Леонид ФЁДОРОВ/Владимир ВОЛКОВ. "Мотыльки" ("Ulitka records").
Чего тебе, прозрачный человек
Отчаянный и ангельски пернатый,
Какие речи в странной голове
Еще звенят в котле твоем невнятно?
Девятый альбом значительного творческого тандема. И это — если не учитывать "РАЗИНРИМЛЕВ" и "Зимы не будет", в создании которых основательно принимали участие и другие музыканты. А ведь вскорости предстоит премьера совместного альбома с Владимиром Мартыновым, Татьяной Гринденко и ансамблем Opus Posth. А от Фёдорова ещё ожидается пластинка с Игорем Крутоголовым ("Крузенштерн и пароход"). Притом, что уровень музыканты всегда держат — выдающаяся активность.
Изящное, воздушное название скрывает сумрачный, "психоделический", многослойный альбом. Во-первых, именно в "Мотыльках" неожиданно студийно воплотились две композиции из "аукцыоновских" запасов (авторства Олега Гаркуши): "Шамурла" появилась во время сессий альбома "Птица", а "Я не пример для подражания" в этом году вообще отметит свой тридцатилетий юбилей, зафиксирована она была на концертном "Д’Обсервере" — и эти нервно-магические опусы не диссонируют с основным содержанием, та же "Шамурла" здесь совсем не экзотическое пойло на основе рома, некогда утешавшее музыкантов.
Во-вторых, "Небо выпил" и заглавная от Дмитрия Озёрского — фасцинативные несущие конструкции альбома. В-третьих, это "Аввакум" — целая поэма Анри Волохонского, многолетнего фёдоровского соратника. Наконец, — и это самое удивительное — фундамент пластинки — "Слава", "Плач Ярославны", "Два солнца" и "На реце на Каяле" — выходят из "Слова о полку Игореве".
На "Слово" из современных музыкантов замахивался красноярский проект "Веданъ Колодь" — лет пять назад появилось такое неофолковое музыкальное сказание. У Фёдорова/Волкова "Слово о полку Игореве" — возможность перекрестно обратиться ко множеству тем. Начиная со "страха жизни во время перемен" и заканчивая расколом как парадигмой русской истории.
Убойно-бесспорны грандиозные "Мотыльки". Остальные номера потребуют притирки- освоения. Необычные голоса-трансформеры. Без пафоса и лозунга Фёдоров и Волков обращаются к историческим сюжетам не в политической плоскости, но скорее в народно-эпической перспективе.
Это касается и "Слова" — одного из главных памятников древнерусской литературы домонгольского периода, и протопопа Аввакума — в каком-то роде, он — первый русский писатель, его житие и прочие тексты — свидетельство сакрального - отчаянно противостоящие наступлению нового времени. Закономерным финалом которого станет трансформация отношения к жизни: "Душа — бабочка у греков — создание изысканное, прихотливое, субтильное — и душа современной психологии — мрачное поле пересечения въедливых и тягостных комплексов, предмет купли-продажи дьявола или мафии" (Евгений Головин).
Постиндустриальные звуки, шумовые истории, авант-джазовые обороты, обретающие право на восприятие себя как музыки. Фёдоровское "музыка везде", видимо, оборачивается уже не только пространственным, но и временным вектором. И из глубины веков до нас доносятся весьма непростые коллизии. Сделать шаг от Введенского и Хлебникова было вполне естественно: футуристическая заумь и обэриутский алогизм коррелируют с опытом русской религиозности. И работа с поэтическим авангардом являла собой своеобразное восстановление "связи времён". А Фёдоров традиционно чуток к разрыву. "Если не понимать культуры как работы по связыванию всего и вся, не видеть работы гениев культуры, то все бессмысленно. Сплошной "Терем-квартет". Все полюбили виньетки, орнамент, вышивку по краям культуры, а надо в "Преступление и наказание" влюбляться", — угрюмое, но меткое замечание из интервью Colta.ru.