В настоящее время много говорится о «Великой перезагрузке» (The Great Reset). Её провозгласили в 2020 году в Давосе руководитель Всемирного экономического форума (ВЭФ) Клаус Шваб и принц Чарльз Уэльский. Как очевидно, верхушка мировых элит готовит человечеству некую грандиозную трансформацию нынешнего мирового уклада жизни.
Глобальные критики глобального капитализма
Данный уклад, как очевидно, является капиталистическим. Отдельные социалистические анклавы в КНДР и на Кубе являются исключениями, которые только подтверждают правило. КНР ставит своей целью построение социализма, но, по сути, строит государственный капитализм, жёстко завязанный на глобальную экономику. Такой порядок существует уже тридцать лет, с 1991 года. Тогда на Западе и во многих незападных странах торжественно праздновали победу «свободы, демократии и рынка», то есть того же самого капитализма.
Однако потом капитализм стали критиковать всё больше и больше. Причём не только слева, но и с «олимпийских высот» влиятельных глобальных структур. В 2018 году вышел юбилейный доклад Римского клуба, в котором подвергнуты критике глобальный капитализм и крупнейшие корпорации. Но одновременно подчёркивается необходимость создания новых, более эффективных структур глобального взаимодействия. В тексте доклада рассматриваются два «перспективных» проекта — «Всемирный совет будущего» (World Future Council) Якоба фон Икскулля и «Великий переход» (Great Transition) Пола Раскина. Второй проект более амбициозный, конечная цель здесь обозначена следующим образом — формирование «единого человечества».
Несколько ранее, в 2015 году, вышла энциклика папы римского Франциска Laudato Si' («Хвала Тебе»), которую многие охарактеризовали как «социалистическую». Там и в самом деле содержится очень много левой фразеологии. В частности, критикуется «алчный и безответственный рост, созданный за последние десятилетия».
Одновременно, как и в случае с Римским клубом, предлагается усиление глобального взаимодействия: «В нынешней ситуации абсолютно необходимо разработать более сильные и эффективные международные ведомства, чиновники в которых будут справедливо назначаться консенсусом национальных правительств и которые будут уполномочены вводить санкции». По сути, речь идёт о создании мирового правительства. Впрочем, папа и ранее указывал на необходимость «мировой политической власти».
Получается некоторое противоречие. Для оптимизации глобального капитала нам предлагают усиление глобальных же институтов, что объективно работает на глобальные же ТНК. Не имеем ли мы дело с некоторой, как сейчас говорят, «разводкой», когда вор громче всех кричит: «Держи вора!»
Складывается впечатление, что дело обстоит именно таким вот образом. И это впечатление усиливается, когда слышишь критику капитализма от некоторых европейских лидеров. Например, от французского президента Эмманюэля Макрона. В интервью влиятельнейшему изданию Le Grand Continent президент заявил: «Этот капитализм… слишком сильно зациклился на самом себе и не позволяет бороться с неравенством в наших обществах и на международном уровне. Ответом может быть только его переосмысление…»
Особую пикантность этим слова придаёт то, что сам Макрон в своё время изрядно потрудился, будучи управляющим партнёром банка Rothschild (Ротшильд) & Cie. И концепция такого вот переосмысления предложена, причём давно. Речь идёт о т.н. «инклюзивном капитализме». А предложила её (задолго до К. Шваба) не кто иной, как мадам Линн де Ротшильд. «Приведу как пример конференцию высокого уровня в Лондоне в мае 2014 года, в которой участвовали исполнительный директор МВФ Кристин Лагард, его королевское высочество принц Чарльз, леди Линн де Ротшильд, бывший президент США Билл Клинтон, лорд — мэр лондонского Сити Фионе Вульф, — пишет Валентин Катасонов. — Главным инициатором встречи была Линн де Ротшильд. Незадолго до этого она как раз выступила с инициативой Inclusive Capitalism (так что выдумал это не профессор Шваб). Особенно любопытным на той встрече было выступление Кристин Лагард. Во-первых, она подтвердила, что авторство идеи принадлежит госпоже Ротшильд: «Мы все собрались здесь, чтобы обсудить «всеобъемлющий капитализм», который, должно быть, является идеей Линн!».
«Разводка» ТНК
Адепты «инклюзивного капитализма» (К. Шваб и др.) обещают массам много чего «сладкого». В частности, «грозят» поставить предпринимательство на службу потребителям, снизить цены и эффективно бороться с нищетой. По их мнению, следует отказаться от представления о том, что корпорации принадлежат акционерам. Получается почти социализм — как и в случае с Римским клубом и римским папой. Однако само слово «социализм» так и не прозвучало. Неудивительно, ведь это вызвало бы вопрос — а что это, собственно говоря, такое, этот социализм?
Тут надо вспомнить, что слово «социализм» происходит от слова «socialis» — «общественный». То есть социализм предполагает сильный упор на общественную, коллективную собственность. И в этом смысле очень показателен феномен акционирования, которое, как явствует из вышесказанного, «швабы» намерены всячески минимизировать.
Тут надо отметить, что само акционирование может быть разным. Акционер может выступать как владелец множества акций — и его позиции зависят от их количества. Но возможен и другой подход, когда акционер выступает как совладелец собственности — без какого либо множества акций. В эпоху «социального государства» в США и странах Западной Европы стали реализовывать «Программу наделения работника акциями» (Employee stock ownership plan, ESOP, русская аббревиатура — ЕСОП). Она была призвана всемерно поощрять включение работников во владение собственностью. Её суть заключается в том, чтобы передавать акции рабочим — для этого даже был создан специальный траст. Голосование здесь построено не по «классическому» принципу «одна акция — один голос», но так — «один акционер — один голос». И работники не имеют права продавать акции на сторону. При этом сам рабочий может стать акционером, не потратив ни единого доллара, а иногда его просто ставят перед фактом, вручая акции, так сказать, в добровольно-принудительном порядке. Вначале компании ЕСОП действовали преимущественно в металлургии и металлообработке, но потом они распределялись более равномерно — по всем отраслям. Одно время в США функционировало 12 тысяч предприятий, задействованных в ЕСОП, а их работникам принадлежало от 5 до 100% капитала. Активы данных фирм достигали 120 млрд долларов, в их деятельности было занято 13% всей рабочей силы. Теперь этот социалистический сегмент в рамках капитализма предполагают ликвидировать — в целях оптимизации самого же капитализма. То есть разводка очевидна.
Следующая «новация» инклюзивного капитализма связана с усилением крупнейших капиталистических структур. В 2020 году вышла в свет книга "COVID-19: The Great Reset", написанная К. Швабом и футурологом Тьерри Малльре. Из её содержимого следует, что мировая экономика будет централизованно управляться гигантскими монополиями. При этом наличные деньги исчезнут, а их место займут цифровые валюты. И всё это, как уже отмечалось, будет сочетаться с отменой акционирования. Конечно, под соусом инклюзивности — «всеобщего участия». Впрочем, это вначале, а потом маски окажутся сброшенными.
Итак, в «швабовской» перспективе акционирование минимизируется. Государство окончательно приватизируется, становится глобальным, выступая уже в качестве административных органов регионов. «Инклюзивным капитализмом» будет полностью, без каких‑либо (общественных или государственных) ограничителей, рулить будет немногочисленная узкая группа мировых транснациональных олигархов.
Нетосы вместо этносов
В первую очередь речь, конечно, идёт о цифровой олигархии. Именно она выстраивает сегодня мощные глобальные социальные сети, что, при нынешней тенденции, грозит вытеснением базовых форм человеческой организации.
В последнее время всё чаще говорят о том, что на смену традиционным «этносам» грядут «нетосы» (от английского слова network — «сеть»). Если этнос (в самых разных значениях, не обязательно в «племенном») более привязан к некоей локальной общности, то нетос выстраивает свою идентичность в качестве глобальной социальной сети.
Данная сеть является, в первую очередь, информационной, что вполне соответствует природе новейшего — информационного — общества. Её ядром выступают крупные цифровые корпорации. В настоящий момент они представляют собой новый, особый сегмент капиталистической экономики, существенно отличаясь как от промышленного, так и от финансового капитала. К слову, последние политические подвижки в США связаны, в первую очередь, с активностью крупнейшего цифрового бизнеса. И он в скором времени подчинит себе все другие сегменты капитала.
Много говорилось о том, что корпорации хотят встать на место государств. Это верно, но под силу это будет именно цифровым корпорациям. Прежние же корпорации есть продукт ушедшей индустриальной эпохи. Им суждено стать придатками цифровых корпораций. Именно последние и сформируют мировое правительство — «Всемирный совет глобальных корпораций» (по Э. Тоффлеру).
Собственно говоря, прообраз такого правительства уже создан. Речь идёт о т.н. «Совете по инклюзивному капитализму». Недавно Ватикан заключил с ним партнёрские отношения. «На самом деле «Совет за инклюзивный капитализм» и есть проект Ватикана, который поддерживают (вероятно, взаимно) крупные финансовые организации, включая кланы Рокфеллеров, Ротшильдов, Форда и других, — утверждается в материале, который подготовила Аналитическая группа "Катехон". — Идея создания такого совета возникла после проведения Глобального форума в Риме в 2016 году, где также выступал понтифик и присутствовали представители крупных мировых компаний. В совет входят такие фирмы, как IBM, Lenovo, EY, Mastercard, Dupont, Allianz SE, TIAA, State Street Corporation и многие другие с американской пропиской. Издание Fortune отметило, что к совету на днях присоединились Bank of America, BP, Johnson & Johnson, Salesforce и ещё ряд других из списка Fortune 500. Стоит отметить, что само издание является медиапартнёром совета. А на презентации совета в прошедший вторник, 8 декабря, присутствовал и генеральный секретарь Международной конфедерации профсоюзов». («27 стражей: мировые олигархии нашли способ управления народами»)
Конечно, последнее слово здесь будет за наиболее продвинутыми цифровыми корпорациями. Старые корпорации включают в себя только своих работников. Новые, в качестве уже глобальных информационных сетей, включают в себя не только работников корпорации, но и всех пользователей сети. И для некоторых сетей счёт уже идёт на миллиарды. Да, один и тот же человек может быть пользователем сразу нескольких сетей. Но всё‑таки предпочитать он будет одну сеть. А в будущем эта привязанность может быть даже как‑то институализирована.
Сумерки политиков
Также можно предположить уход с политической сцены «страты» политиков, которая тоже является порождением индустриальной эпохи. Теперь роль политического прикрытия корпораций будут играть западные СМИ. Опять‑таки вспомним последние события в США, где тамошние медиа практически короновали «сонного Джо» (Байдена). И последний своим нелепым поведением наглядно подтверждает, что насупил «закат политиков».
Если так, то медиа в Глобалии получат некие директивные полномочия — подобные тем, которые имели политики, находящиеся у власти. Будут и оппозиционные медиа, критикующие медиа «властные». Сам «властный» статус поставят в зависимость от рейтинга зрителей/читателей (некое слабое подобие демократии). Взаимная борьба двух групп СМИ (внутри одного нетоса) позволит создать иллюзию хоть какой‑то конкуренции и свободы.
А вот кого нельзя будет даже покритиковать — так это руководителей нетосов, то есть — цифровых корпораций. И все вместе они (руководители) будут составлять указанное выше Мировое правительство.
Их власть будет абсолютной, и новых властителей станут позиционировать как непогрешимых и высших существ, превышающих человеческий уровень. Скорее всего, они пройдут радикальную трансгуманизацию, получив огромные психофизические возможности. Нижестоящие элиты получат постчеловеческое могущество уже в частичном объёме. Не-элита будет загнана в виртуальный мир, где ей придётся проводить большую часть времени, наслаждаясь электронными грёзами. Заодно, таким вот образом, «решат» и проблему «лишних людей», которых после завершения процесса автоматизации станет большинство.
Корпорации в Глобалии станут верховной, первой властью. Никакого разделения на исполнительную, законодательную и судебную власти не будет, его отменят вместе с демократией. Все эти власти сосредоточатся в руках глав корпораций, а медиа станут властью вспомогательной. (К слову, их уже давно называют властью четвёртой.) Будет и ещё одна вспомогательная власть — административная, выполняющая некие технические функции, связанные с управлением мегаполисов. В них при Глобалии загонят большинство — с одновременным впихиванием в Виртуалию.
Кстати, здесь было бы уместно вспомнить о статье Игоря Шафаревича "Шестая монархия". В ней великолепно показан механизм работы западных СМИ. И показано — как американские медиа выступали против правительства с антинациональных позиций. «В книге Брюса Гершензона "Боги антенны" [Bruce Hershenson «The Gods of Antenna», New Rochelle, 1976] показана такая же необъективность в освещении вьетнамской войны. Он пишет, например, что в 1972–1973 гг. в передачах одной из крупнейших американских телекомпаний Си-би-эс было 13% положительных и 61% отрицательных отзывов об американской политике во Вьетнаме. 83% сообщений из Южного Вьетнама были критическими по отношению к правительству этой страны, а 57% сообщений из Северного Вьетнама — благоприятны его правительству. Сообщения часто давались в формулировках радио Северного Вьетнама. Средства информации подняли яростную кампанию против американских бомбардировок Северного Вьетнама: говорили, что «Никсон обезумел», «ведёт себя, как сумасшедший тиран», «США вернулись к массовым убийствам». Корреспонденты телевидения вели передачи прямо из Северного Вьетнама, показывая почти исключительно невоенные разбомбленные объекты. Они интервьюировали американских военнопленных, передавали их протесты против «позорной войны», «позорных бомбёжек мирного населения», рассказы о том, как с ними хорошо обращаются в плену. Администрация Никсона пыталась противостоять средствам информации».
Итак, западные СМИ сосредотачивают в своих руках всё больший властный ресурс. В то же время роль политиков минимизируется. Причём имеет место их «клоунизация». И в данном плане весьма показательны знаменитые «чудачества» Джо Байдена. Всё дело в целенаправленной дискредитации самого архетипа главы Государства, которую осуществляет Транснационал. США по‑прежнему представляют собой державу номер один, поэтому в сознании миллиардов людей карикатуризация образа её правителя закладывает отрицание государственности на бессознательном уровне.
Прежняя «демонизация» в рамках антиамериканизма, наоборот, рождала подсознательное уважение, смешанное где со страхом, где с ненавистью, а где и с восхищением. Одних она побуждала интегрироваться с США, переводя свою государственность в вассальный вариант. Но она (суверенная государственность) всё равно сохранялась, хоть и в усечённом виде. Других она побуждала укреплять своё государство, отталкиваясь от США.
Сейчас Транснационал взял курс на полный и окончательный демонтаж любой государственности, в том числе и американской. В своё время транснациональные гипер-элиты много сил приложили к свержению полновластных монархов, которые персонифицировали собой государства. Им была нужна полная и абсолютная власть, поэтому и автократоры устранялись или низводились до уровня «конституционно-монархических» марионеток. Однако тогда полного демонтажа не получилась. Постоянно возникали различные масштабные проблемы, что потребовало от гиперэлит усилить «национал-буржуазные» государства. С какого‑то момента они были вынуждены наделить такое вот государство (если так можно выразиться, «деперсонифицированного Государя») функциями социального и экономического регулятора.
Это было мощнейшим унижением гиперэлитариев, вынужденно терпевших данное частичное «возвращение Государя» многие десятки лет. Теперь, с появлением и усилением цифрового капитала, Транснационал видит шансы на полный демонтаж всех и всяческих государств с целью установления своего абсолютного господства, о котором он грезит с древнейших времён.
И когда действующего президента Дональда Трампа вышвыривают из соцсетей, то это не просто акт политического действия. Здесь налицо ритуальная Месть, призванная продемонстрировать бессилие Государства. Это, так сказать, по «республиканской» линии. А по линии «демократической» показательна коронация «Сонного Джо», осуществлённая СМИ ещё до официального подведения итогов голосования. И у Байдена сегодня есть мощные шансы стать самой мощной карикатурой на Правителя.
Глобальный центробанк
Наблюдатели, за некоторым исключением, как‑то мало внимания обращают на то, что в мире давно уже функционирует наднациональная валюта, которой готовятся заменить доллар. И в последнее время процесс стремительно ускоряется. Речь идёт о собственных денежных единицах Международного валютного фонда (МВФ). Они именуются «Специальными правами заимствования» (СПЗ или СДР от англ. Special Drawing Rights, SDR). Это весьма специфическая безналичная валюта ограниченного использования, созданная ещё в 1969 году. И уже тогда в ней увидели возможный прообраз по‑настоящему мировых денег.
Потом об СДР изрядно подзабыли. Но 28 августа 2009 года МВФ, не особо афишируя своей акции, распределил СДР на сумму в 161,2 млрд единиц. В течение всего лишь одного дня общая масса СДР увеличилась примерно в восемь раз. А уже через год было осуществлено такое же одномоментное распределение — на сумму в 21,5 млрд Общий объём эмитированной валюты СДР достиг 204,1 млрд единиц.
И вот сегодня готовится новое масштабное увеличение, в ходе которого объём СДР должен составить 7% от всех валютных резервов стран — участников МВФ. Причём к подготовке этой грандиозной акции подключили глобальную общественность, представленную самыми разными структурами. 250 общественных, экологических, религиозных и др. организаций направили Открытое письмо к министрам финансов G20 и МВФ. В нём они призвали провести мощную эмиссию СДР.
Особую роль здесь играет пресловутый Фонд Рокфеллера. «Среди подписантов открытого письма нет Фонда Рокфеллера, но эта организация выступила самостоятельно — приветствовала планы выпуска СДР на сумму 650 млрд долл. и обратила внимание на приоритеты расходования дополнительных финансовых ресурсов: МВФ обязан внести решающий вклад в то, чтобы к началу 2022 года с пандемией было покончено, — отмечает В. Катасонов. — Для этого необходимо вакцинировать не менее 70% населения планеты. У стран с низкими и средними доходами (СНСД) денег на такую вакцинацию нет. Поэтому Фонд Рокфеллера предлагает, чтобы 44 млрд долл., которые будут получены в результате новой эмиссии СДР, были использованы для помощи в проведении вакцинации в СНСД».
То есть, как очевидно, сама вакцинация (и вообще тема борьбы с пандемией) может быть использована определёнными силами как ещё одно средство создания всемирного глобального квазигосударства. В данном плане было бы вполне уместно сослаться на точку зрения Виталия Аверьянова. В своей книге он обращает внимание на многие странности, связанные с нынешней пандемией. Согласно ему, какие‑то силы вполне могут использовать ковидные фобии для достижения неких глобальных задач. Сама тема борьбы с пандемией может быть использована для того, чтобы радикальнейшим образом зачистить мировое экономическое пространство и радикально перераспределить ресурсы.
Но самое главное, COVID-19 вовсе не обязательно является неким пределом современной «пандемичности»: «На первый взгляд происходит нечто вроде учений, возможно, это всего лишь репетиция Большой Паники, которая запланирована на более позднее время и в связи с какой‑то другой каверзной задумкой» ("Цивилизация Потопа и мировая гибридная война". — М.: Родина, 2020. — с. 42).
Капитализм, гиперкапитализм и левый радикализм
Как очевидно, в настоящий момент созданы все концептуальные, организационные и финансовые условия для окончательной трансформации капитализма образца 1990‑х годов (эпоха торжества либералов по поводу крушения СССР) в капитализм совершенно нового типа. Его можно назвать гиперкапитализмом, и, к слову, от появления такого капитализма предостерегли европейские «новые правые» (Ален де Бенуа и др.). Верхи плутократии тоже стремятся к тотальному контролю. А тотальный контроль может быть только глобальным контролем. Государства, сколько угодно капиталистические, данный контроль объективно ограничивают. Поэтому, с точки зрения адептов тотального контроля, все государства должны быть ликвидированы.
Ликвидации подлежат и нации, ибо они также ограничивают глобальный контроль. Но и к этому всё не сводится. Речь уже идёт о преодолении половых различий и даже об «отмене» самого человека (трансгуманизм). И в не столь уж отделённом будущем следует ожидать создания по‑настоящему тоталитарного глобального квазигосударства. Оно может возникнуть в масштабах всей планеты. Хотя это несколько сомнительно, учитывая, что человечество ещё весьма не однородно. Но очень даже возможно образование Глобалии на каких‑либо внушительных территориях Земли.
Верхушка плутократии, выстраивающая Глобалию, образует особый уклад, который выше был назван гиперкапитализмом.
В чём же отличие гиперкапиталиста от капиталиста «обычного»? Последний ставит перед собой задачу получить как можно большую прибыль путём «эксплуатации» работника. При этом он не прочь поконкурировать с себе подобными. Но только — до определённой степени. А так — конкуренция и все условия её существования — вещь «святая», это нужно всячески сохранять. Гиперкапиталисту же никакой конкуренции не нужно, ведь она также ограничивает тотальный контроль. Точнее, он рассматривает её в качестве средства ликвидации как можно большего количества капиталистов. Чем меньше собственников, чем больше ресурсов они сосредотачивают в своих руках — тем лучше в плане установления тотального контроля. Поэтому гиперкапиталисты и образуют особую, верхушечную мегагруппу, которая давно уже составила Заговор против капиталистического большинства. При этом можно предположить, что каждый из участников этого заговора видит себя в будущем одним-единственным гиперкапиталистом — тотальным хозяином всей планеты. (По формуле «выживет только один».)
Бросается в глаза стремление гиперкапиталистов экспроприировать большинство предпринимателей (в частности, акционеров). Отсюда и разговоры (К. Шваб и др.) об «отмене» частной собственности. В известном плане можно говорить о коммунистическом радикализме адептов инклюзивного капитализма. И не случайно, что плутократия всегда поддерживала разного рода левые движения, в том числе и самые радикальные. Ротшильды финансировали 1‑й Интернационал. Александр Парвус возился с Троцким. Варбурги и Шифф давали финансовое «вспомоществование» Троцкому, а потом и Ленину — после того, как последний объединился с Троцким. Суперделовым людям надоело финансировать одного лишь «демона революции», который был яркой личностью — с солидными международными связями, но имел мало сторонников — функционеров и «пехоты». У Ленина же было, особенно после Февраля, много сторонников, а вот с деньгами обстояло не очень. Поэтому возник тактический союз, который часто трещал со страшной силой, но всё равно выполнял своё функциональное назначение.
Хотя тут не надо упрощать. Есть два проекта левого глобализма. Один жёстко связан с плутократией, другой всё‑таки пытается действовать независимо, допуская некие тактические альянсы. Ленин пытался реализовать свой собственный красный проект («Коминтерн»). А Сталин даже полностью попытался выкинуть глобалистический сегмент, что, как представляется, и стоило ему жизни. В значительной мере национализировал (китаизировал) марксизм китайский лидер Мао Цзэдун.
Возникает вопрос — что же всё‑таки сближало верхушку плутократии и радикальных левых? Только лишь тактические цели, то есть борьба против общего врага («царизма», «национализма», «реакции)? Как представляется, сам тактический союз был продолжением более глубинных реалий. Оба течения, несмотря на весь внешний антагонизм, были во многом едины на концептуальном, мировоззренческом уровне. Маркс и Энгельс ратовали за централизованное управление экономикой. Осуществлять его вроде бы должен пролетариат. Но в любом случае речь шла о тотальном контроле. И, как показала реальная практика, вместо пролетариата данный контроль осуществляла именно олигархия (партийная). Тотальный контроль, как уже отмечалось выше, предполагает и контроль глобальный. И здесь мы видим сходство гиперкапитализма и левого капитализма: оба они выступают за отмирание государств и наций.
Сами классики всегда с большим удовлетворением отмечали процесс концентрации капитала. Они считали, что он создаёт предпосылки для грядущего обобществления. Крупнейшие магнаты должны сосредоточить в своих руках как можно больше «средств производства», а потом эта концентрация будет поставлена под тотальный контроль «пролетариата». Тут достаточно хотя бы вспомнить восторги Ленина в отношения «государственно-монополистического капитализма».
Ещё дальше него пошёл ведущий идеолог РСФСР-СССР (1918–1928 гг.) Николай Бухарин, который много писал об «организованном капитализме». Из трудов Бухарина следует, что крупные монополии ликвидируют анархию производства, а также конкуренцию. Они, по сути дела, практически устраняют противоречия внутри капиталистических государств. Вопросы цен, рынка, конкуренции теперь являются проблемами мирового хозяйства. В то же время внутри каждой отдельной страны они решаются посредством правильно налаженной организации.
Показательно, что примерно в то же самое время, в 1927 году, на съезде Социал-демократической партии Германии (СДПГ) выступил с докладом известный экономист Рудольф Гильфердинг, который также утверждал, что развитие монополий и концентрация производства ведут к изживанию анархии производства, исчезновению конкуренции и предотвращению кризисов. И это, как делал вывод докладчик, означает «принципиальную замену капиталистического принципа свободной конкуренции социалистическим принципом планомерного производства».
В настоящий момент мы видим, как «организованный капитализм» (гиперкапитализм) вступает в новую, судя по всему, завершающую стадию «цифрового капитала». Вокруг мощнейших цифровых гигантов выстраиваются глобальные информационные сети — нетосы, которые призваны стать основой транснационального квазигосударства.
И во всё это вполне себе «вписывается» разобранная выше концепция «инклюзивного капитализма», который идеологи глобализации противопоставляют капитализму старому, себя «изжившему». Он предполагает отмирание частной собственности, переход на цифровую валюту, фактическую отмену акционирования (ещё одна экспроприация гиперкапиталистами других владельцев капитала).
Очень показательно, что под разговоры об отмирании частной собственности продолжается дальнейшая её концентрация. В частности, крупнейшие магнаты активно скупают землю.
«Миллиардеры и технократы скупают землю в США с увеличивающейся скоростью, — отмечает Леонид Савин. — При этом публике преподносится тезис о том, что «в будущем частная собственность практически перестанет существовать», ссылаясь на книгу глобалиста К. Шваба "Четвёртая промышленная революция" (2016). Однако понимать этот «коммунизм глобалистов» можно только в одном смысле — как предельную концентрацию собственности в руках очень немногих с предельной пролетаризацией всех, кто не попадёт в их число. Перераспределение сконцентрированной таким образом собственности не предусматривается».
Совершенно верно, в Глобалии иметь полноценную частную собственность будет разрешено только руководителям нетосов. Все остальные будут переведены в разряд наёмных работников, а их собственность будет конфискована (не обязательно полностью — пользоваться собственностью определённым стратам так или иначе разрешат). Наличных денег, конечно, не останется — всё переведут в цифру, контролируемую теми же самыми нетосами.
Понятно, частная собственность «отмирает» — но только в том виде, в котором она существовала при «старом» капитализме. При гиперкапитализме она будет жёстко контролироваться руководителями нетосов. Они даже и наличность запретят — для полного «военно-коммунистического» контроля над потреблением.
Марксисты надеялись, что концентрация капитала приведёт к гибели капитализма и замене его социализмом. Действительно, капитализм погибает, но только разговор надо вести о «старом» капитализме, который уступает место гиперкапитализму. Типичным представителем такого вот отмирающего капитализма является Трамп, который был, по сути, свергнут — при активнейшем участии цифровых гигантов. Его очень показательно выкинули из информационного пространства, наглядно показав, кто в западном доме уже без пяти минут хозяин. (Хотя «старые» капиталисты ещё могут побороться.)
Сама Левая в большинстве своём уже давно и успешно капитализировалась. В настоящий момент сотрудничество левых радикалов с верхушкой плутократии стало совсем беззастенчивым. В частности, тут можно заметить активность упомянутого выше Фонда Рокфеллера, который щедро спонсирует BLM и всякие леворадикальные (в основном троцкистские) организации.
Но опять‑таки речь идёт не только и даже не столько об организационнофинансовом взаимодействии. Самое главное — сближение происходит на концептуальном уровне. Так, очень многие (если не большинство) левых сегодня апеллируют не к трудовому большинству, но к разнообразным «меньшинствам». Тем самым они уподобляются своим гиперкапиталистическим спонсорам, которые также ставят в центр всего именно меньшинство — «себя, любимых».
Альтернативы: этнические нетосы и орденская информократия
Одним из слабых мест антиглобалистской критики является слабая же проработка реальных и действенных альтернатив проектам Глобалии. А ведь одного только отрицания всегда мало. Есть ли альтернатива глобальному, космополитическому нетосу? Да, есть, точнее ей могли бы стать «этнические» нетосы. Внутри одного «этноса» (в широком смысле) возможно появление несколько нетосов.
Речь идёт об информационных сообществах, которые выстраивались бы по национальному и социалистическому принципу. Цифровая корпорация, несмотря на всю свою новизну, всё‑таки типично капиталистическое предприятие. А вот этнический нетос будет основан на коллективной, артельно-кооперативной собственности. Вся собственность этнонетоса должна принадлежать всем его пользователям. Сам этнонетос будет представлять собой сеть разнообразных общин — территориальных, производственных, творческих, религиозных и т.д. Это будет соответствовать народно-социалистической природе грядущей России.
Каждый этнонетос получит свою квоту в народном представительстве. Ну а на смену «страте» политиков придут сообщества концептуалистов, представляющие собой информократическую аристократию.
Давно уже принято говорить о современном обществе как об информационном. И действительно, роль информационных потоков стремительно возрастает. А сама информация всё больше и больше выступает в качестве некоего властного ресурса. Альтернативой «цифровой тирании» может быть такая информократия, которая делает основной упор не на коммерческий, но на духовный аспект. И речь здесь должна идти о производстве и потреблении концепций. Необходимо всестороннее повышение роли различных сообществ концептуалистов-аналитиков.
Данные сообщества, выстраивающие своё взаимодействие по сетевому принципу, могли бы встать на место громоздкого бюрократического аппарата. Его, к слову, сегодня очень легко минимизировать, используя те же самые цифровые технологии. (Столь любимые некоторыми чиновниками.) Власть указанных сообществ будет не директивной, но именно концептуальной. По сути, разговор идёт об иноформократическом ордене и информократической аристократии. Безусловно, последняя должна быть не аристократией «привилегий», но аристократией служения. Иначе неизбежна существенная инверсия, связанная всё с той же коммерциализацией.
Античный историк и государственный деятель Полибий (II в. до н.э.) в своё время утверждал, что наиболее эффективным является сочетание трёх начал — монархического, аристократического и демократического. Второй (аристократический) уровень уже был затронут выше, теперь надо коснуться других.
Начнём с демократии. Как неоднократно замечалось, реальная демократия возможна на небольших пространствах, где люди знают друг друга намного лучше. Таковыми пространствами могли бы выступить новые общины — территориальные и производственные. В территориальном плане община составила бы волость — самоуправляемое образование. Самоуправление волости — есть одна из форм информократии, это со-ветская власть. Причём под ней надо понимать не столько деятельность Советов как выборных органов, сколько власть всенародных общинных сходов. Кстати, до революции общие крестьянские сходы часто так и назывались — «советы». Сами Советы во время революции изначально выбирались на собраниях трудовых коллективов, армейских частей и сельских общин.
Для утверждения подлинной, реальной демократии в стране необходимо создать примерно пять тысяч волостных республик. Они возникли бы вокруг новых городов — небольших, но высокотехнологических и экологически чистых.
Что касается мегаполисов, то они всё больше становятся проводниками глобализации.
На базе производственных общин можно изрядно укрепить подлинно социалистический уклад, основанный на общественной, коллективной, артельной собственности. Существует один «убойный» аргумент против утверждения подобной собственности. Дескать, крупным коллективам будет очень трудно заниматься сложными вопросами управления современным предприятием. С подобными утверждениями можно поспорить — коллективная собственность развивалась на практике в разных странах, в том числе и в самых что ни на есть капиталистических (например, в США). Однако самое главное здесь — вспомнить, что сегодня в «информационном» мире разворачивается процесс автоматизации. Сверхсовременное, автоматизированное, «умное» предприятие как раз предполагает наличие небольшого производственного коллектива. И его работники будут скорее специалистами-операторами, управляющими автоматизированной системой. Понятно, что в условиях подобного предприятия утвердить собственность трудовых коллективов намного легче.
Тут необходимо сделать некое отступление. Автоматизация грозит превращением большинства работников в «армию лишних людей». Её могут попытаться посадить на масштабный вэлфер, что будет самой настоящей духовной смертью. Но возможен и иной путь, при котором «освобождённое» от труда большинство «распределится» по сотням тысяч новых сверхсовременных заводов. Там они становятся не только операторами, но и учёными, экспериментаторами, игроками и воинами — повелителями машин.
Следующий уровень — монархический или автократический. Здесь самодержавный Государь выступает в качестве Верховного арбитра и Верховного главнокомандующего. Как Арбитр — он регулирует отношения между различными общинами, вмешиваясь в действительно сложные (даже сложнейшие) конфликтные ситуации. Остальные внутренние вопросы решают сами общины. Постоянного управления посредством Монарха и не нужно. Ещё классик русского монархизма Лев Тихомиров, бывший в юности радикальным революционером-народником, в работе "Монархическая государственность" замечал, что чем больше верховная власть сосредотачивается на управлении, тем больше она слабеет. Даже самый хороший Монарх не может решать задачи управления. В результате его власть перехватывается и узурпируется бюрократией, выступающей от имени Автократора.
Как Верховный главнокомандующий Государь защищает страну от внешних угроз, опираясь на немногочисленное, профессиональное и технологическое войско.
В обоих «ипостасях» Государь работает с информацией и вырабатывает концептуальные смыслы со своей стороны. Он регулярно и деятельно совещается с представителями общин. Но главная его информократическая миссия — выражать волю Абсолюта. Само рождение законного Государя, представителя сакрального Рода, — это уже Слово, сказанное Сверху о судьбе Государства. И, сообщая свою волю, Государь сообщает информацию о воле Неба. Таким образом, монархию можно считать небесной, трансцендентной информократией.
Итак, перед нами три уровня информократии — трансцендентный, концептуальный и советский. Это может напоминать пресловутые три ветви власти Модерна, но сходство здесь весьма и весьма приблизительное. Концептуальная и советская власть — это уровни, которые содержатся как бы «внутри» власти трансцендентной. Но они в то же время достаточно «суверенны».
Выборные представители от общин и экспертных сообществ регулярно (или в связи с острой необходимостью) собираются на Земской Собор и/или Съезд Советов. Здесь они держат Совет с Государем. И важен именно данный обмен информацией, который не просто институализирован, но и освящен, сакрализирован — в силу трансцендентного характера монархической информократии.
В XIX веке славянофилы — идеологи русского революционного консерватизма — предложили формулу: «Царю — силу Власти, Земле (Народу) — силу Мнения». Эта формула вызывала и вызывает пренебрежение прогрессистов всех мастей. Дескать, нужен реальный народный контроль, а не какое‑то мнение. Однако мы видим, что информация, то есть именно «мнение», становится всё более и более важным фактором. А пресловутый контроль очень часто используется различными олигархиями для навязывания решений верховной власти. И не удивительно, что в условиях западной демократии, «волю Народа» «выражает» не сам народ, но его мнимые представители — из числа «профессиональных политиков». И вполне реальной народной силой может стать мнение, выраженное непосредственно Народом, организованным в самоуправляемые общины и трудовые коллективы.
Информократия, таким образом, выступает как Консервативная Революция, которая альтернативна цифровому гиперкапитализму и воспроизводит реалии мира Традиции на новом уровне.
