…стал свидетелем пожара: языки огня, меняя цвета, соединяясь и переплетаясь, ползли и ползли вверх – бунтующие рабочие подожгли венский Дворец правосудия.
Действия толпы не были хаотичными и абсурдными: они казались сложно согласованными, и молодой Э. Канетти, ставший свидетелем страшного и величественного зрелища, долгую часть жизни посвятил изучению взаимоотношения массы и власти.
Писатель-философ.
Или – писатель и философ, одна из основных книг которого и называлась «Масса и власть».
Единичная капля человека, становящаяся частью толпы: феномен феноменов.
Личность, стираемая толпой; толпа, не являющаяся суммой личностей.
Изучение уловок власти, позволяющей ей держать толпу в узде; и художественные средства – и стилистика, и образный строй идут в дело.
«Ослепление» сияло… отчасти кафкианским огнём…
Учёный-синолог, живущий в библиотеке: ибо только в таких пределах не чувствуется гротеск и абсурдность мира; массовое общество страшит: все попытки учёного контактировать с миром – комичны и абсурдны; как и его дикая поздняя женитьба; как и болезненная страсть к новым и новым книгам, к бесконечности книг, противостоящих дрянной бесконечности массовости.
Изначально – сложная языковая мешанина, владевшая сознанием: Канетти происходил из семьи сефардов, подданство было османское, а окрест – Болгария; настаивающая на немецком мама, а Канетти уже говорил свободно на ладино, французском, английском.
Немецкий всё же становится определяющим: как не стала химия, которую изучал, заинтересовавшись литературой и философией…
Огни образности, проходящие по каналам осмысления власти.
И общества.
Массового общество.
И – «Ослепление», бьющее вспышками в продолжающуюся действительность.
