Лимонов Э. Москва майская. М.: Альпина нон-фикшн, 2025, - 414 с.
История обнаружения рукописи романа «Москва майская», лишний раз подтвердившая, что «рукописи не горят» (даже во французских каминах), уже достаточно освещена в Интернете и не требует специального изложения. В результате целенаправленной поисковой работы мы имеем написанный Лимоновым в 1986–1987 гг. в Париже роман, опубликованный после смерти автора. Характерно, что презентация «Москвы майской» на книжном фестивале «Красная площадь» была подана газетой «Аргументы и Факты», как «презентация книги последнего классика отечественной литературы» (АиФ, 2025. № 24).
История покорения столицы провинциалом читается с большим интересом, несмотря на отмеченную критиками рыхлость сюжета и значительное количество персонажей. Не только поколению зуммеров, но и читателям почтенного возраста, придется по ходу чтения часто заглядывать в поисковик. Помимо Александра Галича, Вадима Делоне, Венедикта Ерофеева, Генриха Сапгира, Эрнста Неизвестного и Арсения Тарковского в книге присутствуют гораздо менее известные персонажи. Если бы не помощь интернета, то к роману были бы необходимы специальные биографические комментарии. Ведь тираж в несколько тысяч экземпляров ориентирован и на рядового читателя, которому нужно пояснить, кто такие СМОГисты и кем были Владимир Алейников, Вагрич Бахчанян (Бах), Анатолий Брусиловский, Леонид Губанов, Евгений Кропивницкий, Юло Соостер, Игорь Холин и др. Остается нераскрытой только фамилия Володьки Революционера (диссидента Владимира Гершуни).
В очередной раз, поставив в центр солнечной системы планету «Лимонов», автор представляет нам авторское видение столичной жизни на излете оттепели. То время когда, покинув Харьков, он с Анной Рубинштейн приехал покорять Москву. Помимо решения материальных проблем (где и на что жить, как получить прописку и проч.), ему пришлось бороться и за поэтическое признание. Это уже после смерти письма, и фотографии Лимонова стали продавать на аукционах по баснословным ценам (сшитый им пиджак, был куплен за 1 700 000 рублей). В те годы, когда происходили описанные в романе события, ему приходилось экономить на всем. Провинциал оригинально и системно подошёл к покорению столицы, о чем, например, свидетельствует схема «завоевания московской богемы», упомянутая в книге и тоже выставленная на аукцион (финальная ставка 240.000 руб.). По этой схеме можно проследить, что первым с кем Лимонов стал общаться в Москве, был Бахчанян, познакомивший Эдуарда с художником Борисом Жутовским. Дальше начались «веерные» знакомства на предмет пошива брюк, за счёт чего Лимонов в основном и зарабатывал. На схеме около ста фамилий художников и поэтов. Стоит на неё посмотреть, чтобы понять, что за описанными в книге «пьянками и гулянками» уже тогда стояла железная воля Лимонова. Он, разумеется, не отказывался принять участие в посиделках, но даже в них оставался внимательным наблюдателем за поведением и действиями других людей (в свою очередь, и они рассматривали, анализировали и оценивали новичка).
Не особенно любимый Лимоновым Владимир Высоцкий на вопрос анкеты «Чего хочешь добиться в жизни?» ответил: «Чтобы помнили, чтобы везде пускали», а на вопрос «Хочешь ли ты быть великим» — «Хочу и буду». Люди разные, подход общий. Одного «хочу» мало. Эдуард упрямо мёрзнет у входа в Дом литераторов, чтобы попасть на семинар Тарковского; упрямо шьёт брюки; упрямо покоряет столичную богему шаг за шагом. Он смотрит на своих новых друзей и знакомых, оценивает их поведение, заимствует то, что может ему пригодиться для достижения своих целей. Он не хочет быть учеником или подражателем. Хочешь научиться — учись у более умного. Хочешь победить — брось вызов более сильному, чем ты. Вот и публицист Михаил Меньшиков когда-то мечтал о новой аристократии «не по титулу только, а по существу», которая умела бы «1) работать по 16 часов в сутки, 2) выносить всякую погоду, 3) не бояться никакой опасности, 4) одолевать настойчиво всякие затруднения, 5) радоваться, как древние герои и витязи, что судьба посылает сильного врага, искать его, а не прятаться от него».
Покоряя Москву, Лимонов не идёт путем заводских работяг (этот опыт он уже прошёл на Украине), но не стремится и в диссиденты. Он не хочет поступаться существенными для него правилами и понятиями, которые выработал в Харькове. Герой книги не аморален, у него своя мораль. Ему не нравится идея Анны заработать спекуляцией, получить чеки и, купив дефицит в «Березке», перепродать его. При том, он единственный поэт в Москве, продающий самиздатовские сборники своих стихов за деньги. Вспоминаю в этой связи одного преподавателя, который, оказавшись в сложной ситуации 90-х годов, не пошёл торговать на рынок, а выжил тем, тем, что системно искал, закупал и продавал интеллектуальные книги (в т.ч. и только начавшего тогда выходить Лимонова).
Героя «Москвы майской» коробит случайно увиденная сцена получения антисоветчиками западных «гонораров». В споре с диссидентом Сашей из «Хроники текущих событий» он прибегает к такому аргументу: «Я из блатных. Мы, в отличие от вас, интеллигентов, не раскалываемся. У нас развитое чувство личной чести». Хотя про себя автор прекрасно осознает: «насчёт того, что я блатной, это я, конечно загнул», но поскольку на Сашу логически выверенные доводы не действуют, что же ещё можно привести в качестве железного аргумента? Резко отделить себя от них, показать, что ты сам по себе. Вот так же и один из почитаемых Лимоновым «священных монстров» Константин Леонтьев ответил поклоннику «одинаковых, чистых и удобных домиков» и стандартного единообразия: «Я не ваш отныне».
Лимонов тоже за «цветущую сложность». Он не желает примыкать ни к «советским», ни к «антисоветским» группам интеллигенции, но есть те, кому он симпатизирует. Один из них – Евгений Кропивницкий (надеюсь, что читатель найдет книгу его стихов «Земной уют», изданную на средства друзей в 1989 году), воспоминания о котором обращают на себя внимание необычной для Лимонова деликатностью.
Главным антагонистом героя книги является Леонид Губанов. При ближайшем рассмотрении, те, кем Лимонов восхищался в Харькове, оказываются не столь уж великими, а «вожак стаи» Губанов вообще предстает мажором и грубияном. Конфликт с ним нарастает, создавая к концу книги столь высокое напряжение, что разрешить его можно только радикально.
— Так получай же… — кричит наш герой голосом вовсе не интеллигентного человека и, выдернув из-за спины штоф, ударяет вождя и соперника штофом по голове.
Мальчишество? Возможно. В противоположность Чарльзу Буковски, словно уже родившемуся стариком, герой Лимонова — вечный подросток, находящийся в постоянной борьбе за свою индивидуальность. Он «никому не хотел подчиняться, даже мнениям контркультуры». Каждая сложившаяся группа, а тем паче Система, требуют подчинения и переделки под её стандарты и правила. Даже контркультурный Алейников упрекает поэта: «Ты наш, но не совсем наш!», а спустя годы поясняет: «Ты хитрый! Ты спасся в то время, как мы честно дошли до конца. Ты всегда был себе на уме!». Эдуард расшифрует это обвинение так: «приятели его московской юности, участники брожения, честно разрушили себя до конца, а он — Эд Лимонов — оказался здоровее, выжил и стал существовать в других формах. Предательство! — вот как это называется. Он предал их — тем, что выжил». Лимонов понимает, что на каждом новом этапе жизнь нужно начинать заново — бороться, покорять, завоёвывать. «Выходя из одного этапа жизни, следует безжалостно оставлять группу еще вчера близких тебе единомышленников. Людям из прошлого невозможно объяснить настоящее. Не стоит и пытаться. Большинство людей не развивается, не переходит из группы в группу, но застревает в той группе, в которую их поместило рождение».
С интересом читаются разбросанные по страницам книги споры с Революционером (Гершуни), ведь, главный герой, «обожая историю, … знал, что невозможно ждать от истории справедливости. Что применять к ней моральные критерии глупо. История сплошь и рядом бывает несправедлива». Любопытны размышления о поиске автором книги самоидентификации с родиной и её государственными символами.
В написанном после смерти Лимонова очерке, опубликованном в газете «Завтра» в 2021 году, А.А. Проханов рассуждал о посмертной судьбе души Лимонова: «А на том свете, может быть, встретимся — в зависимости от того, где мы окажемся: кто из нас окажется в раю, а кто в аду. Тогда я увижу прозрачную, плохо узнаваемую тень, подойду и спрошу: “Это ты, Эдичка?”». Вопрос не праздный. Четкое деление на рай и ад, свет и тьму, добро и зло помогает избежать сомнений, но вступая в область конкретики, невольно задаешься вопросом куда могут быть там определены «священные монстры» и те «шампанские гении», которыми восхищался Лимонов в интервью «Элементам»? Сложно с мятущимися душами иностранцев: Гийом Аполлинер, Шарль Бодлер, Винсент Ван Гог, Эдгар По, Генри Миллер, Фридрих Ницше, Луи-Фердинанд Селин, Юлиус Эвола, Эрнст Юнгер… И с соотечественниками не все однозначно: СМОГисты, поэты Александр Блок, Николай Гумилёв, Владимир Маяковский, Велимир Хлебников… Близок к ним и Сергей Есенин, неоднократно упоминаемый в книгах Лимонова, но отдельной статьи в «священных монстрах» не удостоившийся. Невольно напрашивается вывод, что те, чьей жизнью и творчеством Лимонов стабильно интересовался, те с кем он дружески общался, да и сам Э.Л. — личности между светом и тьмой, «раем» и «адом».
После «Москвы майской» Лимонов всё больше уходит в яркую публицистику и политику. Во вступительном слове к трёхтомному собранию своих сочинений (1998) он отмечает: «отныне я работаю с людьми и идеями, а не со словами». Писатель, поэт и политик продолжат одновременно «жить» в нём до самого конца, но для «архивной вечности» он сделает выбор в пользу политика. Хотите доказательств? Пожалуйста. Мало кто знает, что личные документы Э.В. Лимонова (Савенко) были переданы им на хранение в Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Хорошо помню, как 7 декабря 2016 года, будучи членом экспертно-методического совета (ЭМС) этого архива, участвовал в заседании ЭМС, на котором было принято решение в числе дополнительных документов принять на хранение рукопись книги Лимонова «Illuminationes». Полагаю не случайным, что Лимонов в итоге захотел передать эти документы туда, где уже хранятся документы К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина и И.В. Сталина…
