые и непростые "Передвижные Хиросимы" заметно отличаются не только от посконного русского рока, но и от сибирского панка. Вообще "нераскрученный" Томск — родина многих нетривиальных явлений —например, "Дети Обруба", "Будни Лепрозория".
И "Банда Четырёх", и "Ожог" начали исполнять песни Шатова ещё на рубеже веков; на альбомах "Ожога" есть несколько композиций Шатова. А первый вброс полноценной программы произошёл как раз на представлении пластинки "Адаптации" — "Передвижные Хиросимы" поздней осенью 2013 года в "Шоколадной фабрике".
Главное содержательное отличие альбома "Ожога" от "Адаптации": в "Лазарь" вошли песни не только "Передвижных Хиросим" ("Гангстерское солнце", "Интернационал", "Чёрный торч" и пр.), но и более поздних проектов "Шатов & Ноль Пикет", "Шатов и Кукушки" — "99-й этаж", "Метеорит", "Город", "Никаких перспектив" и "Лазарь". Это важно, при всём величии, собственно, "Передвижных Хиросим", шатовское наследие ими не ограничивается.
"Ожог" на "Лазаре" звучит уверенно, резко, яростно, возможно, начиная новый этап, который продолжится давно ожидаемым альбомом «Дактилоскопия». Понятно, что все подбирали песни, близкие по духу и подаче, но при всем очевидном лоске версии "Адаптации" "Лазарь" мне ближе. И сам Шатов постепенно двигался от гаражного рока и прото-панка в сторону новой волны; у "Адаптации", помимо выглаженного звука, ещё и чрезмерный пафос, который диссонирует с шатовским метафизическим сарказмом.
Исходя из воспоминаний знакомых и песен, Вячеслав Шатов предстаёт человеком, которого невозможно определить через какие-либо клише — идейные, культурные или даже контркультурные. В середине девяностых Шатов примыкал к молодёжному томскому объединению «имени барона Унгерна». Ему же принадлежит остроумнейшая провокация, что он любит Элвиса Пресли за то, что тот стучал в ФБР: мол, это куда более рок-н-рольно, чем требовать "отдать Ирландию ирландцам". "Шатов на пике интересного времени нашёл то, что искали мы. Он нашёл смысл. Без хиппово-кришнаитской бахромы, без летовского суицида, простыми и безжалостными словами фотографируя будни, он нашёл одну из немногих альтернатив: не быть вместе с миром, где новые русские рвачи были королями. Революция в нём самом победила, окончательно и безбазарно!", — любопытно заметил один коллега-музыкант.
Шатов и Мишин близки именно своей бескомпромиссностью, лишённой лозунгов и желания играть на публику. "Адаптация" — при всём радикализме — в идеале игра на массовую аудиторию; для Мишина со товарищи совершенно ясно, что в «обществе зрелищ» глубина идеи зачастую обратно пропорциональна популярности.
Это логика "подозрительных субъектов", от которых порой и не знаешь, чего ожидать (а что может быть досаднее предсказуемого искусства?). И даже странная "Вальсируй" здесь звучит как подоплёка очень непростых историй: вспомним головинскую тему, что вальс был водоразделом, за которым европейский человек потерял "принципы собственной ритмической жизни в пространстве. Из жизни стала достаточно быстро и достаточно верно исчезать неточность, неопределенность, аритмичность, оригинальность. Всё это вытеснилось в "подсознание", а носители этих индивидуальных качеств постепенно отошли на далекую периферию ритмически организованной толпы".
Ещё одна палка в колёса
Измена ползёт по стране.
Спроси у любого даоса,
О том, что сегодня в цене.
Вальсируй…
