Константин Бабкин, лидер Партии дела.
Для понимания складывающейся в России ситуации важна не только официальная статистика, не только то, что трехкратное замедление роста четко сигнализирует о кризисе, — важны качественные изменения в экономике. Усиливаются наши зависимости от сырья и импорта, растет неравномерность развития. Рекорды добычи и экспорта нефти ставятся на фоне проседания остальных производств.
Так, тяжела ситуация в автомобилестроении. КАМАЗ за прошедшее полугодие сократил выпуск на 9%, GM-АвтоВАЗ — на 10%; УралАЗ говорит о минимальной загрузке за все 70 лет своего существования. Схожая ситуация во всем машиностроении.
Страдает и металлургия: её экспорт упал на 13,75% — при том, что импорт металлов и изделий из них вырос на 6%: прежде всего из-за массового закрытия литейных и металлообрабатывающих производств.
Оборудование в прямом смысле слова сдается в металлолом, заказы уходят в Китай и в другие страны. В этом секторе, который очень ёмок с точки зрения занятости населения, сокращается число рабочих мест.
В сельском хозяйстве — подобные изменения. Экспорт продовольствия и сельхозсырья упал на 14,5%, а импорт вырос на 5,77%. Импорт сгущенного молока и сливок, например, увеличился в полтора раза.
Понятно, что сжатие производства при усугублении зависимости от импорта прямо отражается на бюджете: по заявлению правительства, оно ожидает сокращения расходов за три года на 1,7 трлн. рублей и планирует вводить нормы энергопотребления, урезать пенсии и финансирование обороны.
С моей точки зрения, с точки зрения промышленника, это — следствие порочной политики правительства. Наиболее сильно влияние четырех факторов: более высоких по сравнению с конкурирующими с нами странами налогов, более дорогих кредитов (и в целом ущемляющей производство и высасывающей деньги из реального сектора финансовой политики), более дорогих ресурсов и отказа государства от защиты российского рынка и создания равных конкурентных условий после присоединения к ВТО.
Самое же плохое — даже не в тяжести ситуации, а в отсутствии перспектив ее улучшения, так как по этим важнейшим четырем направлениям правительство не собирается делать ничего.
Мы слышим заявление о заморозке тарифов — но тут же повышаются налоги на добычу полезных ископаемых и акцизы на бензин при снижении экспортных пошлин на нефть. Это будет способствовать росту тарифов естественных монополий, и их административная заморозка может дать лишь временный эффект.
Мы не видим эффективных решений правительства в отношении кредитов, не видим снижения налогов и пересмотра внешнеторговой политики.
Поэтому кризис будет продолжаться и усиливаться.
Мы должны выработать рекомендации для, наверное, существующих во власти здравых сил, которые заинтересованы в поисках выхода из ситуации. Наша задача — дать им дополнительные аргументы, дополнительную опору.
Николай Арефьев, заместитель председателя комитета Госдумы по экономической политике и инновационному развитию предпринимательства.
Я только что приехал с инвестиционного форума в Сочи, где премьер Медведев описал основные направления развития экономики.
Сегодня, говоря об этом, концентрируют внимание на цене нефти, инвестициях, процентных ставках, но умалчивают о том, какую именно экономику мы хотим развивать, что мы хотим делать?
В советское время надо было осваивать целину — делали тракторы и комбайны. Надо было создавать атомную энергетику — строили заводы по производству энергоблоков. Надо было строить гидростанции — строили заводы, которые снабжали их всем необходимым.
А сегодня что мы собираемся строить? — никто не знает. Медведев говорит, что наша главная проблема — это государственная экономика, которая тормозит развитие. А у нас в этой государственной экономике осталось 1880 предприятий, в 4 раза меньше, чем у церкви. У нас что, церковь лучший экономист, чем правительство и все министерства, которые мы кормим? Выходит, наверное, так.
Но куда еще сокращать госсектор?
У нас уже более 45% экономики принадлежит зарубежным инвесторам. Мы их приглашаем, они скупают недвижимость и ничего не вкладывают. И Медведев снова говорит: нужны иностранные инвестиции — как будто помешались они просто на этих иностранных инвестициях!
За 18 лет они составили около 800 млрд. долл., а вывезено из страны 710 млрд.: осталось 90 млрд. За чем тут гоняться?
А в реальный сектор экономики инвестируют в основном отечественные предприятия. За последние годы они вложили 9 трлн. рублей, и только 0,5 трлн. — иностранный капитал.
Нам рассказывают, что иностранцы будут вкладывать в нашу экономику — да не происходит этого, и страна разрушается.
За первое полугодие вся Россия произвела менее 5 тыс. тракторов, около 4 тыс. комбайнов, 1,7 тыс. металлорежущих станков, 279 троллейбусов, 225 электровозов. Построено больниц на 1790 коек, в том числе на селе — аж на 20 коек. Дошкольных учреждений построено на 10 тыс. мест в то время, когда нехватка этих мест — полтора миллиона: 75 лет понадобится, чтобы обеспечить всех!
Этот объем производства напоминает мне данные по моему району в советское время — а сегодня так работает вся страна, которая претендует на звание мировой державы!
И разрушение продолжается: закрываются алюминиевые и тракторные заводы, уже подготовлены к закрытию целлюлозно-картонные и бумажные комбинаты.
И что у нас остается?
Премьер Медведев говорит: надо закрыть все неконкурентные производства, — а у нас благодаря политике его правительства чуть не все производства стали неконкурентными.
Значит, всю страну на слом?
А на руинах, как он обещает, вырастет какая-то новая экономика — правда, какая именно, он не говорит, и никаких семян в эти завтрашние руины никто не закладывает.
Нам объясняют, что локомотивом экономики России будет малый бизнес. Именно он, вероятно, будет строить гидроэлектростанции, атомные реакторы и конкурировать с транснациональными корпорациями на мировом рынке.
Думаю, при такой экономической политике никакого подъема не будет — и, действительно, даже по официальным прогнозам, мы будем развиваться медленнее мировой экономики.
Надо не ослаблять, а усилить влияние государства на экономику. Какой бы коррумпированной власть ни была, в трудные времена надо брать экономику в руки и развивать ее — по-другому не получится. Частный бизнес сам собой не справится, особенно брошенный на произвол судьбы — это одно.
Надо определить приоритеты: что именно мы хотим производить? У нас конкурентоспособны авиа- и судостроение, транспортная промышленность — давайте развивать хотя бы их, и они потянут за собой всё остальное.
Надо упразднить НДС: его не было в СССР и нет в США, без него наша продукция станет конкурентоспособной. А выпадающие доходы бюджета можно компенсировать из Фонда национального благосостояния: зачем его деньги лежат за рубежом, кормят чужую экономику?
Для обеспечения доступных кредитов надо сделать ставку рефинансирования в 3-4% и сократить маржу для банков до 2-3% — и экономика начнет дышать.
Мушег Мамиконян, председатель правления Мясного союза России.
В последние годы резко ухудшилось исполнение разумных предложений экспертного сообщества и производителей. Субъекты рынка не имеют возможности довести решение до исполнения, даже когда эти решения одобрены высшим руководством страны.
За последние 10 лет наша мясоперерабатывающая промышленность полностью вытеснила из России импорт, но в рамках присоединения к ВТО пошлина на ввоз готовых мясных продуктов с 2015 года снижена втрое, хотя производство продукции высокого передела надо защищать любыми способами.
Теперь можно действовать только нетарифными методами. Например, сделать разумный технический регламент Таможенного союза, чтобы в новых условиях, которые нам навязали, сохранить свою конкурентоспособность. Однако технический регламент, который подготовлен, буквально душит наше производство и еще шире распахивает двери для импорта!
К кому дальше обращаться — не знаю. Писал во все инстанции, министрам, президенту, но вопрос не решается.
Другой пример нетарифного решения, с которым пять лет, год за годом все, вплоть до президента и премьера, соглашаются,
дают поручения — и ничего не происходит.
Россия для государственных нужд импортирует за бюджетные деньги огромное количество говядины в полутушах, где 30% костей, и хранит ее в устаревших холодильниках с колоссальными затратами — в то время, когда весь мир экономично хранит продукты более высокой степени готовности.
Казалось, что проще: заменить импортную говядину российским мясом птицы и хранить его в виде консервов!
Это элементарные вещи, которые сокращают, а не увеличивают расходы бюджета — и оживляют при этом экономику!
Я не знаю, к кому уже обращаться, потому что в Тамбове Путин напрямую дал указания рассмотреть этот вопрос — и на совещание авторов этого предложения даже не пригласили.
Андрей Даниленко, председатель правления Национального союза производителей молока.
Профессиональное сообщество, включая отраслевые объединения производителей, было из-за большой спешки отодвинуто от разработки Федеральной программы развития сельского хозяйства до 2020 года.
В результате она не имеет отношения к реальности. Так, в базовом 2013 году в ней предусмотрен заведомо недостижимый объем производства молока. Заложенный в программу рост до 2020 года также невозможен — ни по физиологии животных, ни по технологии производства, ни по предусмотренному финансированию, которое, кстати, так и не выделено, — и идут колоссальные задержки по прошлым обязательствам государства.
В этом году программа предусматривает прирост производства молока примерно на 1 млн.т., — а мы получим примерно такое же падение и удорожание молока.
Чтобы повысить конкурентоспособность за счет снижения себестоимости, надо реструктурировать кредиты, взятые отраслью без учета последствий присоединения к ВТО, с 8 на 15 лет. Это снизит себестоимость на 7 рублей за литр, но потребует из бюджета до 2 млрд.руб. в год. Это примерно столько, сколько мы теряем налогов из-за "серых" поставок молочных продуктов из Белоруссии.
Но получить государственные деньги сложно, даже когда их выделяют: условия меняются ежегодно, причем сейчас часть требований противоречит друг другу.
А ситуация тяжела не только из-за падения производства: сейчас 40% нашего производства молока не соответствует современным требованиям. Производства требуют модернизации, инвестиций, но они возможны только при четких ориентирах и исполнении государством своих обязанностей.
Иван Ушачёв, вице-президент Россельхозакадемии.
Руководители нашей страны утверждают, что социальная сфера села будет поддерживаться — однако на развитие сельских территорий за 8 лет из бюджета намечено направить 90 млрд.руб.. То есть на территории, где проживает 27% населения страны — 38 млн.чел. — в 2013 и 2014 годах будет выделено немногим больше, чем на пятикилометровую дорогу от Москвы до Сколково.
Но затем и эта господдержка будет сокращаться: в 2015 г. на 15%, а в 2016 г. — уже на 20%. И это в условиях сохранения всех негативных тенденций прошлых лет!
Так, сократилось поголовье большинства видов скота, замедлился рост производства мяса, уменьшилось производство молока и яиц, в полном ступоре находится технологическая модернизация села. Импорт продовольствия в первом полугодии вырос на 7% — до полутора миллиардов долларов, а экспорт упал на 13%.
Куда мы идем?
Инфляция лишает возможности планировать деятельность, обесценивает деньги и, по нашим расчетам, ежегодно съедает более 100 млрд. рублей сельхозпроизводителей. Наиболее существенный регулятор инфляции — кредитная политика. Она такова, что кредитная задолженность сельхозпроизводителей превышает 1,9 трлн. рублей!
Если мы всю нашу прибыль — 150 млрд.руб. — направим только на погашение кредитов, нам потребуется 15 лет.
Необходимо снизить ставку инвестиционного кредита до уровня ниже инфляции, без этого жить нельзя.
Кроме того, надо устранить диспаритет цен: за 10 лет сельхозпродукция подорожала в 5 раз, а промышленная — в 6,7 раза.
В этом августе цена электроэнергии выросла на 10%, бензина — на 17%, а сельхозпродукции — на 4%. Как можно работать в этих условиях?
Надо, не ограничиваясь замораживанием цен естественных монополий на один год, снижать внутренние цены всех видов энергоресурсов, возможно, с введением отдельных тарифов для сельского хозяйства.
Павел Грудинин, директор совхоза имени Ленина.
В России реализована иракская схема "нефть в обмен на продовольствие".
Сколько бы денег мы ни заработали, как бы много нам ни платили за продовольствие, все эти деньги у нас заберут энергетики, нефтяники, газовики и налоги.
Надо национализировать все эти нефтяные, газовые, электрические сети обратно и сделать тариф таким, чтобы можно было обеспечить доходность промышленного производства. Сейчас такое впечатление, что все ошибки в работе этих отраслей компенсируют за счет нас — производителей так называемого бизнеса.
И, как только у них там меньше денег становится от экспорта, они повышают нам тариф. И мы все вместе с населением, которое платит тарифы ЖКХ, работаем на одну и ту же псевдогосударственную структуру — на топливно-энергетический комплекс.
Другая проблема: фермеру в США надо 3 месяца на то, чтобы согласовать работы и построить ферму. Я потратил 3 года на получение разрешения на строительство телятника. Пришлось согласовывать даже с аэропортом Домодедово, потому что я нахожусь в 20 км от него. И даже после проведения публичных слушаний об этом телятнике районная администрация соблаговолила дать мне разрешение вместо 10 дней по закону лишь через 2,5 месяца.
Помните, в Ираке была программа — нефть в обмен на продовольствие? У меня такое впечатление, что мы дожили до этого: нефть — за границу, в обмен на нее — продовольствие.
Если мы в ближайшее время не исправим положение, при котором главной фигурой общества является ни за что, вплоть до прямого нарушения закона, не отвечающий чиновник, мы не уйдем никуда вперед, как бы мы ни хотели этого и как бы мы ни называли себя патриотами.
Поэтому нужно начать с главного — менять государственный аппарат.
Сергей Серебряков, директор Петербуржского тракторного завода.
Сегодня заниматься промышленностью в России совсем невозможно. Кредитно-финансовая среда не дает не только заниматься инновационным развитием или развитием технологий, или накапливать базу знаний для инженерного состава предприятия, но даже осуществлять простую операционную деятельность.
Кредитно-финансовая система страны направлена на подавление развития, а не на его поддержку. Поэтому необходимо пересмотреть все ее основы. Дело не только в процентных ставках: надо, как было сделано в США законом Гласса-Стигола, четко отделить финансовые спекуляции от кредитования, особенно инвестиционного. Без этого промышленность развиваться не может.
Второй по важности вопрос — тарифы естественных монополий. Путин пообещал заморозить их со следующего года, но они по полной отыгрались на нас в этом году, чтобы компенсировать заморозку будущих периодов. В ряде регионов тариф на электроэнергию для промышленных предприятий вырос на 20 и даже 30%.
И, наконец, надо сменить качество управления государством. К примеру, в этом году был ряд серьезных инициатив, которые должны были простимулировать технологическое обновление парка сельхозмашин в России, — и принятые правительством решения абсолютно не работают. Сейчас уже октябрь, и никакого анализа ситуации, не говоря уже о выводах и об исполнении принятых решений, нет.
В результате 2013 год стал провальным и для отечественного сельхозмашиностроения, и для обновления парка сельхозтехники, что в будущем непосредственно скажется на селе.
По-моему, уже звучат те звонки, которые заставят высший государственный аппарат задуматься о качестве людей, которые занимаются подготовкой и исполнением решений правительства.
Юрий Болдырев, писатель.
Мы говорим здесь правильные слова: надо снизить, обеспечить, изменить, улучшить и так далее. Можно еще предложить слетать на Юпитер — результат будет тот же.
Надо зафиксировать: макроэкономические условия для развития национального производства не созданы.
Если бы предприятия Улюкаева в области овощеводства или молочного животноводства были бы рентабельны, а предприятия Грудинина и Даниленко нет, можно было бы говорить, что они плохо работают. Но если все молочное животноводство находится в плачевном состоянии, и в таком же состоянии находятся вся аэрокосмическая отрасль, все судостроение и далее по списку — это означает, что плохо работает правительство.
Система госуправления не адекватна целям и задачам развития национального производства.
Ситуация ухудшается: идет торможение экономики и наступление на социальную сферу. Кадровые изменения в Банке России, Минэкономразвития и в Счетной палате, с точки зрения интересов развития, неутешительны. Структурные изменения системы управления дезорганизуют ее. Вместо приведения Банка России в соответствие с системой разделения властей и задачами развития производства создали мегарегулятор, который отделен от систем госуправления.
Из слов премьера Медведева понятна цель правительства: формирование постиндустриального общества, но не выращиванием его на основе индустрии, а, похоже, разрушением последней.
Поэтому цели и задачи, которые ставит власть, неадекватны. Нам не угрожает почивание на постиндустриальных лаврах, чтобы Китай, Индия, Бразилия, США, Евросоюз за нас производили тракторы, самолеты и продовольствие.
Никакого постиндустриального общества не будет без четкой постановки цели: развитие национального производства, — которой должно быть подчинено все остальное. Без этого все частные меры бессмысленны.
