Странный недавний визит госсекретаря США Энтони Блинкена в Китай показал в древних китайских традициях, что Пекин уже не рассматривает администрацию Байдена как «команду будущего» и, соответственно, отнесся к заявлениям и просьбам Блинкена, особенно в отношении России, как не требующим серьезного реагирования.
Одновременно китайские информационные агентства главное внимание сосредоточили на предстоящем в мае визите в Китай президента России Владимира Путина.
Китай продолжает подниматься
Эван С. Медейрос (Джорджтаунский университет) в статье в FOREIGN AFFAIRS «Иллюзия пикового Китая. Америка не может отказаться от своего самого сильного соперника» (24.04.2024) отмечает:
«С тех пор, как президент Китая Си Цзиньпин осенью 2022 года занял свой третий срок у власти, у него были тяжелые времена. Вскоре после его повторного назначения уличные протесты вынудили его резко отказаться от своей фирменной политики «нулевого COVID». После быстрого возобновления работы в начале 2023 года экономика постепенно замедлилась, обнажая как циклические, так и структурные проблемы. Инвесторы массово уходят, а потоки прямых иностранных инвестиций и портфельных инвестиций достигают рекордно низкого уровня. Тем временем Си Цзиньпин уволил избранных им министров обороны и иностранных дел после обвинений в коррупции. Его военные раскрыли программу сбора разведывательной информации с помощью воздушного шара, что спровоцировало нежелательный кризис после того, как в начале 2023 года заблудший воздушный шар несколько дней пролетал над континентальной частью Соединенных Штатов. А теперь Си проводит чистку среди военного персонала и персонала оборонной промышленности, связанного с ракетными силами Китая. На фоне всего этого Соединенные Штаты продолжают расширять свои союзы с соседями Китая и странами за пределами региона.
Эти и другие события усилили заявления о том, что Китай находится в стагнации, если не в постоянном упадке. Некоторые ученые теперь утверждают, что мир является свидетелем «пика Китая» и что ускоряющийся упадок страны может привести к ее нападкам.
Даже президент США Джо Байден включился в игру, заявив в августе 2023 года, что Китай — это «бомба замедленного действия», которая «нет тех возможностей, которые были у него раньше».
Эти взгляды одновременно опрометчивы и преждевременны. Си Цзиньпин по-прежнему верит, что Китай поднимается, и действует соответствующим образом. Он привержен осуществлению «Китайской мечты», своего давнего лозунга национального возрождения. Он намерен достичь этой цели к 2049 году, к 100-летию основания Китайской Народной Республики.
Фактически, многие китайские элиты, включая Си Цзиньпина, считают, что именно Соединенные Штаты переживают окончательный упадок. По их мнению, даже если темпы роста Китая замедляются, разрыв в силе между странами всё ещё сокращается в пользу Китая.
Если у Си действительно были опасения, он вряд ли поделится ими внутри страны, опасаясь, что это вызовет критику или даже сопротивление. Его амбиции настолько важны для его легитимности и авторитета Коммунистической партии Китая (КПК), что у него мало возможностей или стимулов, чтобы повернуть их вспять.
Си вряд ли не обращает внимания на недавние проблемы Китая. Но как убежденный марксист-ленинец, он рассматривает подъем своей страны не как линейный процесс, а как процесс, который потребует времени и корректировок. По его мнению, нынешние трудности страны — это всего лишь препятствия на пути к осуществлению «Китайской мечты».
Си также считает, что путь Китая к величию будет отличаться от пути западных держав, особенно Соединенных Штатов. Он верит в сильную роль государства, ограниченное и контролируемое использование рынка и частного сектора, а также в центральную роль технологий, которые могут способствовать повышению производительности. Он хочет, чтобы экономика была больше похожа на экономику Германии, передовой промышленной державы, чем на экономику Соединенных Штатов, которые в значительной степени зависят от потребления и услуг.
Подход Си может сработать, если он воспользуется правильным сочетанием государственной власти и рыночных сил, останется достаточно открытым для мирового капитала и технологий и примет политику, направленную на решение некоторых из крупнейших внутренних проблем Китая, таких как сокращение и старение населения.
Если и есть один урок, который следует извлечь из последних 40 лет, так это то, что КПК и ее руководство экономикой часто могут справиться с трудностями.
Более того, концепция пикового Китая не имеет особого смысла в сегодняшнем взаимосвязанном мире, где государства обладают разнообразными источниками власти и множеством способов их использования.
Ослабевает ли мощь Китая, если его экономика слабеет, но его вооруженные силы модернизируются, а его дипломатия порождает влияние? Китай, достигший экономического пика, — это не то же самое, что Китай, достигший геополитического пика — различие, которое упускают из виду многие сторонники аргумента о пике Китая.
И даже если Китай достигнет некоего неопределенного верхнего предела своей мощи, влияния или экономического роста, китайские и американские лидеры, вероятно, осознают это лишь годы спустя. Тем временем Пекин все еще может создать множество проблем для Вашингтона, его друзей и союзников. И если окажется, что мощь Китая находится в упадке, он все равно сможет использовать свои значительные возможности для подрыва интересов и ценностей США в Азии и во всем мире. Поэтому, независимо от того, верен ли этот ярлык, для Вашингтона принять веру в пиковый Китай – и основывать на этом свою политику – было бы неразумно и даже опасно».
Китай о своих перспективах
С момента прихода к власти в 2013 году Си Цзиньпин кристально ясно выражал свои взгляды на перспективы Китая и его будущую траекторию. У него грандиозные амбиции в отношении страны и чувство срочности.
Внутри страны он стремится повысить легитимность и эффективность правления КПК, переделать партийно-государственную систему, сократив роль правительства и повысив роль партии, а также перестроить китайскую экономику, чтобы она стала более самодостаточной и справедливой.
За границей он хочет реформировать глобальное управление, чтобы лучше защищать интересы Китая и продвигать нелиберальные ценности, такие как расширение государственного контроля, ограничение рынков и ограничение индивидуальных свобод.
Планы Си очевидны как в его публичных выступлениях, так и в том, как КПК разговаривает сама с собой через государственные СМИ, пропаганду и внутренние выступления. Си верен идее, что Китай по-прежнему переживает то, что он называет «периодом стратегических возможностей».
В марте 2023 года во время визита в Москву Си сказал президенту России Владимиру Путину: «Прямо сейчас происходят изменения, подобных которым мы не видели уже 100 лет, и именно мы вместе инициируем эти изменения».
На декабрьской конференции 2023 года по «работе в международных делах» (которой КПК проводит каждые пять лет) Си Цзиньпин объяснил, что одна из его главных задач — «стимулировать новую динамику в отношениях Китая с миром, а также повысить международное влияние Китая, его харизму и выведение власти на новый уровень». Хотя Си Цзиньпин открыто признал наличие «сильных ветров и опасного, штормового моря», с которыми сталкивается Китай, он рассматривает эти риски как причины не отступать, а продолжать двигаться вперед, действовать сильнее и быстрее.
Одна и та же история распространена по всей партии. В официальной истории КПК за последние 100 лет, опубликованной в 2021 году, говорится, что Китай «ближе к центру мировой арены, чем когда-либо» и что он «никогда не был ближе к собственному возрождению».
Нынешний глава разведки Си Чэнь Исинь в начале 2021 года выступил перед кадрами КПК с речью, в которой перечислил все проблемы, с которыми сталкиваются западные демократии, и объявил, что «Восток поднимается, а Запад приходит в упадок» — фраза, которая стала чем-то вроде лозунг КПК. Си Цзиньпин повторяет это мнение всякий раз, когда подчеркивает растущую привлекательность того, что он называет «китайским решением» или «китайской мудростью».
Как и другие китайские лидеры, вышедшие из системы КПК, Си вырос на рассказах о «веке позора и унижения», который пережил Китай под иностранным господством. Национальная безопасность стала важнейшим приоритетом, по-новому формирующим широкий спектр политик, особенно экономических. Куда бы он ни посмотрел, Си видит угрозы «разделения и вестернизации Китая» и опасность «цветных революций». В последние годы его опасения только усилились, что привело к сближению Китая с Россией и другими нелиберальными державами. В своей декабрьской речи перед китайскими дипломатами Си Цзиньпин отметил, что «внешние силы постоянно усиливают подавление и сдерживание против нас». Эта позиция объясняет, почему КПК теперь считает экономическое развитие и национальную безопасность приоритетами равной важности».
КПК в центре всей жизни
Предшественники Си позволили Государственному совету страны (кабинету министров) и его провинциям играть более значительную роль в формулировании и реализации политики и предоставили политическое пространство для рыночных сил, частного капитала и индивидуальных предпринимателей, которые в значительной степени стимулировали рост страны. Однако для реализации своей программы Си предпринял шаги, чтобы поставить КПК в центр политической, экономической и социальной жизни Китая.
Практически без намека на внутреннее сопротивление он добился третьего срока, поставил своих доверенных лиц на высшие посты, а также маргинализировал и поставил в неловкое положение своего предшественника Ху Цзиньтао. (Во время церемонии закрытия Всекитайского съезда КПК в октябре 2022 года пожилого Ху сняли со своего места на помосте и увели со сцены.) Внезапная смерть премьер-министра Ли Кэцяна прошлой осенью оставила Си Цзиньпина без соперников внутри партии.
Для дальнейшей консолидации своей политической власти и достижения своих политических целей Си Цзиньпин провел агрессивную десятилетнюю кампанию по борьбе с коррупцией, которая сегодня остается такой же интенсивной, как и прежде. Отстранение в 2023 году министров обороны и иностранных дел, которые номинально были близки к Си Цзиньпину, следует рассматривать не как признак его слабости, а как признак его силы и решимости. Он удалил их сразу и без видимого драматизма. Его нынешняя чистка военных и чиновников оборонной промышленности, связанных с заветными китайскими стратегическими ракетными силами (более дюжины человек), отражает его уверенность в своей позиции и его приверженность модернизации вооруженных сил.
Расширенный взгляд Си на национальную безопасность предполагает высокую степень политического контроля и репрессий, которые остаются ключевыми инструментами КПК для реализации видения Си о новой партийно-государственной системе.
Он наделил свои службы безопасности полномочиями, с помощью использования технологий наблюдения, устраняет любые намеки на инакомыслие, успокаивает беспокойные меньшинства в Синьцзяне и Тибете и помогает выполнять экономические директивы, например, преследуя иностранные консалтинговые фирмы, собирающие конфиденциальную информацию.
Министерство государственной безопасности, теперь имеет активную учетную запись WeChat, где ведомство публично комментирует многочисленные острые вопросы, включая американо-китайские отношения и предполагаемые иностранные шпионские операции.
Несмотря на экономические трудности и замедление экономического роста, Си Цзиньпин движется вперед, а не борется с нерешительностью, как предполагают сторонники пика Китая.
Он хочет перестроить китайскую экономику так, чтобы она меньше зависела от экспорта и инвестиций в недвижимость и инфраструктуру, а больше от технологий и передового производства для обеспечения роста.
Вот почему он так много инвестирует в экологически чистые энергетические технологии, электромобили и аккумуляторы, которые некоторые наблюдатели за Китаем называют «новыми тремя» драйверами роста. («Старые три» — это недвижимость, инфраструктура и перерабатывающая торговля.) Си считает, что сокращение перегретого сектора недвижимости было болезненным, но необходимым шагом в перераспределении капитала для достижения экономических преобразований».
Мейдерос считает, что «Си Цзиньпина не просто устраивает нынешний экономический спад – он активно его продвигает. Это одна из основных причин, по которой стимулирование на сегодняшний день было настолько скромным.
Си Цзиньпин принял политику жесткой экономии и попытался возродить дух самопожертвования, уверенности в своих силах и эгалитаризма, который характеризовал ранние эпохи маоистского правления.
Си Цзиньпин пытается сбалансировать множество часто противоречивых целей, а его процесс принятия решений гипер централизован. Но очень важно понимать, что Си Цзиньпин и другие лидеры КПК не считают, что их страна находится в упадке. Вместо этого они считают, что им предстоит сделать трудный выбор по реструктуризации экономики, чтобы Китай мог двигаться к своим целям модернизации».
«Что касается экономики, Си Цзиньпин неохотно принял дополнительные меры бюджетного стимулирования, включая шаги по увеличению потребления, но ничего похожего на шаги «большого взрыва», которые могли бы подорвать его видение превращения Китая в передовую производственную сверхдержаву.
Сокращая сектор недвижимости и продвигая государственные инвестиционные стратегии, Си Цзиньпин остается безразличным к настроениям иностранных инвесторов, которые настаивают на дополнительных стимулах и структурных реформах. Попытка китайского правительства спасти падающий фондовый рынок страны посредством покупки акций является лишь последним примером приверженности Си развитию под руководством государства».
«После особенно трудного периода, вызванного пандемией Covid-19 и войной на Украине, Си Цзиньпин стабилизировал свои ключевые отношения, в том числе с Соединенными Штатами, Великобританией и Австралией. Но он не слишком много отдал для этого.
Китай продолжает наращивать военный потенциал России за счет экспорта двойного назначения и помогает поддержать ее экономику, избегая при этом крупномасштабных санкций США».
«Китай сохраняет другие источники власти и влияния. Суть в том, что Китай останется мировой державой, даже несмотря на то, что его экономика отстает. Она остается крупнейшим в мире экспортером и кредитором и является второй по численности населения страной. Это также центр инноваций для некоторых наиболее важных развивающихся отраслей, таких как производство аккумуляторов и электромобилей. Она по-прежнему производит или перерабатывает более половины важнейших полезных ископаемых в мире. Китай обладает одной из крупнейших и наиболее передовых вооруженных сил в мире с экспедиционными возможностями и растущим зарубежным присутствием. Она находится в процессе расширения своего ядерного арсенала, дополняя его обычными межконтинентальными баллистическими ракетами и перспективными гиперзвуковыми ракетами. Военные также могут перейти к более агрессивной позиции ядерного оружия «запуск по предупреждению».
С точки зрения своей дипломатической силы, Китай находится в центре глобальной политики, имея место за столом переговоров во время каждого кризиса. Си умело использовал инвестиции Китая в инфраструктуру за рубежом для создания сети экономических связей, которые создают геополитическое влияние.
Зарождающееся объединение Китая с Ираном, Северной Кореей и Россией может определить будущее глобальной стабильности.
Почти по каждому транснациональному вызову Пекин может как способствовать прогрессу, так и подорвать его, и эту позицию он ловко использует для продвижения своих интересов и предотвращения нежелательного бремени».
В США предлагают создать Координационное бюро по экономической безопасности против Китая
Элейн Дезенски (директор Центра экономической безопасности Фонда защиты демократии) и Дэвид Рейдер (бывший директор Управления экономической безопасности Минобороны США) в статье в The National Interest «Соединенным Штатам нужен Координационный центр экономической безопасности, чтобы экономически конкурировать с Китаем» (24.04.2024) считают, что «Америке в настоящее время не хватает стратегии, комплексной организационной инфраструктуры и преданного своему делу высшего руководства, необходимых для эффективного реагирования, не говоря уже о активном диктовке условий взаимодействия с Китаем».
«Соединенные Штаты одержат победу в долгосрочной экономической конкуренции с КПК только в том случае, если у них дома будет более практичный подход. Они могут начать с создания Координационного бюро по экономической безопасности. Институционализация усилий по защите и укреплению американской экономической безопасности и устойчивости сейчас лишит стимулов противников, которые полагают, что могут просто подождать, пока политические ветры снова не изменятся.
Жестко контролируемая государственная инфраструктура Китая ориентирована на превращение экономического государственного управления в оружие. Он начал широко и наступательно проводить экономические атаки на Соединенные Штаты, подчеркивая конкурентные преимущества своей централизованно управляемой экономики. Эти преимущества включают контроль над производственными линиями, манипулирование валютой и глобальными товарными рынками, отказ в необходимых материалах конкурентам, участие в демпинге и монополизацию глобальных транспортных сетей и систем. Соединенным Штатам необходимо скоординировать правительственные инструменты, которые подходят для решения этих проблем.
Угроза китайской экономической военной кампании не является просто теоретической. В ответ на морской спор 2010 года Китай в одностороннем порядке прекратил поставки необходимых редкоземельных минералов в Японию, воспользовавшись своим подавляющим доминированием в переработке этих критически важных товаров. Аналогичным образом, после того, как Китай монополизировал производство и переработку галлия, германия и графита — важнейших минералов, используемых в полупроводниках, энергетике и военной промышленности, — Китай прекратил эти поставки в Соединённые Штаты, поставив под угрозу нашу национальную и экономическую безопасность».
Предложение авторов предлагает создать двухэтапную функцию, которая начинается как независимый офис по координации экономической безопасности в рамках исполнительной власти, но имеет полный оперативный потенциал для согласования и координации усилий во всем федеральном правительстве.
Первоначально находившийся в Белом доме, этот офис будет отвечать за:
(1) краткосрочную координацию и руководство текущей политикой экономической безопасности между агентствами;
(2) разработку правительственной структуры второго уровня для размещения политики экономической безопасности и дальнейших операций.
На начальном этапе это потребует не только всестороннего изучения текущих функций экономической безопасности в правительстве, но и созыва руководства исполнительных агентств для понимания и решения конкурирующих акций, построения организационной схемы необходимого потенциала и предложения президенту США соответствующей структуры для интегрированного и сплоченного оперативного командного пункта экономической безопасности.
«Вашингтон пользуется редким уровнем двухпартийной поддержки в борьбе с экономическим принуждением Китая. Президенты Трамп и Байден заявили о важности экономической безопасности как основы более широкой национальной безопасности. Белый дом Трампа подтвердил свою стратегическую политику в Стратегии национальной обороны, заявив, что «экономическая безопасность — это национальная безопасность».
«Аналогичным образом, министр финансов Джанет Йеллен, выступая от имени Белого дома Байдена, заявила, что Америка должна «защитить нашу экономическую безопасность».
Министр торговли Джина Раймондо назвала экономические и технологические достижения Китая «самой большой угрозой, с которой мы когда-либо сталкивались».
Аналогичным образом, Конгресс уделяет значительное внимание экономическому принуждению Китая через двухпартийный специальный комитет Палаты представителей по КПК.
Комитет активно исследовал и разработал политические предложения в отношении бизнеса, торговли, технологий и экономической безопасности. В его первом докладе содержится около 150 политических рекомендаций по предотвращению дальнейшей модернизации военного аппарата и аппарата государственной безопасности Китая, повышению устойчивости цепочки поставок и перезагрузке экономических отношений между Соединенными Штатами и Китаем. Однако отчет не достигнет своих целей без надзора и координации, упорядоченной и гибкой реализации исполнительной властью».
«Критически важные действия — от развертывания инструментов экономической войны до разработки инвестиционных стратегий для проецирования экономической мощи — являются частью всеобъемлющих усилий по экономической безопасности, которые необходимо консолидировать и лучше координировать, чтобы максимизировать выгоду для американских компаний и граждан, одновременно снижая риск дублирования и расточительные действия между агентствами».
Китай стремится переделать мир
Элизабет Экономи (Институт Гувера Стэнфордского университета) в статье в FOREIGN AFFAIRS «Альтернативный порядок Китая. И чему Америка должна научиться из этого» (23.04.2024) пишет:
«К настоящему времени амбиции главы Китая Си Цзиньпина переделать мир неоспоримы. Он хочет распустить сеть альянсов Вашингтона и очистить международные организации от того, что он отвергает как «западные» ценности. Он хочет сбросить доллар США с пьедестала и устранить удушающую хватку Вашингтона над критически важными технологиями. В его новом многополярном порядке глобальные институты и нормы будут опираться на китайские идеи общей безопасности и экономического развития, китайские ценности политических прав, определяемых государством, и китайские технологии. Китаю больше не придется бороться за лидерство. Его центральное положение будет гарантировано.
Если услышать слова Си, этот мир находится в пределах досягаемости. На Центральной конференции по работе, связанной с иностранными делами в декабре прошлого года, он утверждал, что Пекин является (по словам правительственного пресс-релиза) «уверенной, самостоятельной, открытой и инклюзивной крупной страной», которая создала мировую «большую страну», крупнейшую платформу международного сотрудничества» и возглавил путь «реформирования международной системы».
Он также утверждал, что его концепция глобального порядка – «сообщества с общей судьбой человечества» – превратилась из «китайской инициативы» в «международный консенсус», который должен быть реализован посредством реализации четырех китайских программ: Дорожная инициатива, Глобальная инициатива развития, Глобальная инициатива безопасности и Глобальная цивилизационная инициатива.
За пределами Китая подобные дерзкие, самовосхвалительные заявления обычно игнорируются или отвергаются, в том числе американскими чиновниками, которые склонны недооценивать привлекательность стратегии Пекина».
«Но видение Си гораздо более грозное, чем кажется. Предложения Китая дадут власть многим странам, которые были разочарованы и отодвинуты на второй план нынешним порядком, но они по-прежнему дадут государствам, которым сейчас благоприятствует Вашингтон, ценную международную роль.
Инициативы Пекина подкреплены комплексной, хорошо обеспеченной ресурсами и дисциплинированной оперативной стратегией, которая предусматривает охват правительств и людей практически в каждой стране.
Эти методы получили вновь обретенную поддержку Пекина, особенно в некоторых многосторонних организациях и в недемократических странах. Китаю удается стать агентом желанных перемен, одновременно изображая Соединенные Штаты защитником статус-кво, который мало кому особенно нравится».
Экономи отмечает, что «вместо того, чтобы отвергать сценарий Пекина, американские политики должны извлечь из него уроки. Чтобы выиграть долгосрочное соревнование, Соединенным Штатам необходимо взять на себя мантию перемен, на которую претендует Китай.
Вашингтону необходимо сформулировать и продвигать свое собственное видение трансформированной международной системы и роли США в этой системе, включающей страны на разных экономических уровнях и с разными политическими системами.
Как и Китаю, Соединенным Штатам необходимо глубоко инвестировать в технологические, военные и дипломатические основы, которые обеспечивают как безопасность внутри страны, так и лидерство за рубежом.
Тем не менее, поскольку страна привержена этому соперничеству, американские политики должны понимать, что краткосрочная стабилизация двусторонних отношений скорее способствует, чем препятствует конечным целям США. Им следует опираться на прошлогодний саммит между президентом Джо Байденом и Си Цзиньпином, сокращая подстрекательскую антикитайскую риторику и создавая более функциональные дипломатические отношения. Таким образом, Соединенные Штаты смогут сосредоточиться на более важной задаче: победе в долгосрочной игре».
Видение трансформируемого мирового порядка
«Сценарий Пекина начинается с четко определенного видения трансформируемого мирового порядка.
Китайское правительство хочет, чтобы система была построена:
на многополярности;
абсолютном суверенитете;
безопасности, основанной на международном консенсусе и Уставе ООН;
правах человека, определяемых государством с учетом обстоятельств каждой страны;
развитии как «главном ключе» ко всем решениям;
конце доминирования доллара США;
обязательстве не оставлять ни одну страну и никого без внимания.
Такое видение, по словам Пекина, резко контрастирует с системой, которую поддерживают Соединенные Штаты. В докладе Министерства иностранных дел Китая за 2023 год утверждалось, что Вашингтон «цепляется за менталитет холодной войны» и «собирает небольшие блоки посредством своей системы альянсов», чтобы «создать раскол в регионе, разжечь конфронтацию и подорвать мир».
Соединенные Штаты, говорится далее в докладе, вмешиваются «во внутренние дела других стран», используют статус доллара как международной резервной валюты, чтобы принудить «другие страны служить американской политической и экономической стратегии» и стремятся «сдерживать другие страны», их научно-техническое и экономическое развитие».
Наконец, утверждает МИД Китая, Соединенные Штаты продвигают «культурную гегемонию». В нем говорилось, что «настоящим оружием культурной экспансии США» являются «производственные линии компаний Mattel и Coca-Cola».
Пекин утверждает, что его видение, напротив, продвигает интересы большинства людей мира. Китай находится в центре внимания, но каждая страна, включая Соединенные Штаты, должна сыграть свою роль. Например, на Мюнхенской конференции по безопасности 2024 года в феврале министр иностранных дел Китая Ван И заявил, что Китай и США несут ответственность за глобальную стратегическую стабильность.
Тем временем Китай и Россия представляют собой исследование новой модели отношений между крупными странами.
Китай и Европейский Союз являются двумя крупнейшими мировыми рынками и цивилизациями и должны сопротивляться созданию блоков, основанных на идеологии.
А Китай, как то, что Ван назвал «крупнейшей развивающейся страной», способствует солидарности и сотрудничеству с глобальным Югом, чтобы увеличить свое представительство в мировых делах.
Концепция Китая призвана быть привлекательной практически для всех стран. Выбор тех стран, которые не являются демократическими, будет подтвержден. Те страны, которые являются демократическими, но не крупными державами, получат больший голос в международной системе и большую долю выгод от глобализации. Даже крупнейшие демократические державы могут задуматься о том, адекватна ли нынешняя система решению сегодняшних проблем или же Китай может предложить что-то лучшее. Наблюдатели в Соединенных Штатах и других странах могут закатить глаза на эту грандиозную формулировку, но они делают это на свой страх и риск: неудовлетворенность нынешним международным порядком создала глобальную аудиторию, более восприимчивую к предложениям Китая, чем она могла существовать еще недавно».
Четыре столпа китайской концепции
На протяжении более двух десятилетий Китай ссылался на «новую концепцию безопасности», которая охватывает такие нормы, как общая безопасность, системное разнообразие и многополярность. Но в последние годы Китай считает, что он приобрел возможность реализовать свое видение. С этой целью в течение своего первого десятилетия у власти Си Цзиньпин выпустил три отдельные глобальные программы: Инициативу «Пояс и путь» (BRI) в 2013 году, «Инициативу глобального развития» (GDI) в 2021 году и «Инициативу глобальной безопасности» (GSI) в 2022 году. Каждый из них в той или иной степени способствует трансформации международной системы и центральному месту Китая в ней.
Первоначально «Пояс и путь» (BRI) был для Пекина платформой для удовлетворения потребностей в жесткой инфраструктуре развивающихся стран и стран со средним уровнем дохода, используя при этом избыточные мощности китайской строительной отрасли. С тех пор он расширился и стал двигателем геостратегии Пекина:
внедрение китайских экосистем цифровых технологий, здравоохранения и экологически чистых технологий во всем мире;
продвижение своей модели развития;
расширение сферы действия своих вооруженных сил и полиции;
продвижение использования своей валюты.
«Инициатива глобального развития» (GDI) фокусируется на глобальном развитии в более широком смысле и ставит Китай прямо на место водителя. Часто сотрудничая с ООН, он поддерживает небольшие проекты, направленные на борьбу с бедностью, цифровую связь, изменение климата, здравоохранение и продовольственную безопасность. Это продвигает предпочтение Пекина экономическому развитию как основе прав человека. Например, в одном правительственном документе по программе другие страны обвиняются в «маргинализации вопросов развития из-за упора на права человека и демократию».
Китаю удается стать проводником долгожданных перемен.
Пекин позиционирует «Инициативу глобальной безопасности» (GSI) как систему, которая, как выразились некоторые китайские ученые, обеспечивает «китайскую мудрость и китайские решения» для содействия «миру и спокойствию во всем мире». По словам Си Цзиньпина, GSI выступает за то, чтобы страны «отвергли менталитет холодной войны, выступили против односторонности и сказали «нет» групповой политике и блоковой конфронтации». Лучший курс, по мнению Си Цзиньпина, предполагает создание «сбалансированной, эффективной и устойчивой архитектуры безопасности», которая разрешает разногласия между странами посредством диалога и консультаций и поддерживает невмешательство во внутренние дела других стран. За своей риторикой GSI призван положить конец системам альянсов США, сделать безопасность предварительным условием развития и продвигать абсолютный суверенитет и неделимую безопасность – или представление о том, что безопасность одного государства не должна обеспечиваться за счет безопасности других.
Китай и Россия использовали эту идею, чтобы объяснить СВО России на Украину, предполагая, что военные действия Москвы были необходимы, чтобы помешать расширяющемуся НАТО не угрожать России.
Но стратегия Си начала реализовываться только в прошлом году, с обнародованием Глобальной цивилизационной инициативы в мае 2023 года. GCI продвигает идею о том, что страны с разными цивилизациями и уровнями развития будут иметь разные политические и экономические модели. Он утверждает, что права определяют государства и что ни одна страна или модель не имеет полномочий контролировать дискурс о правах человека. Как отмечало МИД Китая: «Не существует универсальной модели защиты прав человека». Таким образом, Греция с ее философскими и культурными традициями и уровнем развития может иметь иную концепцию и практику прав человека, чем Китай. Оба одинаково действительны.
Китайские лидеры прилагают все усилия, чтобы убедить страны и международные институты согласиться с их мировым видением. Их стратегия многоуровневая: заключение сделок с отдельными странами, интеграция их инициатив или их компонентов в многосторонние организации и внедрение их предложений в институты глобального управления.
Моделью такого подхода является «Пояс и путь» (BRI). Около 150 стран стали участниками программы, которая открыто защищает ценности, составляющие видение Китая, такие как главенство развития, суверенитет, политические права, определяемые государством, и общая безопасность. Это двустороннее соглашение сопровождалось усилиями китайских чиновников связать BRI с другими усилиями по региональному развитию, такими как Генеральный план по связям до 2025 года, созданный Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН).
Китай также успешно внедрил BRI в более чем два десятка агентств и программ ООН. Особенно усердно он работал над согласованием инициативы «Пояс и путь» и нашумевшей Повестки дня ООН в области устойчивого развития на период до 2030 года. Департамент ООН по экономическим и социальным вопросам, который уже более десяти лет возглавляет китайский чиновник, подготовил отчет о поддержке инициативы «Пояс и путь». Доклад был частично профинансирован Целевым фондом мира и развития ООН, который, в свою очередь, был первоначально создан за счет обещания Китая в размере 200 миллионов долларов. Такая поддержка, несомненно, способствует энтузиазму, который многие высокопоставленные чиновники ООН, включая генерального секретаря, проявляют в отношении BRI.
Прогресс в области GDI, GSI и GCI находится на более зачаточном этапе. На данный момент лишь несколько лидеров из таких стран, как Сербия, Южная Африка, Южный Судан и Венесуэла, предложили риторическую поддержку идее GCI о том, что разнообразие цивилизаций и путей развития должно уважаться – и, соответственно, видение Китая порядок, который не отдает приоритет ценностям либеральных демократий.
GDI получил большую международную поддержку, чем GCI. После того, как Си объявил об этом проекте на Генеральной Ассамблее ООН, Китай создал «Группу друзей GDI», в которую сейчас входят более 70 стран. GDI продвинул 50 проектов и пообещал предоставить 100 000 возможностей обучения для чиновников и экспертов из других стран для поездки в Китай и изучения его систем. Эти возможности обучения предназначены для продвижения передовых технологий Китая, его управленческого опыта и модели развития. Китаю также удалось официально связать GDI с Повесткой дня ООН в области устойчивого развития на период до 2030 года, и он провел семинары, посвященные GDI, совместно с Управлением ООН по сотрудничеству Юг-Юг. Другими словами, Пекин вплетает эту программу в ткань международной правительственной системы.
GSI добился еще большей риторической поддержки. По данным Министерства иностранных дел Китая, более 100 стран, региональных организаций и международных организаций поддержали GSI, а китайские официальные лица поддержали БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка), АСЕАН и Шанхайскую организацию сотрудничества. На заседании ШОС в сентябре 2022 года Китай продвинул GSI и получил поддержку всех членов, кроме Индии и Таджикистана.
Ресурсы для продвижения инициатив
Китай, в отличие от США, вкладывает значительные средства в дипломатические ресурсы, необходимые для продвижения своих инициатив. У него больше посольств и представительств по всему миру, чем у любой другой страны, а китайские дипломаты часто выступают на конференциях и публикуют поток статей о различных инициативах Китая в местных новостных агентствах.
Этот дипломатический аппарат поддерживается столь же обширными сетями китайских СМИ. Международная новостная сеть Китая CGTN имеет в два раза больше зарубежных бюро, чем CNN, а официальная китайская служба новостей Синьхуа имеет более 180 бюро по всему миру. Хотя китайские СМИ часто воспринимаются на Западе как не более чем грубые инструменты пропаганды, они могут способствовать созданию положительного имиджа Китая и его руководства».
«Пекин также в значительной степени опирается на мощь государственных компаний и частного сектора страны для достижения своих целей. Например, китайские технологические компании не только обеспечивают цифровую связь с различными странами. Они также позволяют государствам подражать элементам политической модели Пекина. По данным Freedom House, представители 36 стран приняли участие в учебных занятиях правительства Китая по контролю средств массовой информации и информации в Интернете».
«Кроме того, Си усилил роль аппарата безопасности Китая как дипломатического инструмента. Народно-освободительная армия Китая проводит учения с растущим числом стран и предлагает обучение военным во всем развивающемся мире. В прошлом году, например, Китай пригласил более 100 высокопоставленных военных чиновников из почти 50 африканских стран и Африканского союза в Пекин на третий Китайско-африканский форум мира и безопасности. Китай и африканские участники договорились проводить больше совместных военных учений и восприняли BRI и GSI, наряду с планом развития Африканского союза «Повестка дня на период до 2063 года», как способ обеспечения экономического развития, содействия миру и обеспечения стабильности на континенте. В совокупности эти механизмы помогают создать совместную систему безопасности, которую хочет Китай: систему, основанную на Пекине».
«Пекин предоставляет огромные ресурсы для своих инициатив, заверяя другие страны в своей долгосрочной поддержке и позволяя китайским чиновникам действовать быстро, когда возникают возможности. Например, Пекин впервые анонсировал версию «Шелкового пути здоровья» в 2015 году, но она не привлекла особого внимания. Однако в 2020 году Китай использовал пандемию COVID-19, чтобы вдохнуть новую жизнь в проект. Си Цзиньпин выступил с речью перед Всемирной ассамблеей здравоохранения, продвигая Китай как центр медицинских ресурсов. Пекин объединил китайские провинции с разными странами и приказал первым направить во вторые средства индивидуальной защиты и медицинских работников. Китай также использовал пандемию для продвижения китайских технологий цифрового здравоохранения и традиционной китайской медицины (приоритет для Си Цзиньпина) в качестве способов лечения вируса».
Совсем недавно Китай использовал СВО России на Украине и последовавшие за этим западные санкции, чтобы подтолкнуть к дедолларизации мировой экономики. Торговля Китая с Россией сейчас в основном ведется в юанях, и Пекин работает через BRI и многосторонние организации, такие как БРИКС (к которому 34 страны выразили заинтересованность в присоединении), над продвижением дедолларизации».
Эффективность китайских инициатив
Пекин явно добился прогресса в получении риторической поддержки со стороны других стран, а также организаций ООН и официальных лиц. Но с точки зрения реальных изменений на местах, получения поддержки граждан других стран и влияния на реформу международных институтов, достижения Китая более неоднозначны.
GDI, со своей стороны, идет полным ходом. В двухлетнем отчете о ходе работы, подготовленном аналитическим центром агентства новостей Синьхуа, указано, что 20 процентов из первоначальных 50 программ сотрудничества GDI были завершены, и было предложено еще 200. Некоторые проекты носят локальный и долгосрочный характер, но другие окажут более сильное немедленное воздействие, например, проект ветроэнергетики в Казахстане, который удовлетворит энергетические потребности более чем одного миллиона домохозяйств.
Несмотря на относительное зарождение GSI, Ван, министр иностранных дел Китая, заявил, что сближение Ирана и Саудовской Аравии при посредничестве Пекина в 2023 году было примером принципа GSI по содействию диалогу. Однако Китай добился меньшего успеха, используя принципы GSI в своих попытках разрешить войну на Украине и израильско-палестинский конфликт . Более того, некоторые страны выразили обеспокоенность тем, что GSI является своего рода военным альянсом. Например, несмотря на то, что Непал одним из первых получил выгоду от проектов GDI, он сопротивляется многочисленным просьбам Китая присоединиться к GSI, потому что он не хочет быть частью какого-либо альянса безопасности.
BRI изменил геостратегический и экономический ландшафт на большей части территории Африки, Юго-Восточной Азии и, во все большей степени, Латинской Америки. Например, компания Huawei поставляет 70 процентов всех компонентов телекоммуникационной инфраструктуры 4G в Африке. Кроме того, инвестиции Китая в BRI в 2023 году увеличились по сравнению с 2022 годом. Однако есть признаки того, что влияние BRI может выйти на плато. Италия, крупнейшая экономика, участвующая в инициативе (не считая самого Китая), вышла из нее в декабре, и только 23 лидера приняли участие в форуме «Пояс и путь» 2023 года по сравнению с 37 в 2019 году. Финансирование Китаем инициативы «Пояс и путь» резко упало с момента своего пика в 2016 году, многие страны-получатели BRI изо всех сил пытаются погасить кредиты Пекина.
Опросы общественного мнения рисуют столь же неоднозначную картину. Опрос Pew показал, что страны со средним уровнем дохода, особенно в Африке и Латинской Америке, с большей вероятностью будут положительно относиться к Китаю и его вкладу в стабильность, чем страны с более высокими доходами в Азии и Европе. Но даже в этих регионах популярные взгляды на Китай далеко не всегда позитивны.
Например, опрос 1308 представителей элиты в государствах АСЕАН, проведенный в 2023 году, показывает, что, хотя Китай считается самым влиятельным игроком в сфере экономики и безопасности в регионе, большинство во всех странах, за исключением Брунея, выражают обеспокоенность по поводу растущего влияния Китая. Большинство или большинство в семи из десяти стран не верят, что GSI принесет пользу их региону. А когда их спросили, присоединятся ли они к Китаю или к Соединенным Штатам, если им придется выбирать, большинство в семи из десяти стран АСЕАН выбрали Соединенные Штаты.
Опросы Afrobarometer за 2019 и 2020 годы показывают, что Китай имеет более положительную репутацию в Африке: 63 процента африканцев, опрошенных в 34 странах, считают, что Китай оказывает положительное внешнее влияние. Но только 22 процента считают, что Китай является лучшей моделью будущего развития, а одобрение модели Китая снизилось по сравнению с опросами 2014 и 2015 годов.
Опрос 336 лидеров общественного мнения из 23 стран Латинской Америки, проведенный в 2021 году, показал аналогичные результаты. Хотя 78 процентов респондентов считают, что общее влияние Китая в регионе велико, только 35 процентов имеют хорошее или очень хорошее мнение о Китае. (Респонденты имеют схожие мнения о Соединенных Штатах.) Была поддержка взаимодействия с Китаем в области торговли и прямых иностранных инвестиций, но минимальная поддержка взаимодействия в области многостороннего сотрудничества, международной безопасности и прав человека.
Наконец, поддержка Китая и поддерживаемых Китаем инициатив в ООН неоднозначна. Например, детальное исследование инвестиций Китая в «Цифровой шелковый путь» в Африке показало, что, хотя восемь африканских членов DSR поддержали предложение Китая о новом IP для усиления государственного контроля над Интернетом, большее количество африканских членов DSR не написали в поддержку этого предложения.
Тем не менее, Китай заручился поддержкой 25 из 31 страны с развивающейся экономикой и страной со средним уровнем дохода (не считая себя) в Совете ООН по правам человека в успешной попытке предотвратить дебаты по поводу обращения Пекина с уйгурским меньшинством. Это был лишь второй раз в истории совета, когда дебаты были заблокированы».
Действия в международных организациях
«Поддержка усилий Китая может показаться поверхностной среди многих сегментов международного сообщества. Но лидеры Китая выражают большую уверенность в своем преобразующем видении, и за основными принципами и политикой, предложенными в GDI, GSI и GCI, стоит значительный импульс среди членов БРИКС и ШОС, а также среди недемократических стран и африканских стран. Победы Китая в более крупных организациях, таких как ООН, могут показаться незначительными, но они накапливаются, давая Пекину существенный авторитет внутри крупных институтов, которые ценят многие развивающиеся страны и страны со средним уровнем дохода. И у Пекина есть серьезная оперативная стратегия для достижения желаемой трансформации, а также способность координировать политику на нескольких уровнях правительства в течение длительного периода.
Одной из причин успеха усилий Пекина является то, что нынешняя система, возглавляемая США, непопулярна в большинстве стран мира. У него нет хороших результатов в решении глобальных проблем, таких как пандемии, изменение климата, долговые кризисы или нехватка продовольствия — все из которых непропорционально затрагивают наиболее уязвимых людей планеты. Многие страны считают, что Организация Объединенных Наций и ее институты, включая Совет Безопасности, не отражают должным образом распределение сил в мире. Международная система также не доказала свою способность разрешать давние конфликты или предотвращать новые. А Соединенные Штаты все чаще рассматриваются как действующие за пределами тех институтов и норм, которые они помогли создать: вводя широкомасштабные санкции без одобрения Совета Безопасности, помогая ослабить международные организации, такие как Всемирная торговая организация, и, во времена администрации Трампа, выход из глобальных соглашений. Наконец, периодическое представление Вашингтоном мировой системы как системы, разделенной на автократии и демократии, отталкивает многие страны, в том числе некоторые демократические.
Даже если его видение не будет полностью реализовано, если у мира не будет надежной альтернативы, Китай может воспользоваться этим недовольством, чтобы добиться значительного прогресса в материальной деградации нынешней международной системы. Тяжелая борьба, которую вели Соединенные Штаты, пытаясь убедить страны избегать использования телекоммуникационного оборудования Huawei, является важным уроком в решении проблемы до ее возникновения. Было бы гораздо труднее опрокинуть глобальный порядок, который обесценил всеобщие права человека в пользу прав, определяемых государством, значительно дедолларизировал финансовую систему, широко внедренные контролируемые государством технологические системы и деконструировал военные альянсы под руководством США».
Международная система, возглавляемая США, непопулярна в большинстве стран мира
Поэтому, по мнению Экономи, «Соединенным Штатам следует действовать агрессивно и позиционировать себя в качестве силы, способствующей изменению системы. Ему следует взять за основу сценарий Китая и проявить оппортунистический подход, стремясь к стратегическому преимуществу».
«Это видение должно начинаться с продвижения экономической и технологической революции, которая преобразует мировые цифровые, энергетические, сельскохозяйственные и медицинские ландшафты инклюзивным образом и будет способствовать общему глобальному процветанию. Это потребует новых норм и институтов, которые интегрируют развивающиеся экономики и страны со средним уровнем дохода в устойчивые и диверсифицированные глобальные цепочки поставок, инновационные сети, экологически чистые производственные экосистемы, а также режимы управления информацией и данными. Вашингтону следует способствовать глобальному обсуждению своего видения технологически продвинутых изменений, основанных на высоких стандартах, верховенстве закона, прозрачности, официальной подотчетности и устойчивости – нормах общего надлежащего управления, которые не обременены идеологией. Такая дискуссия, вероятно, будет широко популярна, так же как внимание Китая к императиву развития имеет широкую привлекательность.
Вашингтон заложил некоторые строительные блоки этого видения через Совет США-ЕС по торговле и технологиям, Индо-Тихоокеанскую экономическую структуру и Партнерство по глобальным инвестициям в инфраструктуру. Однако в основном за рамками этого уравнения остаются именно государства, наиболее открытые для китайской концепции трансформации – большинство членов БРИКС, ШОС, а также недемократические развивающиеся экономики и страны со средним уровнем дохода. Вместе с этими странами Вашингтону следует изучить региональные механизмы, подобные тем, которые он установил со своими азиатскими и европейскими партнерами.
Больше стран должно быть вовлечено в сети, которые Вашингтон создает для создания более прочных цепочек поставок, таких как те, которые созданы в соответствии с Законом о CHIPS и науке. А таким странам, как Камбоджа и Лаос, не участвующим в соответствующих существующих соглашениях, таких как Индо-Тихоокеанский регион, должен быть предоставлен путь к членству. Это расширило бы влияние Соединенных Штатов на развитие, позволив им обеспечить траекторию развития, которая отличается от пекинских BRI и GDI и – в отличие от инициатив Китая – предлагает странам-участницам возможность помочь в разработке правил дорожного движения».
«Искусственный интеллект предоставляет Соединенным Штатам уникальную возможность продемонстрировать новый, более инклюзивный подход. По мере того, как его полноценное применение будет оценено по достоинству, ИИ потребует новых международных норм и, возможно, новых институтов, чтобы использовать его положительные эффекты и ограничить его отрицательные.
Соединенным Штатам, которые являются ведущим в мире новатором в области искусственного интеллекта, следует заранее взаимодействовать со странами, не являющимися их традиционными союзниками и партнерами, для разработки правил.
Например, совместные усилия США и ЕС по обучению навыкам для следующего поколения рабочих мест в области ИИ должны быть расширены, чтобы охватить большинство специалистов во всем мире. Соединенные Штаты также могут поддержать взаимодействие между своим сильным частным сектором и организациями гражданского общества и их коллегами в других странах – подход с участием многих заинтересованных сторон, которого Китай с его стилем дипломатии «главы государства» обычно избегает.
Эти усилия потребуют от Вашингтона более эффективного привлечения частного сектора и гражданского общества США (подобно тому, как Китай вовлек свои государственные предприятия и частный сектор в BRI и GDI) путем поощрения энергичных, инициированных государством, но деловых и гражданских инициатив».
«В большинстве стран мира, включая Африку и Латинскую Америку, Соединенные Штаты являются более крупным и желанным источником прямых иностранных инвестиций и помощи, чем Китай. И Вашингтон оставил неиспользованным значительное совпадение интересов между своими стратегическими целями и экономическими целями частного сектора, например, создание политической и экономической среды за рубежом, которая позволит американским компаниям процветать. Однако, поскольку американские компании и фонды являются частными субъектами, выгоды от их инвестиций не приносят пользу правительству США. Институционализация государственно-частного партнерства может лучше связать цели США с силой американского частного сектора и помочь гарантировать, что инициативы не будут отвергнуты во время политических переходов в Вашингтоне.
Работа частных фондов в Соединенных Штатах, которые инвестируют миллиарды долларов в развивающиеся экономики и страны со средним уровнем дохода, аналогичным образом должна быть расширена американскими чиновниками и расширена за счет партнерства с Вашингтоном.
Более инклюзивное глобальное управление также требует, чтобы Вашингтон рассмотрел потенциальные компромиссы по мере роста экономики и вооруженных сил других стран по сравнению с ростом экономики и вооруженных сил США. В краткосрочной перспективе, например, более четкое разграничение границ политики санкций США может помочь замедлить темпы усилий Пекина по дедолларизации.
Но Вашингтону следует использовать это время, чтобы оценить жизнеспособность доминирования доллара в долгосрочной перспективе и подумать, какие шаги, если таковые имеются, должны предпринять официальные лица США, чтобы попытаться сохранить его.
Видение Вашингтона, возможно, также потребует включения реформ в нынешнюю систему альянсов. Суровая реальность растущей военной мощи Китая и его экономической поддержки России во время войны последней против Украины ясно показывает, что Вашингтон и его союзники должны заново подумать о структурах безопасности, необходимых для управления миром, в котором Пекин и его партнеры-единомышленники действуют как мягкие и потенциально жесткие военные союзники».
Китай прав: международная система действительно нуждается в реформе
«Как и в случае с Китаем, Соединенным Штатам необходимо тратить больше средств на основы своей конкурентоспособности и национальной безопасности, чтобы добиться успеха в долгосрочной перспективе. Хотя оборонительная политика часто необходима, она обеспечивает лишь краткосрочную защиту.
Это означает, что Вашингтон должен укомплектовать штат сотрудников, чтобы соответствовать внешнеполитическому аппарату Пекина. Около 30 посольств и миссий США не имеют действующего посла США. Каждый из этих слотов должен быть заполнен.
Соединенные Штаты предприняли первые шаги по повышению своей экономической конкурентоспособности с помощью таких программ, как Закон о снижении инфляции и Закон о CHIPS и науке, но им необходимы устойчивые инвестиции в исследования и разработки, а также передовое производство.
Ему также необходимо принять иммиграционную политику, которая будет привлекать и удерживать лучшие таланты со всего мира. Вашингтону необходимо вновь взять на себя обязательство инвестировать в основы своего долгосрочного военного потенциала и модернизации. Без двухпартийной поддержки основных строительных блоков американской конкурентоспособности и глобального лидерства Пекин продолжит добиваться успехов в изменении глобального порядка.
Наконец, чтобы избежать ненужных трений, Соединенным Штатам следует продолжать стабилизировать американо-китайские отношения, определяя новые области для сотрудничества, расширяя участие гражданского общества, подавляя ненужную враждебную риторику, стратегически управляя своей тайваньской политикой и разрабатывая четкий сигнал по поводу экономические инструменты, которые он использует для защиты экономической и национальной безопасности США.
Это позволит Соединенным Штатам поддерживать отношения с теми в Китае, кто обеспокоен нынешней траекторией развития своей страны, а также даст Вашингтону возможность сосредоточиться на наращивании своего экономического и военного потенциала, одновременно продвигаясь вперед со своим собственным глобальным видением».
