Советский хоррор «Господин оформитель» (1988) выбивается из общей линии перестроечного кино – в тот момент декаданс эпохи Модерн, переходящий в странные и - страшные грёзы, в легенды об оживающих манекенах и навязчивые мысли об адском автомобиле, давящем пространство, смотрелся неактуально и как-то вызывающе, ибо на экранах бесновались «Маленькие Веры» и «Интердевочки», утверждавшие, что «так жить нельзя». А тут - феерия красы и ужаса.
При чём здесь автомобиль? Фильм был снят Олегом Тепцовым по мистически-путанному, какому-то сумасшедшему рассказу Александра Грина «Серый автомобиль», но от рассказа не осталось практически ничего. Так, отдельные смыслы и росчерки. Это – по мотивам. Настолько «по мотивам», что лучше рассматривать эти два произведения по отдельности, а не в сравнении. Обе вещи стоят того, чтобы их знать.
Эра виньеток, истерик, большеглазых красавиц, магии, богоборчества, игры. Востребованный дизайнер витрин, художник – Платон Андреевич (прекраснейший Виктор Авилов) берётся за оформление ювелирного магазина и нанимает в качестве модели для манекена умирающую от чахотки девушку Анну Белецкую (изумительная Анна Демьяненко, я её больше не видела …и где уж там Ренате Литвиновой до такой роскоши, изысканной жестокости, тонкости лодыжек).
Во времена Модерна были популярны этакие белль-фамм, дивы-мрамор с застывшими лицами, а знаменитых красавиц, вроде Лины Кавальери, фотографы понуждали долго мучиться при создании образа для почтовых открыток и обложек прессы. Лицо должно быть очень белым и как бы неживым, потусторонним. Ад иль рай? Серебряный век предпочитал смешивать то и это. И вот тогда все будут влюбляться – и короли, и студиозы, и циничные адвокаты.
1908 год… Ощущение кадров немого кино и какие-то жуткие тени в духе «Доктора Калигари» - программной ленты в истории синематографа. Платон хочет стать выше Бога и лепит своих «дев» с неистовством дьяволопоклонника – таких персонажей хватало в предреволюционном Петербурге. Тогда много вещали об искусственном человеке и – сверхчеловеке. Не 1920-е с их навязчивой идеей машинно-железного, то есть идеального человечества породили ад, но изящное начало XX века.
И вот, уже 1914-й – пограничный год. Оформитель вышел из моды; он вечно в пьяном - и не только пьяном - забвении, из которого его буквально выдёргивает загадочный посетитель – негоциант Грильо (наш советский комильфо Михаил Козаков, которому тут ничего не надо изображать). Задача Платона – дизайн огромного дома, напоминающего шкатулку с двойным дном. Роль пышного чертога сыграл особняк Фолленвейдера на Каменном острове в Питере – шедевр северного Ар Нуво.
И тут возникает божественная, точнее – адская Мария, в коей Платон узнаёт …свою модель. Анна? Вовсе не она - Белецкая давно в могиле. Коварная, манящая кукла ожила и – принялась «пожирать» людей. Она безумно хороша и столь же холодна. В результате – умирают всё, и картёжник-бонвиван Грильо, и полусумасшедший креатор-Платон. А кукла Мария-Анна продолжает свой затверженный путь. Здесь не так важен сюжет, как форма.
Все эти картины Жана Дельвиля и других мистиков Серебряного Века, штуки в стиле Жоржа Фуке и флаконы а-ля Рене Лалик, платья в духе Мариано Фортуни, бездонные очи, как у звёзд немого кино, а фоном – тревожно-пугающие мотивы Сергея Курёхина, пожалуй, самого изысканного композитора 1980-х годов. Это – фильм-драгоценность. Больше такого не делали – дорого и стильно. А ведь эстетский хоррор мог бы стать «русской фишкой»…
