Часть I - по ссылке
***
3. Франция в окружении
Давайте теперь коротко взглянем на то, что представляла собой накануне революции Франция.
Всё Новое время, начиная с реформации Лютера, являет собой эпоху нескончаемых революций. Сперва реформистские конгрегации кальвинистов (типичная сеть тайных обществ и революционных ячеек) взрывают Север Европы: Швейцария, Нидерланды, Швеция, Англия… Так что после Тридцатилетней войны (1618-1648) и Вестфальского мира, её завершившего, некогда единая христианская Европа представляла собой если ещё не руины, то живописные полуразвалины в духе художников-романтиков девятнадцатого века.
Германские княжества были разгромлены и религиозно разделены. Католический Юг (Италия, Испания, Португалия) разорён и унижен. Протестантский Север (Голландия, Швеция), наоборот, окреп. Начиналось стремительное возвышение Англии, куда после т.н. «славной революции» (государственного переворота 1688 года, свергнувшего Якова II Стюарта и посадившего на английский трон голландского принца и ставленника банкиров Вильгельма Оранского) перебрались крупнейшие банкирские капиталы…
Однако Франция – любимая дочь церкви, защитница папского престола, центр Средневекового мира – всё ещё очень крепка. Если католицизм в целом войну за единую христианскую Европу и проиграл, то Франция как государство, благодаря коварному гению Ришелье, вышла из Тридцатилетней войны усилившейся. Ришелье, объединившись с протестантской Швецией, разгромил Германию, чем обеспечил Франции политическую победу. В это время Франция представляет собой центральную силу Европы, а её претензии на континентальное господство более чем основательны.
Вторая половина XVII века стала веком Людовика XIV, семьдесят два года власти которого (1643-1715) являют золотую эпоху французского могущества. Под державным правлением Короля–Солнце расцветают культура, экономика, интеллектуальная мощь, политическое влияние Франции. Так что к концу великолепного правления реванш традиционной Европы в возможном объединении французских, испанских и итальянских земель под скипетром католического короля и папы совсем не кажется сказкой.
Возможность такого сценария ярко являет война за испанское наследство (1702-1714), первая большая война новой разделенной Европы. В ней приняли участие почти все крупные европейские государства. Боевые действия развернулись по всей Европе, в Северной Америке и на океанах, под ружье было поставлено более 1,2 млн человек. Всё это делает эту войну одной из крупнейших в истории (и первым после Тридцатилетней войны претендентом на роль «Первой мировой»).
Нашу Северную войну, отвлекавшую шведов от участия в европейской битве, тоже можно назвать её частью (шведы были бы не прочь принять участие в схватке на стороне французов, как это уже было в Тридцатилетнюю войну, когда Швеция и Франция вместе, подставив Россию под Польшу, разгромили Германию).
Если политически войну за испанское наследство можно представить войной Франции против сил объединённой Европы, опасавшейся французской гегемонии (как обычно её и представляют), то в плане духовном она вполне могла привести к созданию мощного католического блока – единого королевства Франции и Испании. Тем более, что Людовика в его намерениях объединить католические королевства поддержали и король Португалии Педру II, и папа римский Иннокентий XII.
Последнее, однако, совсем не входило в планы «новых людей». Тем более, что Людовик желал не только посадить на испанский престол своего наследника, но и на английский престол – наследника Карла Стюарта, первого короля убитого судом нового революционного синедриона.
Увы, мечтам Людовика не суждено было сбыться.
Перипетии первой большой войны разъединённой Европы являют множество необъяснимых странностей, столь свойственных войнам Нового времени.
Так, уже само начало войны непосредственно связано со смертью сына курфюрста Баварии, наследного принца и наследника испанской короны Иосифа Фердинанда Баварского. Испания мальчика боготворила, Англия и Франция поддерживали как разумный, устраивающий всех компромисс. Однако в начале 1699 года семилетний Иосиф Фердинанд внезапно умирает «от оспы». Смерть носила явные следы отравления (судороги, рвота и длительные потери сознания). Доказать, впрочем, ничего было невозможно. Кроме, конечно, того, что со смертью кронпринца большая война в Европе становится неизбежна.
Начало войны ознаменует так называемое «восстание камизаров», то есть новое выступление гугенотов на юге Франции (1702-1704), вызванное подстрекательствами Англии, и серьёзно осложнившее положение воюющей страны.
А на самом апогее войны скоропостижная смерть (1706) настигнет 58-летнего португальского короля Педру II. Смерть эта перевернёт буквально всё: трон Педру займёт его сын Жуан V, при котором Португалия неожиданно для всех переходит на сторону Габсбургов и открывает Людовику новый фронт.
Ещё более странна судьба наследников самого Людовика. Цепь смертей обрушивается на семью французского короля на десятый год войны. Сначала в апреле 1711 года умирает 49-летний сын короля, великий дофин, и снова «от оспы» (хотя оспой он переболел в детстве). В следующем году умирает, вдруг покрывшись пятнами, 29-летний герцог Бургундский, старший из трёх внуков короля; а вслед за ним его жена и их 5-летний сын, правнук короля герцог Бретонский. Единственного, оставшегося в живых, двухлетнего наследника, будущего Людовика XV спасёт гувернантка, герцогиня де Вантадур, насильно оторвав младенца от врачей.
Таким образом, между 1711 и 1714 годами Людовик потерял почти всех своих законных наследников. В немалой степени в результате всех этих трагедий король и пойдёт на подписание мира.
В целом же война, начинавшаяся как ещё вполне традиционная для Европы борьба династий за трон (австрийские Габсбурги против французских Бурбонов), вылилась в грандиозный передел мира.
Каковы же были итоги войны? Могущество золотого века Короля-Солнце было сломлено, амбиции Франции на абсолютное доминирование в Европе потерпели крах, финансы страны были истощены.
Ещё более печальный вид представляла собой Испания. Некогда великолепное католическое королевство прекратит бытие великой державы и (подавая пример Польше) подвергнется разделу.
Полностью будет истощена и Голландия. Отныне эта страна перестанет быть для Англии опасным конкурентом.
Австрийские Габсбурги получат богатую как будто добычу. Но конвертировать её в настоящее политическое влияние будут уже не в силах. Зато на карте впервые появится (приросшее землями) королевство Пруссия.
Но главным выгодоприобретателем войны станет, конечно, Британия. Эта вновь образующаяся империя закрепит за собой Гибралтар, Менорку, а также часть французских владений в Северной Америке. Это был момент торжества: Франция и Испания – главные конкуренты Британии – были предельно ослаблены; Португалия (в результате навязанного ей соглашения) превратилась фактически в английский протекторат.
Соглашения 1706-1707 года (Acts of Union) парламентов Англии и Шотландии породят единое государство – Соединённое Королевство Великобритания, то есть создают силу, которая с этого плацдарма и начинает свое превращение в ведущую колониальную державу мира.
Но более всех приобрели банкиры Сити и владельцы Ост-Индской компании, которым эта война обеспечит монопольное право на торговлю африканскими рабами в испанских колониях (асьенто). На них прольется настоящий золотой дождь: в следующую сотню лет «Треугольная торговля» заложит основания мирового могущества Британии.
Но вернёмся во Францию. Цепочку трагических смертей в королевском доме продолжает младший брат герцога Бургундского, герцог Беррийский, которому предстояло стать регентом двухлетнего Людовика XV. В начале 1714-го года он упадёт с лошади и через несколько дней испустит дух.
Сам Король-Солнце умрет через год после подписания мира (1 сентября 1715 года). Причиной смерти станет гангрена, случившаяся из-за поврежденной вследствие падения с лошади ноги.
А Франция вступит в череду тяжелейших из своих кризисов. Богатые колонии были потеряны; казна – разорена. Регентом над малолетним Людовиком XV вместо трагически погибшего герцога Беррийского станет ленивый и развратный Филипп II Орлеанский, втайне сам мечтающий о троне (в следующую эпоху дом Орлеанских станет центром заговора против Людовика XVI).
В своём незаконченном произведении «Арап Петра Великого» Пушкин даст ёмкую характеристику эпохе Регентства (1715–1723), заложившей основания революционной катастрофе: «Ничто не могло сравниться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов того времени. Последние годы царствования Людовика XIV, ознаменованные строгой набожностию двора, важностию и приличием, не оставили никаких следов. Герцог Орлеанский, соединяя многие блестящие качества с пороками всякого рода, к несчастию, не имел и тени лицемерия. Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа; пример был заразителен… Алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности; имения исчезали; нравственность гибла; французы смеялись и рассчитывали, и государство распадалось под игривые припевы сатирических водевилей».
В это же время, пытаясь восстановить разрушенную финансовую систему и имея пред собой пример Англии, французы пытаются организовать собственный Центробанк. Шотландец Джон Лоу основывает по аналогии с банком Англии и Шотландии французский банк с правом выпуска бумажных банкнот, и, по примеру опять же английской Ост-индской компании, – торговую компанию с правом монопольной торговли оружием и табаком с Китаем, Индией и Канадой.
Два года «английская схема» государственного банка Франции с выпуском сотен тысяч акций, цена которых в десятки раз превышает номинальную стоимость, работает идеально. Однако, в начале 1720 года французское правительство берёт рекордный заём в 100 миллионов ливров, тут же распространяются слухи, что банк испытывает трудности с обменом банкнот на золотые монеты, после чего следует «ужасная паника». В итоге Королевский банк Франции рухнул, Лоу бежал, а Банк Англии мог отпраздновать гибель своего опасного конкурента…
Новым зрелым плодом Вестфальской системы, превратившей Европу в лоскутное одеяло национальных суверенитетов, в любой момент готовых ввязаться в драку за соседский клок сена и новым блестящим венцом британских интриг становится Семилетняя война (1756–1763), идеальная по своей бессмысленности.
Пожалуй, точнее всего выразился на этот счёт Фридрих Великий, назвавший ее «войной трёх котильонов» (т.е. нижних юбок), или, иначе, «войной трёх баб»: французской маркизы де Помпадур, австрийской Марии Терезии и русской Елизаветы. При том, что едва ли какая-либо из них могла сколько-нибудь внятно объяснить смысл своего в ней участия. И более всего это касалось последней. Елизавета, устранившись от всех государственных дел, предпочитала им, по словам французского посланника Шетарди, «увеселения во внутренних покоях со всяким подлым сбродом». А Канцлер Елизаветы, А.П. Бестужев-Рюмин, в это самое время пил, не приходя в сознание, утопая при том в чудовищной коррупции. «Подкупность его доходила до того, – говорил о нём Фридрих Великий, – что он продал бы свою повелительницу с аукциона, если б мог найти на неё достаточно богатого покупателя». Первыми на этот аукцион успели, однако, австрийцы. Так что России и в этот раз суждено было сыграть традиционную для себя роль «пушечного мяса» в чужой для себя европейской бойне.
Единственным светлым пятном этой эпохи было, пожалуй, недолгое правление Петра III, который понимал ситуацию даже не столько ясно, сколько пророчески: «австрийцы нас подкупают, а французы обманывают... мы со временем будем каяться, что вошли в союз с Австрией и Францией», и развернул Россию к Пруссии, единственному нашему возможному стратегическому союзнику в новой Европе.
Однако самой России царей в это время поставляла гвардия. Переворот Екатерины перечеркнул попытки Петра ввести Россию в европейскую политику на правах независимой силы (да ещё и с приобретением Восточной Пруссии, обещанной Петру Фридрихом). Впрочем, спасти от разгрома самого Фридриха Пётр все же успеет. В итоге, положив в войне более ста тысячи солдат, Россия не получит ничего, кроме опустошенной казны.
Чего не скажешь об Англии. Обладая сильнейшим в мире флотом и бездонной кошёлкой денег, ввязав Францию в изнурительную и бессмысленную бойню на континенте, Англия в течение последующих нескольких лет будет неспешно освобождать свою извечную соперницу от обременяющих её колоний в Америке, Индии и Африке.
Успех войны, как это и было задумано, решат золото Сити и романтический авантюризм Фридриха II, которого англичане будут все эти годы перманентно и щедро накачивать деньгами. Именно уникальные возможности английских банкиров станут залогом успеха британской стратегии: в то время как Франция будет вынуждена вести войну на континенте и одновременно удерживать далекие морские колонии, быстрый английский флот и идущие следом за ним английские торговцы поспевали везде и всюду.
Однако к началу 1763 года воюющие стороны будут окончательно вымотаны, и война, в силу невозможности её продолжения, завершиться сама собой.
Каковы будут результаты этой новой «первой мировой» (как назовет её Черчилль)? Франция лишиться всех своих заморских колоний. Французский флот будет разбит. Так что Людовику XVI в наследство останутся лишь полностью разрушенные финансы… При этом под боком у Франции вырастет Пруссия – первое германское государство, восставшее после Тридцатилетней войны и представляющее собой мощный рычаг влияния Англии.
Что же до самой Англии, то получив индийские и американские колонии, она превратится в ту самую Британскую империю, какую мы знаем.
Вот, однако, важный нюанс: собственный внутренний долг Англии в результате войны вырастет более чем в два раза, и составит астрономические для того времени 140 млн фунтов стерлингов. Таким образом, королевство Великобритания будет барахтаться в тисках государственного долга, в то время как его внешнее могущество будет поддержано исключительно капиталами Сити. Дельцам и банкирам Сити принадлежали главным образом и акции Ост-Индской компании (ОИК). Так что если уж говорить о природе новой мировой империи, то именно альянс банка Англии и ОИК, располагающей полномочиями суверена, собственной армией и колониальной администрацией, будет являть собой суть Британскую империю как мы ее знаем. То есть, первую Транснациональную корпорацию как она есть…
Окончание следует
Илл. Томас Джонс Баркер, "Смерть короля Людовика XIV в Версале" (1839)
глава из книги «Бомба под христианский мир. Очерки к философии Конца истории»
