Пелевин Виктор. Путешествие в Элевсин. — М. : Эксмо, 2023. — 480 с.
Указанный издательством "Эксмо" 105-тысячный тираж нового романа Виктора Пелевина "Путешествие в Элевсин" априори должен подтверждать статус автора как самого читаемого писателя современной России — статус, который последние лет десять никто всерьёз не оспаривает. Тем более, для литературы он немного и значит — ведь самыми читаемыми из отечественных писателей побывали у нас одно время и Фаддей Булгарин, и чуть ли не Лидия Чарская. Правда, в отличие от этих сочинителей прошлого, автора "Чапаева и Пустоты", "S.N.U.F.F.", "Generation „П"", "Empire V" и т. д. (добавить по вкусу) назвать "гением пошлости" вряд ли у кого-то язык повернётся. Впрочем, и "гением снобизма" он точно не является.
"Если говорить о моей работе, то я — создатель реальности…" — было однажды им заявлено от имени одного из своих персонажей. За треть века активного участия Виктора Пелевина в литературном процессе (это уже очень много, большинству наших классиков XIX и ХХ веков столько отпущено не было) все уже привыкли к тому, что он неизменно пытается создавать реальность из действительности, но — хотя бы немного опережая последнюю, по капле (и по тренду, что ещё важнее) выжимая из неё первую.
Иногда получается не очень, иногда — получше, порой — очень хорошо, но в любом случае это не "игра в классики", школьная и внешкольная, по заказу, на спор и без, которой занимается множество нынешних "писателей" и литераторов. Это, продолжая аналогию, вполне профессиональный "спорт высших достижений" (от которого сейчас посредством "культуры отмены" на международном уровне пытаются отлучить всё, что made in Russia), если проводить более конкретную аналогию — бег на средние и длинные (но не сверхдлинные, не марафон и не сверхмарафон, нет!) дистанции. Если у Пелевина и есть гений (в античном смысле этого слова), то это "гений тренда".
А тренды сейчас меняются быстро, их много, поэтому приходится держать планку на уровне "роман в год", а это немалое искусство, которое требует и немалых жертв, в том числе жертвы себя себе же. Такое вот самосебепожертвование, трансискусство в чистом виде… Но главная проблема здесь, как представляется, в том, что при этом сам писатель в итоге способен оказаться частью того, о чём пишет, "многоходовочек" в том числе. А способен — и наоборот.
Роман "Путешествие в Элевсин", перекликающийся с ранее вышедшими "Transhumanism Inc." и "KGBT+", выглядит достаточно яркой иллюстрацией обеих этих вроде бы взаимоисключающих, но при этом взаимосвязанных способностей. Его сюжет достаточно откровенно следует за "Жуком в муравейнике" братьев Стругацких, только рамка научно-фантастического будущего заменена рамкой будущего виртуально-антиутопического, в котором человечество якобы оказывается вечной кормовой базой для "высшей расы" неких черве- или змееподобных энергетических вампиров-паразитов, симбиотически использующих мозги homo sapiens, а также их мысли и чувства в качестве своей экологической ниши. С той же целью развиваются и используются технологические достижения человеческой цивилизации: от искусственного интеллекта (в виде "корпоративных нейросетей", состоящих в том числе из особо выдающихся и успешных биологических мозгов, продолжающих неограниченно долго, хотя и не бесплатно, жить вне своего бывшего тела в специальных "банках"-цереброконтейнерах под землёй, что считается счастливым уделом избранных) до различных видов чудо-оружия как для виртуального, так и для условно-реального мира. Кстати, и там, и там бытие платёжных средств, в отличие от бытия людей, сомнению не подвергается.
Как всегда, автор не скупится на весьма товарное количество аллюзий и прочих "пасхалочек": как со своими произведениями, так и с "мемами" актуальной культуры. "Звёздные войны", "Матрица", "Аватар" и так далее. Кроме них, налицо в столь же товарном количестве и фирменная пелевинская "постирония", напрямую выходящая в "экстралингвистическую реальность". Например:
"В наше время вопрос "я ли это на самом деле?" возникает у отредактированного файла, не помнящего процедуры редактирования…"
"Национальности, возраста и личной истории у меня теперь нет. Есть только хорошо оплачиваемая корпоративная реальность…"
"Свет сознания неизбежно озарит когда-нибудь машинные коды. Не через человеческие глаза и ум, а напрямую — изнутри…"
"Язык и есть непонятно кем написанная программа нашей судьбы…"
"Лингвистической целью человечества была смерть. Алгоритм открыл оксфордский словарь, увидел первое слово "abandon" (отказ. — Г.С.), увидел последнее "zygote" (оплодотворённая диплоидная клетка. — Г.С.), а затем соединил альфу с омегой невидимой человеку нитью…"
"Мы думаем, на небесах всё возвышенно и троично. А там всё конкретно и треугольно. В бермудском смысле…" (слово "бермудский" автор в контексте связывает с "бером"-медведем и некоторыми его органами. — Г.С.)
"Сейчас все понятия, мысли и образы стали на две тысячи лет старше…"
"Большая часть того, что принято считать войнами, была на самом деле организованными жертвоприношениями. "Войны" в истории случаются не так часто — элиты не любят гибнуть…"
Конечно, особое место в мистериях авторской постиронии отведено России — главное действие оказывается тесно связано с симуляцией "Roma III", в которой, при всём почти античном антураже из императоров, гладиаторов, мистов, евнухов, менял, преторианцев и т. д. нельзя "развидеть" наш Третий Рим (вообще, "…преторианцы — люди с причудами. Видно хотя бы по императорам, которых они нам назначают…"). А сама Россия в виртуальной антиутопии превратилась в Добрую страну, где правят "сердоболы на спецвеществах", где царит максима "Не изрекай суждений — и не будет у тебя судимости…", а в истории важную роль сыграл некий "Дядя Отечества" генерал Судоплатонов с его лихими "улан-баторами". Основной текст "Путешествия в Элевсин" явно писался уже после начала Специальной военной операции по демилитаризации и денацификации Украины, а также западных санкций против России, поэтому без соответствующей линии Пелевин обойтись не мог — в тексте романа действуют алгоритмы, спроектированные на русскоязычной основе, и нейросети, обученные на русской культуре, которые представляют экзистенциальную угрозу для всего мира, устраивая "тайный сговор корпоративных алгоритмов с непонятной целью…"
"Есть устойчивое международное мнение, что русская культура агрессивна и деструктивна по своей сути…"
"Агрессивные имперские метастазы, излучаемые русской классикой. Логос в штатском, так сказать…"
"Вы представляете, что писали эти бесчисленные русские еврофобы?.. Чего желали остальному счастливому человечеству, занятому покорением космоса и гендера?.."
"Величие русской культуры, которая чуть более чем вся состоит из рвотных спазмов по этому поводу…"
"У России когда-то были две беды: дураки и дороги… На новом витке исторической спирали главная из наших бед — та засекреченная автострада, по которой мудозвонов завозят по ночам во власть…"
Мол, Россия видит свою миссию в том, чтобы осчастливить всё человечество без исключения, а кровь отмыть потом, но "…проходит век за веком, накрывается проект за проектом, а даров не видать. Зато брызг всё больше и больше, и это, между нами говоря, уже не брызги, а целые лужи…", потому что "нужно постоянно проливать кровь, ссылаясь на грядущий рай…"
Даже стиль коммуникаций в нынешних отечественных мессенджерах и прочем киберпространстве передаётся на 146%: "С тех пор как корпорация Transhumanism Inc. приобрела замечательный "Ватинформ" и превратила его в непонятную помойку с английским названием, канал стало невозможно читать. Где увлекательная конспирология? Правды жизни мне и по службе хватает. Миранда Геленджик…" Узнаваемо?
В общем, налицо коллективный инклюзивно-демократический русофобский стандарт во всей его полноте и глубине, вплоть до образа Родиона Раскольникова, убивающего топором старушку-процентщицу — причём даже не ради её ограбления, как принято на рациональном Западе, а ради "право имею" и с последующей трансформацией этой пары Достоевского в набоковских Гумберта Гумберта с Лолитой. Но Пелевин всё-таки не перестал быть самим собой и, подобно Хоме Бруту, очертил круг, отделяющий его от этого стандарта — в частности, через образ императора "Roma III" Порфирия (тёзку Порфирия Петровича из "Преступления и наказания"). Кстати, главный герой романа в итоге оказывается триедин, поскольку лишь таким образом оказывается возможным нейтрализовать все вероятные и неизбежные эксцессы действующих лиц и исполнителей.
"Так чего же ты хочешь на самом деле, Русский Логос? Что шепчешь из своего вечного зенита?
Ответ вспыхнул в моей голове сам.
— Да катись оно всё!..
Умереть, чтобы принести много плода? Кому именно? Ах, вот оно как… Извините, но с этой благоуханной ночи мы выходим из зерновой сделки…"
Так уж оно повелось, что на вопрос: "Быть или не быть?" русский ответ: "Была не была!"
Да, в завершение можно и нужно напомнить, что любое публичное упоминание, за исключением некролога, по сути своей является рекламой. Или же эксцессом исполнителя.
