1. Не пролетарский, но гностический писатель
Бесспорно, «пролетарский писатель» Алексей Максимович Горький (Пешков) стоял на некоей, если так можно выразиться, «мистической платформе». Владимир Можегов в интереснейшем исследовании «Максим Горький: мистик, ересиарх, поджигатель» замечает: «Опираясь на идеи «творческой эволюции» Бергсона и энергетизма Освальда, Горький считал, что по мере развития человечества и мировой гармонии, материя должна все более уступать место энергии. Так что, в конце концов, вся несовершенная материальная вселенная должна перетечь в новое качество, — стать чистой энергией, человечество же — обрести бессмертие. Бессмертие не личное, которое он с возмущением отвергал, но — всеобщее, всечеловеческое! «Человеческий разум объявляет войну смерти, как явлению природы. Самой смерти. Мое внутреннее убеждение таково, что рано или поздно, может быть, через 200 лет, а может быть, через 100 лет, но человек достигнет действительно бессмертия» (из лекции 1920 г.)…
В «Заметках из дневника» (1923) та же мысль изложена в форме диалога с А. Блоком (состоявшимся, как утверждает Горький, 16 марта 1919 года в издательстве «Всемирной литературы») и более детально. Мне - говорит Горький Блоку, - «нравится представлять человека аппаратом, который претворяет в себе т.н. "мертвую материю" в психическую энергию и когда-то в неизмеримо отдаленном будущем превратит весь "мир" в чистую "психику».
Собственно говоря, здесь имеет место самый настоящий гностицизм. Перед нами отрицание материального мира – во имя некоей «энергии». Возникает вопрос - что это за «энергия»? Как представляется, это психоэмоциональная, душевная энергия, которую нельзя путать с духовным, райско-ангелическим началом. Указанная «психоэмоциональность» есть «чистое», хаотическое движение. Само по себе, оно ни «плохое», ни «хорошее», но призвано витализировать (оживотворять) плоть. Однако, «плохое» начинается тогда, когда «душевное», «психическое» ставится в центр всего, а Душу пытаются возвысить над Духом. В случае с Горьким мы видим именно такое вот стремление. Поэтому, его нельзя причислить к адептам материализма, которого придерживались адепты социализма (от умеренных до крайних). Горький – ярко выраженный мистик гностического толка. (1)
Сами гностики (по схеме Валентиниана) ставили на первое место «пневматиков», возвышающихся над материей. При этом, саму материю гностистики считали иллюзорной и отрицали её. Ниже них стоят «психики», который стремятся к возвышенному, но материю не отрицают, живя верой, общиной и законом. («Плотские «гилики», вообще, ни к чему возвышенному стремиться не могут.) В реальности же, гностические «пневматики» были именно что «душевными», ибо желали хаотического, по сути, отмены Творения и «системы». Реально же духовными являются именно «психики», которые - за Творца, творение и систему. (При этом, они понимают, что сам мир искажён в результате Грехопадения – по вине Адама.)
Древние гностики пытались использовать Христианство – для подрыва базовых устоев, ссылаясь на «не от мира сего». Но они потерпели поражения, хотя и посеяли семена своей Анти-Системы. Сама же Анти-Система, за которую ратуют самые разные силы, предполагает ликвидацию базовых основ человеческого бытия (нации, государства, семьи и т. д.) ради создания некоего принципиально «нового мира». При этом, наиболее «продвинутыми» антисистемщиками являются носители различных оккульно-мистических доктрин.
2. «Гипер» и «контр»
Тут надо указать на одно важнейшее отличие носителей самой Анти-Системности. Есть гиперэлиты и контрэлиты. Первые ставят в центр всего именно «себя любимого», которого считают богом, достойным посюстороннего бессмертия. Новую реальность оно мыслят как свою собственную. (Каждый гипер-элитарий, как можно предположить надеется, что он останется единственным и переиграет всех остальных.)
Контр-элиты также пытаются всё обрушить. Но уже не для себя, а для всех, точнее – для одного-единого, гомогенного Человечества, в котором нет места для отдельной личности как таковой. Имеет место стремление к единой коллективной Личности. (2) Единое человечество, в их перспективе, должно стать монолитным психофизическим организмом. Или даже – механизмом, тут всё взаимосвязано. «И как один умрём, в борьбе за это»: прежний «один», в такой оптике должен именно умереть – ради нового.
«Негативная» цель совпадает, поэтому контр-элитарные «гностики-пневматики» очень часто сотрудничают с гиперэлитариями, чьи корни глубже. Поэтому и случаются вроде бы странные альянсы «ротшильдов» и «парвусов» – с «троцкими» и «лениными». Ну, вот и Горький, с его мировыми связями, очень даже вписывается в картину этих «странных альянсов».
Показательно, что его самая значимая (для советского Агитпропа) книга - «Мать». Там показан образ революционера Павла, который был совершенно чужд и даже враждебен своему отцу, но вот к матери был привязан сильно. И сама Мать становится едва ли не центральной фигурой всего «революционного сюжета». Это, конечно, указывает на психоэмоциональную, «женственную», душевную стихию, отличную от высшего, райско-ангелического, духовного, мужественного начала. И отчуждённость от Отца символически воспроизводила отчуждённость от Государя – Отца Отечества. Можно тут вспомнить и «Детство» Горького, где показано его безотцовство и образ Деда-мучителя. Тут всё уже завязано даже не на Матери, а на Бабушке. И всё весьма глубоко. К слову, весьма показательно, что мать самого Горького и мать Павла – вдовы.
Здесь сразу же вспоминается масонский образ – «дети вдовы». Конечно, это восе не означает, что Горький принадлежал к масонам. Но сама близость образов – весьма, так сказать, «архетипична». Есть мнение (А. Н. Лушин), что в произведениях «пролетарского писателя» возможно содержится масонская символика. В пример приводится, в частности, легенда о Данко – с его «пылающим сердцем». Пылающее сердце, между колонн храма Соломона, изображалось на резных масонских печатях. Опять-таки, речь вовсе не обязательно должна идти именно о принадлежности Но, и, опять-таки, некоторая «архетипичность» – налицо.
3. Вампиризм и пожар
И вот ещё один, очень важный «момент». В. Можегов пишет: «В. Ходасевич, в своих воспоминаниях о Горьком называет его «поджигателем», радостно мечтающим об уничтожении вселенной: «Ему нравились, решительно все люди, вносящие в мир элемент бунта или озорства, - вплоть до маньяков-поджигателей, о которых он много писал и о которых был готов рассказывать целыми часами. Он и сам был немножечко поджигатель. Ни разу я не видал, чтобы закуривая, он потушил спичку: он непременно бросал её непотушенной…». Он также, продолжает Ходасевич, любил поджигать пепельницы, радуясь испугу окружающих. «Казалось, эти "семейные пожарчики" имели для него какое-то злое и радостное символическое значение». «Он относился с большим почтением к опытам по разложению атома; часто говорил о том, что если они удадутся, то, например, из камня подобранного на дороге, можно будет извлекать количество энергии, достаточное для междупланетных сообщений. Но говорил он об этом как-то скучно, хрестоматийно и как будто только для того, чтобы в конце прибавить, уже задорно и весело, что "в один прекрасный день эти опыты, гм, да понимаете, могут привести к уничтожению нашей вселенной. Вот это будет пожарчик!" И он прищелкивал языком.» (В.Ф. Ходасевич о М. Горьком)».
Тут, конечно, сразу же вспоминается Блок и его «Двенадцать»: «Мы на горе всем буржуям, мировой пожар раздуем, Мировой пожар в крови - Господи благослови».
«Пожар» - в «Крови». Это полностью вписывается в психоэмоциональную, душевную оптику. «Ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его, поэтому я сказал сынам Израилевым: не ешьте крови ни из какого тела, потому, что душа всякого тела есть кровь его» (Лев. 17, 14).
А здесь уже выход на тему вампиризма, который глубже «киношных» образов (точнее сказать, сами киношные образы выражают некие глубинные реалии).
Кровь в древних традициях связывалась с психоэмоциональной душевностью. И магия Крови преследовала своей целью воздействие на Душу (при отказе от устремлённости к ангелическому Духу). И Жар (По-Жар) здесь играет важнейшую роль. «Вампиры всегда связаны с кровью, - пишет Александр Дугин. - Это также имеет эзотерическое объяснение. Традиция считает, что между душой и телом человека существует особая тонкая полу-материальная, полу-психическая взаимосвязь. Сама душа соотносится с невидимым Огнем, с огненным Принципом. В теле этому Принципу соответствуют нервная и кровеносная системы. Первая является «полюсом» Света, а вторая - «полюсом» Жара. В синтетическом огненном Принципе, в душе, Свет - это логосное, божественное, интеллектуальное начало, элемент Небесный и Вечный, Неколебимый, а Жар - это более низкое, динамическое начало, элемент промежуточный между Небом и Землей, связанный не с Вечностью, но с длительностью. Согласно теологическим представлениям, из Света созданы Ангелы, а из Жара - Демоны и Бесы». («Конспирология». М., «Арктогея», 2005)
Любопытно, что идеи Горького очень близки к идеям крайне левого социал-демократа Александра Богданова. (3) В 1908 году последний опубликовал фантастический роман «Красная звезда», описывающий некое идеальное коммунистическое общество на Марсе. Марсиане достигли бессмертия благодаря особым технологиям обмена кровью между молодыми и пожилыми. Они изображены уродливыми и причмокивающими существами. (Обратим внимание, в СССР Богданов заведовал «Институтом крови».) И в данном плане потрясает сходство между романом Богданова и произведением Герберта Уэллса «Война миров». Последний приписывает жителям красной планеты тот же самый вампиризм – правда, более брутальный. Инопланетные агрессоры у него пьют кровь людей. (4)
Сам Уэллс много сделал для утверждения глобализма. Так, в январе 1940 года была опубликована его книга «Новый мировой порядок», в которой он предлагал создать научно-организованное «мировое правительство».
К слову, об Уэллсе. (5) Последний был женат на Марии (Муре) Игнатьевне Закревской-Бенкендорф-Будберг, которая была и одной из жён Горького. В число её любовников входили видный английский разведчик Роберт Брюс Локкарт и видный деятель ОГПУ-НКВД Генрих Ягода. Уэллс, что весьма интересно, для нашей темы, был другом Горького. А Горький тесно контактировал с Ягодой, о чём ниже ещё будет сказано. с В 1934 году, после смерти Рудольфа Менжинского, Ягода становится (официально) главным чекистом страны. Тогда же Уэллс встречается со Сталиным (встречу организует сама Мура); они говорят три часа. Причём, из самой этой беседы сохранилось очень немногое. Так, обсуждалась, в частности, и тема мирового правительства, конвергенции и т. д.
Но пора подводить итоги рассмотрения мистического мировоззрения Горького. На его примере мы видим - как душевный пожар ставится во главу угла – с целью уничтожения мира - ради создания чего-то принципиально нового. Только для «ротшильдов» - новый мир должен быть создан – для себя любимых. Для «горьких» - это новый мир отрекшихся от любого личного бытия – во имя «единого человеческого», «душевного». По сути, тут два мистических пути – к одному онтологическому обрыву.
4. Странности одной головокружительной карьеры
Теперь пришло время обратиться к политике. И здесь в судьбе Горького важную роль сыграет упомянутый выше шеф политической полиции СССР Ягода, с которым писатель тесно сойдётся в 1930-е годы. Поэтому, необходимо коснуться вех биографии главчекиста, который станет «врагом народа». Его карьера поражает своей стремительностью и создаёт впечатление, что его специально тащили наверх, преследуя какие-то особые цели. Сам он утверждал, что вступил в партию большевиков в 1907 году. Но на самом деле, никакого особого отношения к этой партии Ягода не имел, зато «баловался» анархо-коммунизмом. Ну, а летом 1917, видимо, понял, куда дует ветер. С 1918 года бывший сотрудник «Деревенской бедноты» Ягода служит в ВЧК, сначала в Петрограде, а в следующем году его переводят в Москву. Только в 1919 году Генриха Григорьевича переводят в Москву. И уже в конце года делают управляющим делами Особого отдела ВЧК. С 1920 года он уже член коллегии ГПУ. (Любопытно, что примерно в это время Ягода был членом коллегии Наркомата внешней торговли.) А с 1923 года он – уже второй заместитель председателя ОГПУ.
Со смертью Дзержинского в июле 1926 года во главе политической полиции становится Менжинский. Человек он был весьма больной, поэтому считается, что первую роль (негласно) играл именно Ягода.
Возникает вопрос – неужели никто не знал о прошлом Ягоды, и он умудрился всех обмануть? Но так считать было бы наивно; логичнее предположить, что Ягоду продвигали некоторые влиятельные силы в руководстве. Здесь указывают на Якова Свердлова и Феликса Дзержинского. Первый как раз являлся родственником нашего «героя» - отец Ягоды (Гершен Филиппович) был двоюродным братом Михаилу Израилевичу Свердлову - отцу Якова Свердлова. При этом (вот такое совпадение), брат Свердлова Зиновий стал крёстным сыном Горького. (Пишут о его участии в масонстве.) Родственник оказался надежно пристроен в аппарат ВЧК, где, как мы уже убедились выше, ему довелось сделать быструю и головокружительную карьеру.
Но, может быть, Ягода зарекомендовал себя талантливым и ценным сотрудником с самого начала.? Отнюдь нет, вначале у него случился именно нехилый такой прокол. Дзержинский дал новому сотруднику задание – разобраться с неким Лопухиным, который, в своё время, сыграл важную роль в разоблачении знаменитого Азефа. Надо было решить - пускать ли его заграницу. Ягода посчитал, что вполне себе можно. Лопухина выпустили за кордон, и там он решил остаться, хотя и клятвенно обещал вернуться назад. Скандал был страшный, но за это Ягоду всего лишь слегка поругали. И Дзержинский продолжил давать ему разные ответственные поручения. (Про эволюцию основателя ЧК см. - «Метаморфозы «железного Феликса»)
Сам «железный Феликс» был политическим авантюристом высочайшего полёта. Можно только вспомнить, как, во время июльского мятежа, он явился в помещение, которой занимал левоэсеровский отряд Д. Попова. Якобы для того, чтобы прояснить ситуацию и образумить. Однако, это всё сказочки (как и то, что Ягода обманул всех фальсификацией своей биографии). Конечно, такой наивности от старого подпольщика было ждать просто нельзя. Но необходимо вспомнить, что сам Дзержинский был в своё время «левым коммунистом» и убежденным сторонником «революционной войны с германским империализмом». А левые эсеры как раз и заявляли, что выступили, в июле 1918 года, именно против этого самого империализма. Уже немного позже в августе-сентябре 1918 года Дзержинский, вместе со Свердловым и Львом Троцким попытается свергнуть Ленина, который пытался переиграть западные демократии. («Германо-большевистский альянс и путч против Ленина»)
Итак, судя по всему, Ягода был нужен - ввиду неких особых обстоятельств. Возможно, здесь сыграли роль какие-то важные международные связи. К слову, тут самое место вспомнить о его работе в коллегии Наркомата именно внешней торговли. Утверждают, что там он тесно сошёлся с сотрудником спецслужб Александром Лурье. Вместе они очень неплохо заработали на иностранных концессиях. Также указывается на продажу за рубеж ценностей, конфискованных ВЧК.
Вообще, тема взаимодействия части большевистского руководства с капиталистическим Западом даёт обильную пищу для размышлений.
«Левый уклон и западный капитал»
«Левые евразийцы и «троцкисты-бухаринцы».
«Странный триумвират: Савинков, Красин и Рейли».
Возникает вопрос – а, может быть, Ягода находился во взаимодействии с английской разведкой, всячески способствуя (через ту же Муру, которая пыталась примирить «пролетарского» писателя с «пролетарской» властью) возвращению Горького в СССР – с некоторой важной стратегической целью. Какой? Попробуем ответить на данный вопрос несколько позднее.
Пока же вернёмся к карьерному росту Ягоды. Став де факто главой ОГПУ, тот начинает играть собственную политическую игру – против Иосифа Сталина. Причём, в отличие от многих других уклонистов, делает это негласно, на словах поддерживая генсека. Но в плане своих политических предпочтений Ягода выступает за Николая Бухарина и его «правую» (де-факто социал-демократическую) группу. Об этом явствует хотя бы из событий лета 1928 года. Тогда лидер «правого» уклона искал союзников в противостоянии с генсеком и решил пойти на контакт со своими вчерашними оппонентами – «левыми». Из текста этих переговоров следует, что Бухарин уверял своего собеседника – «левого» Лев Каменева: «Ягода и Трилиссер (второй заместитель председателя ОГПУ — А. Е.) с нами».
5. Умеренный «гуманист» и национал-нигилист
Тут надо сказать несколько слов о самом Бухарине, который (снова совпадение!) был весьма и весьма близок к «разбираемому» нами Горькому. Считается, что он возглавлял «умеренных» в руководстве. В пример приводят его противодействие «сплошной коллективизации» и «форсированной индустриализации». Это действительно – факт, но дело тут было не к какой-то там жалости Бухарина в отношении крестьянства и села. Он просто не верил в возможности русского мужика и считал, что тот просто завалит всё дело социалистического строительства. В октябре 1927 года Бухарин заявил: «Теперь вместе с середняком и опираясь на бедноту, на возрожденное хозяйство и политические силы Союза и партии, можно и нужно перейти к более форсированному наступлению на капиталистические элементы, в первую очередь на кулачество». Но вот, зимой 1927/28 года Сталин пошел на чрезвычайные меры с целью выбить хлеб из крестьян. Бухарин просто испугался, что «тёмный мужик» разнесет советскую власть по клочкам. (Стоит напомнить о том, что Горький в 1922 году опубликовал в Берлине злобную статью «О русском крестьянстве», где обвинил отечественного крестьянина в насилии и жестокости.) С этого самого великого перепуга он и создал свою замечательную экономическую теорию, которой столь восхищались в эпоху перестройки. (6)
И этому вполне соответствует отношение Бухарина к русской культуре. Так, он печально прославился критикой Сергея Есенина в «Злых заметках», опубликованных «Правдой». Там главный (тогда) идеолог ВКП (б) вдоволь поиздевался над русской культурой и историей. Уже и в 1934 году, когда волна антирусского нигилизма пошла на спад, Бухарин продолжал «бдительно» критиковать русских поэтов. На I съезде советских писателей он обрушился с самой резкой критикой на Блока и Есенина. Бухарин обвинил их в попытке создать особую версию социализма, сочетающую религиозные и национальные ценности.
А вот интересный факт, свидетельствующий о его «умеренности». Бухарин участвовал в работе комиссии по созданию новой конституции, где категорически выступал против предоставления избирательных прав всем гражданам СССР. Он требовал исключения для т. н. «лишенцев» - «бывших» и раскулаченных.
Сам Бухарин в 1930-х годах – не самый последний человек в партийной иерархии. Он является главным редактором «Известий» (газеты номер два) и членом (позже - кандидатом в члены) ЦК.
В 1930-м году Николай Иванович проводил не особо афишируемую работу по концептуальному оформлению новой идеологии. Весьма интересен в данном плане рассказ эмигрантского историка-меньшевика Бориса Николаевского, который тесно общался с Бухариным в 1936 году (последний тогда посетил заграницу с целью выкупа архива Карла Маркса и Фридриха Энгельса). По его данным, бывший лидер «правого» уклона исповедовал идеологию, весьма близкую к социал-демократии. Бухарин говорил о необходимости «вернуть марксизм к его гуманистическим основам». По сути, он во многом предвосхитил переформатирование идеологии, которое произошло во время перестройки с её лозунгом «гуманного, демократического социализма». (По свидетельству Николаевского, Бухарин оценивал свои отношения со Сталиным на три с минусом, а в разговоре с вдовой меньшевика Фёдора Дана сравнил Сталина с дьяволом.)
Тут надо сказать, что социал-демократии того периода была присуща некоторая апологетизация «передовых» форм капитализма. Так, один из ведущих теоретиков германской социал-демократии Рудольф Гильфердинг отмечал, что при современном ему капитализме, рыночная анархия производства изживается «социалистическим принципом планомерного производства». К слову, ведущую роль он отводил именно банковскому капиталу.
Примерно тех же взглядов придерживался и Бухарин, воспевающий некий «организованный капитализм». Причём, его теорию он начал разрабатывать ещё до своей «правой» трансформации. («Крушение любимца партии» – Главка 3. Певец «организованного капитализма»)
Весьма показательно, что именно в настоящее время «организованный капитализм» приобретает свой законченный вид, становясь гиперкапитализмом. И, тем самым, он сближается с марксистским коммунизмом, который всегда сочувственно относился к концентрации капитала. Бухарин отлично улавливал глобальные тенденции.
Предполагают его тесную связь с различными транснациональными организациями – в частности, с масонством. Знаменитая исследовательница «вольных каменщиков» Нина Берберова приводит рассказ масонской деятельницы Елены Кусковой про выступление Бухарина перед общественностью в Праге. Тогда он делал заметные масонские жесты.
Вряд ли стоит торопиться с зачислением самого Бухарина в «вольные каменщики». Но не стоит и проходить мимо одного интересного документа, только недавно открытого отечественными историками. Речь идет о письме (26 ноября 1929 года) эмигранта-масона Борис Бахметьева упомянутой Кусковой. (Эрнст Щагин. «Документы истории «революции сверху». Документ № 5. Из письма Б. А. Бахметьева Е. Д. Кусковой» // Власть и общество России XX век. М. [б. и.]; Тамбов: Изд-во Тамбов. гос. техн. ун-та — Тамбов, 1999.) В нём он возлагает надежды на приход к власти в СССР лидеров именно «правого уклона». Это должно было, по его мнению, стать началом конца большевистской России: «У правого уклона нет вождей, чего и не требуется: нужно лишь, чтобы история покончила со Сталиным как с последним оплотом твердокаменности… Внутри русского тела будут нарастать и откристаллизовываться те группировки и бытовые отношения, которые в известный момент властно потребуют перемены правящей верхушки и создадут исторические связи и исторические личности, которым суждено будет внешне положить конец большевистскому периоду и открыть будущий».
Бухарин был кумиром значительной части творческой интеллигенции. На первом съезде советских писателей его участники устроили «любимцу партии» буквально громовую овацию. Возможно, некоторые из них знали о том, что «опальный» уклонист разделяет мнение Горького о необходимости создания в СССР второй партии, состоящей из представителей интеллигенции. По сообщению Николаевского, Бухарин считал, что «какая-то вторая партия необходима».
Есть мнение, что базой для такой партии виделась малоизвестная историкам, но вполне легальная «Всесоюзная ассоциация работников науки и техники для содействия социалистическому строительству» (ВАРНИТСО). Этой интеллигентской ассоциации покровительствовал Горький. Планировалось поставить во главе второй партии его самого и академика Николая Павлова. В руководство партии также намечалось включить Владимира Вернадского.
6. В полушаге от власти
Тут стоит вспомнить о Ягоде, который познакомился с Горьким ещё до революции. Сам Ягода активно способствовал возвращению Горького в СССР. Весьма интересно почитать их переписку. В ней главный чекист пытается подняться до вершин поэтического пафоса, а Горький ему всячески сочувствует. Любопытно, что два этих ценителя прекрасного любили уединяться в угловой комнате горьковского особняка в Москве, где они подолгу беседовали. Горький и Ягода оставили обширную переписку, из которой явствует, что отношения между ними можно смело считать дружескими. Исследователь Аркадий Ваксберг, автор работы «Гибель буревестника: М. Горький: Последние двадцать лет» (М.: Терра-Спорт, 1999) так характеризует письма к нему Ягоды: «…Он раскрывал свою душу в таких выражениях, которые и впрямь позволительны лишь интимному другу». Письма «великого пролетарского писателя» к «железному наркому» также наводят на эту мысль. Вот отрывок из одного такого горьковского письма (20 ноября 1932 года): «Я бы тоже с наслаждением побеседовал с Вами, мой дорогой землячок, посидел бы часа два в угловой комнате на Никитской. Комплименты говорить я не намерен, а скажу нечто от души: хотя Вы иногда вздыхаете: «Ох, устал!»… на самом же деле Вы человек наименее уставший, чем многие другие, и неистощимость энергии Вашей – изумительна, работу ведете Вы грандиозную».
Отметим и такую «мелочь», относящуюся к делам писательским, литературным. Ягода, в своё время, пытался сделать ставку на писательские организации. Он весьма активно поддерживал левацкую и нигилистическую Российскую ассоциацию пролетарских писателей (РАПП), которой заправлял его родственник «литературный гангстер» Леопольд Авербах. (Сама организация настаивала на «психологизме» литературных персонажей.) Любопытно, что Горький хотел взять под защиту эту организацию, когда Сталин выступал за её роспуск.
В 1934 году Горький устроил Ягоде грандиознейший, выражаясь по-современному, пиар. Он организовал вылазку огромного писательского коллектива на Беломорско-Балтийский канал. Там Ягоду всячески и сверх меры восхваляли, славя за «перековку» десятков тысяч заключенных. После же исторической «вылазки» Горьким и его сотрудниками был выпущен красочно оформленный альбом, в котором фотография главного чекиста находилась сразу же за фотографией Сталина. Тем самым не очень даже «тонко» намекалось на то, кто должен быть «в доме хозяином».
Ягоду тогда, вообще, восславили очень и очень знатно. Так, в его честь был воздвигнут памятник на последнем шлюзе Беломорско-Балтийского канала. Он был сделан в виде огромной тридцатиметровой (!) пятиконечной звезды, внутри которой находился огромный же бронзовый бюст Ягоды.
В 1934 году, после смерти Менжинского, он уже открыто возглавляет «органы». Липовый «старый большевик» становится во главе монструозного НКВД (соединившего, кроме ОГПУ, ряд важнейших ведомств), одновременно являясь Генеральным комиссаром государственной безопасности. И здесь «железный Генрих» начинает откровенно наглеть.
Так, 9 августа 1934 года Ягода разослал на места телеграмму, в которой приказал создать при каждом концлагере суд НКВД. В телеграмме запрещалось обжаловать приговоры этих судов. Политбюро и Сталин были в шоке от подобного сепаратного мероприятия. С Ягодой был заключен компромисс (!), по которому лагерные суды оставались, но разрешалось право кассационного обжалования.
Стало ясно, что дело здесь тёмное. В сентябре 1934 года Сталин инициировал создание комиссии в составе Валериана Куйбышева, Лазаря Кагановича и Ивана Акулова (Прокурора СССР). Её цель была определена так - проверка «органов» на основании жалоб в ЦК. Данные жалобы касались дела о «вредительстве» в Наркомате земледелия, по которому репрессировали около сотни ответственных работников. Комиссии удалось выявить серьезнейшие нарушения, допущенные в ходе расследования этого и других дел. Сталин вообще хотел назначить Акулова главой НКВД вместо Ягоды, но тот упорно не хотел выпускать такой ключевой пост из своих рук.
После всего указанного выше как-то особо не удивляешься строками из дневников несостоявшегося функционера «второй партии» Вернадского, в которых упоминается некая «случайная неудача овладения властью людьми ГПУ — Ягоды». Нарком вполне мог претендовать на то, чтобы самому занять место вождя.
Естественным союзником он должен был видеть своего симпатизанта Бухарина.
7. Писатель, идеолог и чекист: отцы несостоявшейся перестройки
Теперь снова о Бухарине. Горький был о нём очень высокого мнения. Между ними поддерживались весьма теплые отношения, которые сложились еще в 1922 году, когда идеолог лечился в Германии. Именно Бухарин встречал Горького, когда тот возвращался из-за границы. Горький при каждом удобном случае оказывал Бухарину протекцию. Например, после поражения лидеров «правого» уклона Горький пытался убедить Сталина вернуть их на прежние посты. Для этого он выбрал весьма хитрую тактику, устраивая на своей квартире якобы случайные встречи Сталина и «правых». Таким образом, «Буревестник» пытался смягчить генсека.
Горький очень настаивал на том, чтобы Бухарин представлял СССР на Международном антифашистском конгрессе в 1932 году. Двумя годами позже он упрашивал Политбюро поручить Бухарину приветствовать съезд писателей от имени партии.
Итак, перед нами тройка советских «тяжеловесов» – Горький, Бухарин и Ягода. Связующим «субъектом» в ней, безусловно, был нарком внутренних дел, обладавший мощнейшим политическим и силовым ресурсом. Сам он своей «судьбой» наглядно демонстрирует все изгибы и неожиданности политических процессов в СССР.
Возникает вопрос – а, может быть, победа «умеренных» была бы во благо страны? Но, как видно из вышесказанного, «умеренность» указанных деятелей была весьма специфической. Ягода вводил суды НКВД. Бухарин был против возвращения избирательных прав. Горький активно пиарил зэковский труд во время строительства Беломорско-Балтийский канала. Скорее всего, либерализация коснулась бы нигилистических, антирусских элементов - с резким зажимом элементов русских национал-коммунистических. И вполне вероятен был бы развал страны, которым, как известно, завершилась «социал-демократизация» во времена перестройки.
Итак, напрашивается следующий вывод. «Возвращение Горького» было грандиозной операцией транснациональных элит, которые рассматривали писателя как одного из ведущих деятелей «перестройки», призванной поставить СССР под контроль западной плутократии. В известном смысле его возвращение можно сравнить с возвращением Андрея Сахарова - по «иронии судьбы» находящегося именно в горьковской ссылке. Сахаров был сторонником конвергенции капитализма и социализма, считал необходимым создание мирового правительства. (Кстати, за конвергенцию США и СССР выступал и Уэллс.) Миссия Горького заключалась в мобилизации части интеллигенции, которая должна была составить «вторую партию». Бухарин призван был осуществить идеологическую трансформацию ВКП (б) в сторону социал-демократии. (7) А Ягоде предстояло обеспечить данным трансформациям силовую поддержку. Очевидно, Сталин понял, куда всё это идёт, и прикрыл тогдашнюю перестроечную «лавочку».
***
Примечания:
1) Показателен большой интерес Горького к гностицизму. Показателен большой интерес Горького к гностицизму. М. Никё в своей работе «М. М. Горький и гностицизм» // (Максим Горький и мировая культура: сб. науч. ст. / под ред. Л.А. Спиридоновой. М.: ИМЛИ РАН, 2023. С. 55–65) сопоставляет высказывания Марины Зотовой («Жизни Клима Самгина») о гностиках с книгой Ю. Николаева «В поисках за божеством». И на страницах данной книги Горький оставил 68 пометок.
2) Стремление к единой коллективной Личности есть искажённое стремление к Личности Монарха – Одного, в котором множество не растворяется, но персонифицируется. Множество личностей («индивидуумов») как бы содержится в Полноте Монарха, отсюда и его Царственное «Мы». ( «Царская Полнота»)
В то же самое время, для гипер-элитариев намного более приемлем индивидуализм. Они заинтересованы в том, чтобы провозгласить индивидуум, как таковой, центральной фигурой. При этом, реально центральность признаётся далеко не за всяким индивидуумом, но за тем – «за кем нужно».
3) Об этой близости есть весьма интересное исследование П. Чони «Рецепция идей А. Богданова в статье «Разрушение личности» М. Горького». Здесь писатель радикально сакрализирует идею коллективности.
4) Нужно вспомнить, что Марс - красная планета (красный - цвет воинов, кшатриев, цвет крови, пролитой в боях), названная в честь бога войны - Марса (Ар-еса), которому в славянской традиции соответствует Яр-ила (основа «ар» - «яр»), бог военной битвы; отсюда и «бо-яр-ин» – «ярый» «боец», воин.
Приказ Наркомата по военным делам № 321 от 7 мая 1918 года регламентировал ношение красной Звезды (вспомним Марс): «Красноармейский значок есть принадлежность лиц, состоящих на службе в войсках Красной армии. Лицам, не состоящим на службе в войсках Красной армии, указанные знаки предлагается немедленно снять. За неисполнение сего приказа виновные будут преданы суду военного трибунала». А. Первушин в работе «Оккультный Сталин» (М., «Яуза», 2006) утверждает по этому поводу: «Свой выбор руководство РККА объясняло следующими мотивами. Во-первых, форма звезды представляла «древнейший символ оберега». Во-вторых, красный цвет символизировал революцию, революционое войско».
Большевизм затронул многие древние архетипы. В частности, он воспроизвел миф о восстании титанов и гигантов против богов. Само собой, воспроизвел на собственном уровне.
У русских есть предания о некоем народе «чудь», который ушел под землю, скрываясь от Белого Царя. В преданиях данная чудь была великанского роста. Кроме того, она имела красный цвет кожи, что сразу же заставляет вспомнить о красном цвете революции. Само собой речь здесь идет не о летописной финно-угорской чуди. Хотя любопытно, что Иван Бунин в своих «Окаянных днях» описывал революцию как именно «чухонский» бунт. Он утверждал, что в народе есть два типа: Русь и Чудь. И революцию он считал порождением последней: «А сколько лиц бледных, скуластых, с разительно ассиметричными чертами среди этих красноармейцев и вообще среди русского простонародья, - сколько их, этих атавистических особей, круто замешанных на монгольском атавизме! Весь, Мурома, Чудь белоглазая...».
Но дело здесь, конечно, не в расе, не в этносе. Под чудью воспринимались какие-то древние исполины, которых одолел такой же древний герой и властелин – Белый Царь. Это уже за гранью известной нам истории – в неких неведомых глубинах.
Очевидно, что великаны-гиганты – существа, у которых брутальное, воинское начало развито чересчур сильно. В силу этого, они противопоставляют себя богам, царям и героям. («Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни Царь и не герой, дождемся мы освобожденья своею собственной рукой».) Есть былина о том, как древние богатыри вступили в бой с ангельским войском, проиграли, испугались содеянного и сбежали под землю (исход великанской чуди!). Они явились к Святогору, который спал мертвым сном. Сам Святогор – великан, причем связан с красным цветом – засыпая, он исходит кровавой пеной.
И тут опять всплывает тема вампиризма, которая интересно преломляется в оптике язычества. По данным древнерусских поучений против язычников, когда-то славяне поклонялись упырям (потом стали почитать грозовых божеств). Здесь явно упоминается какое-то очень древнее (возможно дославянское) прошлое, когда существовал культ неких супергероев, практиковавших боевую магию крови. Это выражение гипертрофированного кшатризма, который проявился и во время большевистской революции.
5) Стоит обратить внимание на то, что творчество Уэллса пронизано неким мистическим, во многом тёмным, символизмом. Вкратце рассмотрим некоторые его известнейшие фантастические романы.
«Человек-невидимка» – здесь дан образ вампира, который достиг мощнейшей скорости передвижения. Известно, что в «фольклоре» они становятся невидимы. Прибили его землекопы - ударом лопаты, а лопата, по сути - кол с металлическим «щитом». Осиноый кол предназначен для убийства вампиров, и слово «осиновый» указывает на ось, на нетварную вертикаль, пронзающую тварные миры.
«Машина времени» – тут дан образ подземных, инфернальных, по сути, мор-локов, имеющих одну основу со словом «морок» (и с названием подземной Мор-ены-Мар-ы; не лишним будет вспомнить и Муру-Мару Закревскую). Они практикуют каннибализм, который, собственно, есть тот же вампиризм. Каннибализм, тот же вампиризм.
В «Войне миров» мар-сиане ( «мар»-«мор»), которые потребляют кровь, да и причмокивают.
А в «Острове доктора Моро» (опять основа «мор»–«мар») из животных делают людей, которые потом возвращаются к животному облику. В любом случае, получается зверочеловечество и налицо тема «оборотничества».
Наконец, сама фамилия Уэллс заставляет вспомнить *uel - древний индоевропейский корень, означающий подземного Противника, антагониста Бога Грозы. Отсюда и имя славянского бога Велеса. («Пленённый Велес»)
6) Как известно, «любимец партии» считал, что промышленную модернизацию СССР надо растянуть на очень и очень долгое время. Понятно, что Запад не дал бы Союзу этого самого долгого времени. И Бухарин вовсе не был наивным человеком (таким, вообще, нет места в большой политике), отлично это понимая. Посему, логично предположить, что он «просто-напросто» считал необходимым встраивание страны в мировую капиталистическую экономику. Тогда Запад вполне бы допустил «постепенную индустриализацию».
7) Большевики продолжали оставаться во многом, если только не преимущественно, партией левой социал-демократии (из этого состояния их почти насильственно, вывел Ленин в апреле 1917 года).
«Метаморфозы «железных феликсов» и «маятник» левой социал-демократии»
В это состояние, компартия СССР вернулась во время перестройки, когда на вооружение был взят «бухаринский» лозунг «гуманного, демократического социализма».
