К постановке проблемы
Те, кто ходил в школу и вуз в годы Советской власти, помнят, что все общественно-исторические процессы тогда было принято объяснять с позиций политэкономии, а также через призму классовой борьбы, «двигающей прогресс». Такой подход именовался марксизмом-ленинизмом.
С тех пор, как марксистско-ленинская парадигма была отброшена российским обществознанием в ходе буржуазно-демократической революции 1991-1993 гг., в моду стала входить парадигма геополитики. Возникла даже Академия геополитических проблем, возглавляемая отставным генералом Л. Ивашовым.
Особых успехов эти два главных подхода не принесли ни отечественному, ни, тем более, мировому обществоведению. Крушение СССР во многом было обусловлено именно убогостью и косностью политэкономического образа мысли, тормозившего процесс адекватного понимания действительности. Руководство страны, Политбюро ЦК КПСС зашло в идеологический тупик потому, что оказалось не в силах преодолеть марксистские догмы (символом правоверного марксистского начетничества в памяти поколений остался «очень серый кардинал» компартии М.А. Суслов).
Но и геополитика, новомодное учение с оттенком оккультизма, довольно-таки отвлеченно-теоретическое, особо продвигаемое самым образованным путаником России философом А.Г. Дугиным, не очень-то способствовала постижению исторических процессов нашего времени. Потому, в частности, что ставила во главу угла, опять-таки, политэкономические интересы стран, но только продиктованные их географическим положением. И пыталась объяснить особенности политического modus vivendi той или иной страны, исходя из ее расположения на карте мира. Все это вполне верно и даже банально, но – не позволяет вскрыть глубинные мотивы и корни международной политики.
В большой моде сегодня (впрочем, из моды он никогда не выходил) также конспирологический подход – рассуждения о «тайных войнах темных сил», о могуществе мировой закулисы, масонских заговорах и т.п. Но это отдельная тема разговора, которую здесь развивать не стоит. Скажу только, что на всякий заговор находится, как правило, контрзаговор, и побеждает та сторона, которая стоит ближе к жизни и опирается на лучше познанную действительность. Пример: КГБ располагал не меньшими возможностями, чем ЦРУ, но проиграл вследствие догматической марксистской зашоренности и плохого понимания истории и жизни. В частности (во многом) потому, что не уделял должного внимания разработке национального вопроса – т.е. этнополитики.
Основная причина недостаточной успешности политэкономии и геополитики как основных методов постижения политической действительности состоит в отсутствии ясного понимания, кто на самом деле является субъектом истории, движущим ее развитие. С точки зрения автора этих строк, такими субъектами являются этносы, которые, зарождаясь, набирая зрелость и силу, разлагаясь и отмирая, вступают при этом во взаимодействие с другими этносами и именно так создают ту мировую историю, которая потом остывает в учебниках. Вся сумма этнических пертурбаций и взаимодействий как раз и обнимается термином «этнополитика». С этой точки зрения, например, пресловутая геополитика есть не что иное, как проекция этнополитики на географическую карту.
Настоящее эссе призвано продемонстрировать этнополитическую подоплеку некоторых международно значимых тенденций, процессов и событий, чтобы убедить читателя в необходимости применять этнополитический подход при анализе и прогнозе общественной жизни. Это особенно важно для тех, кто обременен обязанностями высокого ранга дипломатов и военных стратегов. Поскольку именно в данных сферах деятельности теоретические ошибки обходятся для всех особенно дорого.
Этнополитика в наши дни вышла на первый план актуальной истории. Эта тема нова для нашей политологии, а между тем без нее уже не обойтись. И вот почему.
Международные отношения – не в последнюю очередь значит: межэтнические. Но об этом часто забывают, подразумевая под данным термином отношения между государствами, а точнее – между правительствами (пример: под громким названием Организация объединенных наций на деле скрывается организация государств). Между тем, наука этнополитика говорит нам об отношениях, возникающих именно во взаимодействиях этносов, с учетом всех особенностей национальных характеров и истории межэтнических отношений, нередко отягощенных войнами, нашествиями, аннексиями, этно- и геноцидом и т.п. Иногда, от случая к случаю, понимание приоритета этничности в международных делах прорывается в выступлениях аналитиков, которые, например, нередко говорят об «англо-саксах» как субъекте мировой политики. Однако такое понимание, безусловно верное, является слишком частным и, увы, не распространяется в целом на теорию дипломатии и войн. А зря, ибо именно изучение этнополитики дает верный ключ к пониманию как прошлого, так и современности.
Приведу несколько примеров.
Польский сюжет
История русско-польских взаимодействий позволяет говорить о тысяче с лишним лет военных ожесточенных столкновений, в ходе которых древний Киев и Москва захватывались поляками, а Варшава и Краков – русскими. Первая русско-польская война была при Владимире Святом, а при его сыне Святополке Киев был взят и разорен поляками. Можно вспомнить также, что нашествие поляков в Смутное время обошлось русским в потерю от трети до половины населения Московской Руси, а польское иго на Украине и в Белоруссии было тяжелым и кровавым. Со своей стороны поляки помнят разделы Польши, утопленную Суворовым в крови Варшаву или трагедию Катыни. Что же удивляться, что пушкинский вопрос о том, кто возьмет верх – «кичливый лях иль верный росс», в наши дни приобрел новую актуальность. Ведь исторический опыт этносов, во многом формирующий «образ врага», не сдашь в архив, от него не отмахнешься.
Мало того, неуемная активность поляков на сегодняшней международной арене, их резко возросшая пассионарность, их претензия на европейское лидерство, их военные и геополитические амбиции – все это имеет под собой вполне реальную этнополитическую подложку. Дело в том, что полякам вообще волшебно повезло в ХХ веке: им судьба после некоторых испытаний преподнесла неслыханно щедрые дары, в результате чего они последовательно наращивали могущество, пассионарность и влияние.
Во-первых, поляки в ходе Первой мировой войны (в 1919 году) вернули себе утраную государственность. Во-вторых, после Второй мировой войны Польша приросла огромными территориями Поморья, Силезии, двумя третями Восточной Пруссии. Об этих землях до окончания войны поляки не смели и мечтать – например, Поморье и Восточная Пруссия вообще никогда не входили в состав Польши как таковой, поскольку были территорией полабских славян, а не поляков. А в-третьих, следует отметить такое великое преимущество, как преобразование Польши в сугубо мононациональное государство, в этнократию. До войны там проживали, наряду с поляками, две крупнейшие, очень влиятельные национальности – немцы (в основном, в Силезии и ганзейских городах – Гданьске-Данциге, Щецине-Штеттине и Торуни-Торне) и евреи, численность которых превышала три миллиона. Но все немцы были выселены в Германию сразу после войны, а евреи частично выехали в СССР еще до раздела Польши или в ходе его, частично были уничтожены немцами, а оставшиеся уехали в Израиль, негласно поощряемые к тому правительством Гомулки. Сегодня в Польше вместо трех миллионов – всего менее десяти тысяч евреев. В итоге Польша превратилось едва ли не в самое мононациональное государство в мире, избавившись в ходе войны и послевоенного переустройства от наиболее значительных диаспор – немецкой и еврейской. То, чего поляки не смогли сделать, находясь в составе царской России и даже в независимой Польше маршала Пилсудского, они с успехом осуществили в собственной свободной Польской Народной Республике. Если в 1921 году поляки составляли около 69 % населения, то по переписи 2002 года – уже 96,74 %. Преимущества такого преображения огромны и неисчерпаемы.
И вот теперь размножившиеся поляки обрели новое, значительно более обширное и сильное государство, в котором являются и чувствуют себя полными хозяевами и очень консолидированной нацией. У них единая вера, единая культура, единый язык, есть общий враг (прежде всего Россия, русские) и развитое национальное самосознание. Они благополучно приняли свое государство в собственные руки и теперь ведут себя, как подобает истинному хозяину в своем доме. К примеру, ввели запрет на аборты, что неизбежно повлечет за собой рост рождаемости, а значит и пассионарности вслед за тем. И поставили нерушимый кордон на пути цветным мигрантам, что также будет способствовать монолитности и консолидированности нации. Образцовое и дальновидное поведение, надо признать, обеспечивающее грядущий подъем. Можно только завидовать и аплодировать!
Что же удивляться, что поляки стали вести себя агрессивно и напористо, заявляя все новые претензии то на лидерство в Европе, то на колоссальные репарации от Германии, а то и на входившие некогда в Речь Посполитую территории Украины и Белоруссии. Так, 14 апреля 2015 года в Польше была создана неправительственная организация «Реституция Кресов», то есть «Восточных окраин Польши». Как утверждают польские СМИ, «Реституция Кресов» собрала более тысячи пакетов документов «для обращения в суд для возвращения имущества, оказавшегося после Второй мировой войны на территории Украины». Сейчас в Польше насчитывается около 150 тысяч потенциальных наследников западноукраинского имущества, а сумма исков польских наследников к Украине, которые могут быть предъявлены практически во всех городах и территориях Западной Украины, может составлять 5 миллиардов долларов. Не исключено, что полякам удастся если не вернуть себе всю Западную Украину, то отторгнуть от нее значительную часть (Волынь и Львовщину). Напомню, что мечты поляков в этом направлении простирались всегда. В январе 1939 г. на переговорах с И. Риббентропом в Берлине польский министр иностранных дел Ю. Бек так и говорил: «Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю». Его устами Польша мечтала о границах «от можа до можа», которые должны были возникнуть после совместных военных действий поляков и гитлеровцев против России. Сорвалось тогда, так почему бы не попробовать сегодня, когда Польша столь окрепла и усилилась?
Следует отметить, что именно этнополитические и этнодемографические обстоятельства сделали новую Польшу сильной, пассионарной и опасной – в первую очередь для нас, для Русских, с которыми у поляков вековые счеты. Это обязывает наших военных стратегов и дипломатов уделять Польше самое пристальное внимание и предпринимать дальновидные превентивные меры против ее настоящей и будущей агрессии, сомневаться в которой не приходится.
Данный пример прекрасно показывает зависимость т.н. геополитики от наиболее реального фактора мировой истории – этнополитического.
* * *
Прежде, чем перейти к другим примерам, хочу поделиться гипотезой, возникшей в ходе многолетнего изучения закономерностей этнополитики.
Дело в том, что в свое время оригинально мыслящий русский ученый – историк Лев Гумилев – открыл явление пассионарности, которое сегодня стало вполне устоявшимся понятием в научном дискурсе. К нему прибегают постоянно как историки, так и обществоведы-политологи, не говоря уж о публицистах. Его уже не надо всем разъяснять и растолковывать как термин – настолько прочно это понятие «прописалось» в общественном сознании, стало расхожим.
Однако Гумилев, совершив это поистине гениальное открытие, не сумел дать ему конгениального объяснения. В поисках первопричин, обсулавливающих, по его мнению, возникновение и рост пассионарности этносов, «пассионарные толчки», он обращался к каким угодно факторам – от космических (солнечные и иные излучения) до геологических (ядерный распад и соответствующее излучение в недрах Земли) – но только не к тем, которые реально обеспечивают явление пассионарности в действительности.
На взгляд автора этих строк, разгадка – в демографии, которая одна только своим ростом порождает в этносах ощущение неукротимой, безграничной витальной силы, растущего племенного могущества. Вот оно-то и оборачивается в итоге подъемом, а то и взрывом пассионарности.
Конечно, отдельные пассионарные личности могут появляться даже в обществе, охваченном апатией и синдромом дожития или умирания («фаза обскурации», по Гумилеву). Однако не может быть пассионарным народ в целом, если он находится на волне депопуляции. И наоборот, не может не переживать подъема пассионарности народ, идущий на подъем либо в плане рождаемости детей, либо в плане воссоединения двух или более субэтносов одного этноса (монголов и чжурчжэней при Чингисхане, русских и украинцев при Алексее Романове и т.п.). Этнодемографический баланс, перепады демографического давления – вот лишь чем объясняется вся гамма этнических взаимоотношений, вот чем определяются победители и побежденные на исторической арене. Пассионарность народов – производное от демографического подъема – играет огромную роль в достижении этих побед, ее надо учитывать.
Я думаю, что излишние теоретизирования тут не надобны. Ведь «история есть практическая философия, которая учит нас с помощью примеров» (лорд Болингброк). Так обратимся же к историческим примерам, в том числе из современности, чтобы убедиться в правоте вышесказанного.
Украинский сюжет
Не менее разительный пример приоритетности этнополитического и этнодемографического фактора, чем современная Польша, представляет нам текущая русско-украинская война (буду пользоваться этим выражением вместо невнятно-кокетливого СВО). Война, которую я как этнополитик уверенно предсказывал еще в середине 1990-х, когда мне никто не хотел верить («этого не может быть, потому что не может быть никогда») и все обзывали меня сумасшедшим и хохлофобом.
Дело в том, что в середине 1990-х годов статистика уже однозначно свидительствовала: на территории Украины относительно пассионарными являются регионы Западной Украины (совокупный коэффициент рождаемости = 1,7), а относительно непассионарными – регионы Юго-Востока (СКР = 1,2). А это означало непреложно, что бандеровская идеология, дистиллированная украинской диаспорой США и Канады и выпестованная ею именно на территории Галичины, возьмет верх и будет главенствовать на всей территории страны. Страны, которая обречена на тотальную «бандеризацию» и, следовательно, на превращение в Антироссию по всем критериям и параметрам.
Кроме того, мне было ясно, что на Украине мы свидетельствуем процесс этногенеза – образования нового народа, новой нации, причем уже в его третьей, завершающей фазе (по Мирославу Хроху). Которая сопровождается: 1) консолидацией украинской этнонации, 2) строительством украинского национального государства и 3) созданием украинской политической нации (в которой иные этносы обретают украинский патриотизм, украинскую лояльность и идентифицируют себя как украинцы в гражданско-политическом аспекте).
Украинцы впервые в истории обрели свою собственную государственность, которой никогда не имели. И для того, чтобы внутренне, психологически обосновать свое на нее право, вынуждены выстраивать свою новую этническую идентичность через отторжение всего русского, всех общерусских корней. Они обречены на вытравливание русского следа во всех главных атрибутах этничности – в языке, культуре и вере. Им жизненно необходимо обозначить всякую русскость, весь Русский мир как своего извечного врага, потому что иначе украинцам не утвердить и не подтвердить собственную идентичность – этническую отдельность, обособленность, «самость». А тогда их этническая государственность, этнократия («Украина – для украинцев»), рассыплется в своей идее, как карточный домик, не выдержит проверки исторической правдой.
Исходя из этих двух соображений, я понимал, что идеология «украинства» обречена развиваться по восходящей, охватывая также все традиционно прорусские области Украины, подчиняя их своему идейному влиянию. То есть, неизбежно, усиливаясь год от года, будет происходить тотальная бандеризация всей Украины. Что и произошло, особенно интенсивно после 2014 года.
Проблема в том, что этногенез, тем более раскрутившийся до финальной третьей стадии, невозможно развернуть вспять. Дело зашло слишком далеко для этого. Возможно только поставить этому процессу границы на местности, остановить его экспансию на все новые и новые территории. Но для этого необходим раздел Украины с отделением от нее пророссийски и прорусски настроенных регионов Левобережья и Новороссии. Которые никогда при царях не принадлежали Украине, исторически являлись российской территорией, и всегда выступали за тесные связи с Россией и за русский язык как второй государственный.
Поэтому я с середины 1990-х годов (когда вполне осознал указанный императив) говорю и пишу о том, что проблема русско-украинских отношений не имеет иного решения, кроме раздела Украины. А это возможно только через войну, поскольку добровольно украинцы с этими важными областями нипочем не расстанутся.
К сожалению, в те годы, когда такой раздел обошелся бы нам небольшими издержками, в том числе человеческими, мой голос услышан не был. А за прошедшие с тех пор четверть века на Украине случились весьма значительные перемены, сильно затруднившие вышеназванное решение.
Во-первых, сократилось в процентном отношении русское население страны: если по последней советской переписи 1989 года там было 22 % русских, то по переписи 2010 года – всего 11 %, вдвое (!) меньше. Во-вторых, помимо физической, происходила ментальная дерусификация Украины, причем форсированными темпами по методикам самого настоящего этноцида. В-третьих, бандеровская пропагандистская машина работала с чудовищной интенсивностью с 1991 года, проведя через натуральную академию русофобии целых два с лишним поколения украинцев, промыв им мозги. (Один только пример: учебник по школьной истории для 5 класса насчитывал четыре (!) русско-украинских войны, на его обложке казаки рубили саблями с коней пеших московских стрельцов. И даже русские по крови дети учились в украинских школах по этим учебникам, сдавали по ним экзамены.) Тридать лет украинцы взращивали в себе оголтелую нерассуждающую ненависть ко всему русскому – и весьма в том преуспели. В результате чего стремительно образовалась та самая «политическая нация» украинцев, которая породила создателя батальона «Азов» – русского по папе и маме парня из русского города Харькова.
В результате названных этнополитических обстоятельств общественная поддержка России, которая на территории Левобережья и Новороссии была в 1990-е годы экстремально высока (я работал в 1997-1999 гг. завотделом Украины и Крыма, а потом замдиректора по науке Института стран СНГ и фиксировал все это собственными наблюдениями), снизилась в наши дни также экстремально. В этом, в частности, сказался катастрофический просчет нашей дипломатии на Украине, где в креслах послов и консулов расселись мелкие решалы большого бизнеса, вроде Черномырдина и Зурабова. Они привычно думали, что привяжут Украину к России через экономический интерес, через энергоносители, иные ресурсы, финансы и т.п. Они привычно наплевательски отнеслись к правам и интересам русского населения. И полностью проморгали и Русское движение на Украине, и все ускоряющуюся тлетворную бандеризацию страны. Эти профаны совершенно не понимали, что и почему происходит в этой стране, стремительно превращающейся в Антироссию…
Перед нами – выразительный пример полного и позорного банкротства политэкономического подхода в условиях невладения подходом этнополитическим. Ибо этнополитические проблемы в принципе не решаются политэкономическими методами. Но те наши «дипломаты», кому были вверены русско-украинские отношения, этого не знали, не понимали и понимать не хотели. В результате мы имеем то, что имеем.
К сожалению, сегодня в русско-украинских отношениях мы видим ситуацию, в которой этнополитический подход либо так же плачевно отсутствует, либо, что еще хуже, присутствует в искаженном, неправильном, антинаучном виде. Поясню, о чем речь.
* * *
Поражение, понесенное в начале сентября с.г. российскими и союзными силами на Харьковщине, когда мы за считаные дни влегкую потеряли города, на взятие которых потратили месяцы упорных боев, заставило задуматься: понимаем ли мы, с кем и за что воюем? И так ли мы воюем с противником, которого не понимаем, как следовало бы, если бы понимали?
Я считаю: не понимаем и не понимали с самого начала. Точнее, с момента публикации злополучной статьи президента В.В. Путина «Об историческом единстве русских и украинцев», которую, по моим сведениям, в основном писал его советник В.В. Мединский. Который, в свою очередь, транслировал широко распространенную в нашем обществе ложную концепцию, поддерживаемую даже такими серьезными экспертами, как Егор Холмогоров и Игорь Шишкин, и во многом разделяемую всем российским обществом.
Согласно этой абсолютно ложной и даже еретической, с позиций науки этнополитики, концепции, «русские и украинцы – один народ, единое целое» (цитирую Путина); а «стена, возникшая в последние годы между Россией и Украиной, между частями, по сути, одного исторического и духовного пространства» есть результат лишь «целенаправленной работы тех сил, которые всегда стремились к подрыву нашего единства», а не естественно-исторического процесса, как оно есть на самом деле. И что якобы Украина – это Россия, хотя и несколько иная, не такая. Просто украинцы как народ и Украина как страна впали в своего рода временный морок, потому что попали под воздействие бешеной целенаправленной националистической пропаганды. Инспирированной англосаксами и ведущейся проплаченными ими укронацистскими отморозками – последышами бандеровцев, гитлеровских холуев, испокон веку ненавидящими все русское и мечтающими стереть Русский мир с лица земли. Якобы, зомбированные украинцы превратились в манкуртов, забыли о наших общерусских корнях, отринули свою общерусскую идентичность и предали наше славянское братство и единство, наше славное прошлое. Но если убрать фактор украинской пропаганды и противопоставить ему правильную русскую пропаганду, то украинцы-де одумаются, опомнятся и снова станут русскими в своей сути людьми.
Такова косная, заскорузлая позиция людей, живущих вчерашним днем и радостно принимающих желаемое за действительное. До тех пор, пока руководство нашей страны будет придерживаться подобных взглядов, нам не видать ни победы в войне, ни разрешения русско-украинской проблемы в целом. Потому что в этих прекраснодушных рассуждениях, отрадных для сердца русского человека в России (но отнюдь не украинца на Украине), полностью игнорируются те коренные, глубокие и необратимые этнополитические изменения, которые произошли с бывшими некогда украинцами-малороссами, ставшими сегодня в своем огромном большинстве украинцами-бандеровцами.
В информационной войне побеждает та сторона, что опирается на объективную реальность, стоит ближе к жизни. Такой реальностью на Украине является необратимо раскрученный процесс украинского этногенеза, становление нового народа – украинского, новой нации – украинской. Поэтому пропаганда бандеровцев, развивающая идею украинства, имеет почву под ногами и устремлена в будущее, она привлекательна для масс украинцев. В украинском национализме сегодня – драйв, энергетика. Чем это подменишь, чем уравновесишь? Идея «дружбы народов» близко не сравнима по энергетике и увлекательности.
Мы не имеем права жить прошлыми представлениями и своими «хотелками», но должны принять действительность, как она есть, если хотим победить. Нельзя все время твердить зады. Что было – то сплыло. В то время, как жизнь уже ушагала далеко вперед, и многие реалии круто изменились. Надо осознать и глубоко усвоить, прежде всего, следующее.
Во-первых. В наше время украинцы – это уже новый отдельный народ, вылупившийся из разбитого яйца бывшей общерусской общности. Народ, чья самосознание и существование возможны только на основах изживания и анафематствования русского начала, отторжения от всего общерусского. Украинцы уже никогда и ни за что не признают в нас братьев по крови и культуре, никогда не вернутся в общерусское лоно. Их невозможно втиснуть туда, как невозможно запихнуть обратно в лосося выметанную им икру.
Украина никогда уже не будет дружественным России государством. Она может быть только либо большой и сильной, либо маленькой и слабой, но в любом случае – антирусской страной. Наш интерес, естественно, – ослабить и уменьшить ее максимально. А для этого надо радикально изменить свое отношение к украинцам.
Ненависть к врагу – если не главное, то во всяком случае обязательное условие победы. Ненависть сегодня к нам украинцев – просто зашкаливает. Доказательством служит то ожесточение, с которым дерутся «укропы», та непримиримость, которая чувствуется даже в пленных, в диверсантах на «освобожденных» территориях. Но как нам ненавидеть их, если мы «единый народ»? Ненавидеть кого – себя? Стрелять в себя? Такая установка демотивирует, демобилизует наших солдат и офицеров.
Вместо этого все руководство страны и армии, начиная с главнокомандующего, должно твердить ежедневную мантру: бандеровец русскому не брат, а смертельный и непримиримый враг, смерть ему! Только так победим.
Во-вторых. Надо понимать, что украинский народ находится сегодня в последней фазе этногенеза. Он обрел свой суверенитет и достраивает национальное государство-этнократию, превращаясь при этом из народа в нацию – метаморфозис, сродни превращению куколки в бабочку. Впервые за всю свою историю и предысторию, которая начиналась дважды (второй раз в конце XIII века, тогда же возник и украинский язык), украинцы обрели свою государственность. К этому стремится в идеале каждый этнос, но далеко не каждый достигает цели, а порой и теряет достигнутое, как, например, шотландцы. Это стремление естественное и необоримое. Поэтому для украинцев эта война – отечественная, и сладить с ними будет нелегко. Но необходимо, потому что для нас эта война – тоже отечественная; это надо понимать, об этом надо говорить.
Надо подчеркнуть, что подобный метаморфозис пережили из бывших народов СССР не только украинцы: то же самое произошло, например, с казахами и азербайджанцами. Таких народов не было еще каких-то сто лет назад – а сейчас они есть, и разубедить в этом их самих – невозможно. Ответственность за эти преобразования полностью несут большевики-марксисты с их слепым, преступно недальновидным подходом к национальному вопросу. А причина оного в том, что политэкономический подход к жизни, исповедуемый марксистами, перпендикулярен этнополитическому подходу, радикально противоречит ему. Поэтому у них нет, не было и никогда не будет верного ключа к национальной теме. Теоретиков марксистского закваса нельзя на пушечный выстрел допускать к решению этнополитических проблем: они гарантируют провал и конфуз, если не что похуже. Что, собственно, мы и видим на примере Украины, ведь в советских вузах, в том числе в Высшей школе КГБ, политэкономию изучали прилежно, а этнополитику не преподавали вообще. Дефицит этнополитического образования и знания жестоко сказался на ходе событий т.н. СВО.
Имеют ли украинцы – новый, напомню, народ, сложившийся за последние примерно двести лет, – право на свое государство? Да, безусловно. Об этом, кстати, очень четко и правильно сказал президент В.В. Путин в той самой статье:
«Все меняется. В том числе – страны, общества. И конечно, часть одного народа в ходе своего развития – в силу ряда причин, исторических обстоятельств – может в определенный момент ощутить, осознать себя отдельной нацией. Как к этому относиться?
Ответ может быть только один: с уважением!
Хотите создать собственное государство? Пожалуйста! Но на каких условиях?
Напомню здесь оценку, которую дал один из самых ярких политических деятелей новой России, первый мэр Санкт-Петербурга А. Собчак. Как высокопрофессиональный юрист он считал, что любое решение должно быть легитимно, и потому в 1992 году высказал следующее мнение: республики – учредители Союза, после того как они сами же аннулировали Договор 1922 года, должны вернуться в те границы, в которых они вступили в состав Союза. Все же остальные территориальные приобретения – это предмет для обсуждения, переговоров, потому что аннулировано основание.
Другими словами – уходите с тем, с чем пришли. С такой логикой трудно спорить. Добавлю только, что произвольную перекройку границ большевики, как уже отмечал, начали еще до создания Союза, и все манипуляции с территориями проводили волюнтаристски, игнорируя мнение людей».
Слова Путина точны и ко многому обязывают всех нас и его самого. Высказанная в них мысль противоречит основному посылу статьи о якобы едином народе. Потому что в этих немногих, но веских словах президента уничтожается, в полном соответствии с исторической правдой и справедливостью, самое основание нынешнего государства Украина. Да, мы признаем законность и естественную оправданность украинского этногенеза, коль скоро он зашел так далеко. Да, украинцы имеют право считать себя отдельной нацией, имеют и право на свое национальное государство. Но мы ребром ставим вопрос о границах этого государства, понимая их нынешнюю незаконность, несправедливость и противоестественность.
Я с этим согласен на все сто процентов. Потому что сказанное продиктовано законами этнополитики. Именно так все и должно пониматься, утверждаться, именно из такого понимания мы должны исходить в наших действиях! Именно за такого президента Путина я голосовал.
Но какой вывод из этого следует? Только один. Раздел Украины – неизбежность, это императив, который не обойти. Не обязательно кричать об этом, но сделать надо. Верю, что Путин это тоже понимает. Верю, что он не поддастся страшному давлению, которое на него оказывают с разных сторон, в том числе и со стороны некоторых приближенных. И пойдет до конца. Украинское (бандеровское) государство должно быть демонтировано и разделено.
Карфаген должен быть разрушен!
Азиатско-африканский сюжет
В завершение темы этнополитического подхода как основного, базового для любого, тем более военного, аналитика – несколько слов о мировой ситуации. Вынужден прибегнуть к автоцитированию.
Сегодня на карте мира есть несколько зон, отличающихся сугубой политической турбулентностью и нестабильностью. Это, прежде всего, Ближний Восток (Аравийский полуостров плюс Северная Африка) и Передняя Азия, Афганистан, некоторые регионы Центральной Африки. Объясняя этот факт, политологи обычно прибегают к каким угодно аргументам, но всегда избегают при этом смотреть в корень проблемы. А он, между тем, – лежит на поверхности. Стоит только взглянуть на некоторые статистические данные, чтобы обнаружить основнополагающее обстоятельство: в этих зонах налицо очень высокое демографическое давление, постоянно растущее.
Особенно ярким примером демографического роста является Ближний Восток и Северная Африка, как раз те территории, где вспыхнула «арабская весна», плавно переходящая в истребительные войны. Конечно, нам не скинуть со счета провоцирующую роль США, развязавших войну в Ираке и вдохновивших переворот в Ливии и бойню в Сирии. Но они сыграли лишь роль детонатора, поднесли, так сказать, спичку к костру, который сложился без их участия, сам собой. Судите сами.
* * *
Взять хотя бы те четыре страны, которые забурлили кровавым ключом весною 2013 года. В Египте среднегодовой прирост населения – 1,3 млн человек, в настоящее время плотность в долине Нила (остальное – пустыня) достигла 1700 чел/км2. За годы правления Мубарака численность египтян возросла почти вдвое. В Тунисе с 1997 по 2010 гг. численность населения выросла с 9.218 до 10,6 млн человек (цифра кажется небольшой из-за огромной трудовой эмиграции, но молодежи в преизбытке). В Ливии население выросло с 1961 года в четыре раза: с 1,4 до 5,7 млн. человек. В Йемене ежегодный прирост – 3,8 %, один из самых высоких в мире! Только за десять лет с 1986 по 1996 население там выросло с 9,27 до 16 млн человек, а сегодня их уже 30,5 млн.
Наконец, в Сирии на 1 женщину приходится 2,85 детей, что немногим менее Йемена (3,1), но существенно выше общемирового среднего показателя (2,42). Не сильно отстают другие страны региона. Сегодня на одну женщину в Марокко приходится 2,55 ребенка, в Тунисе – 2,45, примерно столько же в Ливии и Мавритании, в Иране – 3,5, в Кувейте и ОАЭ рождаемость еще выше, поскольку это поощряется правительством.
А вот что происходит с этой точки зрения в Афганистане. Гражданская война там началась в 1978 году, когда Народно-демократическая партия Афганистана пришла к власти в ходе т.н. Апрельской революции. С тех пор война длится непрерывно, то с участием иностранных военных (СССР, НАТО, США), а то и без него, и конца ей пока что не видно. За 43 года непрекращающейся бойни страна потеряла множество людей. Точная статистика практически отсутствует, но только за период с 1980 по 1987 год по данным USAID погибло 875.000 человек, а по данным исследования «Гэллап» – 1.200.000 человек. Численность беженцев уже в 1990-м году оценивалась в 6,2 миллионов. И в дальнейшем цифры потерь только росли. Но при всем том, если при первой переписи населения Афганистана 1979 года в стране насчитали 15.540.000 человек, то сегодня (июль 2021 г.) их насчитывается уже 37.466.414 человек – рост более, чем в два раза за время нескончаемой войны. При этом только с 2019 года население уже возросло как минимум на 5.240.000. Ежегодный прирост оценивается в 2,6 %, рождаемость – 45,5 на 1000 (5-е место в мире), суммарный коэффициент рождаемости – 6,5 рождений на женщину (4-е место в мире).
Впечатляет, не правда ли? Феноменально! Война идет, люди массово гибнут, как мухи, а население при этом растет, как дай Бог нам, русским!
Население вообще всех исламских стран продолжает расти. Необходимо иметь в виду также, что аналогичным процессом охвачена и Турция: по данным Турецкого института статистики, в 2019 году население возросло на 1 млн человек (вообще, численность населения страны, составлявшая в 2013 году 77.695.904 чел., в 2019 году составила уже 83.154.997 человек), причем этот прирост – около миллиона в год – держится с 1975-1980 гг. Достаточно высок суммарный коэффициент рождаемости – 2,07. Прилив из Сирии иммигрантов, этнически, конфессионально и цивилизационно близких туркам, вносит свою лепту в общую картину. Территория Турции относительно мала, поэтому плотность населения (а с ней демографическое давление) весьма высока: 108,9 чел/км2. Очень важно отметить, что количество турецкой молодежи огромно: люди до 15 лет составляют 26,6 % населения. Национальный состав Турции довольно пестр, причем этнические турки составляют лишь четверть населения. Но: статья 66 Конституции Турции определяет всех граждан страны как турок, а турецкий язык – единственный государственный. Такова политическая нация этой унитарной страны.
Аналогичная ситуация сложилась в Африке среди государств с негроидным населением, отмеченных кровавыми эксцессами, гражданскими конфликтами и т.п. Например, в ЦАР за 30 лет (1985-2015) население выросло вдвое; в Руанде за 40 лет (1972-2012) – втрое; в Сомали за 20 лет (1990-2010) примерно в 1,5 раза, а к 2100 году, по прогнозам, выростет до 200 млн человек; ну, а в Эфиопии к тому времени уже будет 400 млн (там ежегодный прирост 3,2 %, в среднем рождается 10.600 детей в день ). Нетрудно предсказать, что аналогичные эксцессы раньше или позже развернутся в Нигере (6,91 детей на 1 женщину), Конго (5,7), Уганде (5,45), Бенине (5,47), Мали (5,63), Мозамбике (4,89), Гвинее-Бисау (4,72), Нигерии (4,67), Судане (4,66), Замбии (4,63), Танзании (4,45), Эфиопии (4,07) и др.
Весь секрет ближневосточного социально-политического взрыва, новой арабской и турецкой пассионарности, кровопролитных войн в Ираке, Ливии, Сирии, Афганистане, ЦАР, Руанде и др. – кроется в этих цифрах, что уж тут говорить! Перед нами – типичный диалектический скачок, переход количества в качество. В чем именно он состоит? Это понятно каждому даже начинающему биологу, а ведь люди, позволю себе напомнить, – это, прежде всего, биологические существа, всецело подчиняющиеся общим для всего живого законам Природы.
* * *
Итак, что происходит в любой биологической популяции от саранчи и леммингов до человека, когда ее плотность перешагивает через некую критическую величину, через некий «предел допустимой концентрации»? Когда все особи начинают ощущать своей шкурой: что-то нас стало слишком много на этой территории?
Ответ известен, он неизменен в миллионах лет. Когда численность популяции превышает разумные допустимые пределы, становится чрезмерно избыточным, Природа всегда включает следующие три механизма регуляции: 1) война, 2) миграция и 3) эпидемия/пандемия (а в мире животных эпизоотия). Три механизма – не больше, не меньше.
Это простой, но безусловный закон биологии. Сегодня мы свидетельствуем полный разгул всех трех названных механизмов, мощно раскрутивших свои маховики. И пандемия, и взрывная неконтролируемая миграция цветных масс, запредельно размножившихся, и непрерывные войны, которыми охвачены соответствующие регионы – все это налицо и не требует специальной оптики, чтобы предстать как очевидность.
На примере полыхающих кровавыми пожарами вышеназванных стран Азии, Ближнего Востока и Африки мы видим действие названного закона в очередной раз. (Кстати, революции и гражданские войны среди усиленно размножающихся народов Латинской Америки – в ХХ веке ее население учетверилось! – также указывают на близость рокового рубежа.) Ситуация там напоминает известную сказку про волшебный горшочек, который все варил и варил кашу, а она постепенно переполняла собою кухню, затем дом, улицу, город… Только в отношении бурно размножающейся человеческой «каши» некому крикнуть: «Горшочек! Больше не вари!» – да никто и не послушает.
Пока население всех этих стран растет, пока им есть, кем воевать, кого заправить в топку войны, они неизбежно будут это делать и война всех против всех не прекратится. И это еще, возможно (если иметь в виду судьбу всей антропосферы), – лучший вариант естественной регуляции проблемы перенаселения. Потому что оба других варианта толком не работают, не выполняют своего предназначения. А именно.
* * *
Миграция, в условиях ограниченности территории планеты Земля, – лишь паллиатив, временное средство, не решающее проблему перенаселенности в принципе. Мы видим, что у развитых стран Запада, Европы и Америки, испытывающих депопуляцию коренных автохтонных народов, ситуация обратная: там в ХХ веке, в одних странах раньше, в других позже, всюду возник демографический вакуум, притягивающий и затягивающий к себе избыточное население Земли из других стран. Перепад демографического давления слишком велик, баланс не в пользу белых европеоидов, губительный для них процесс приобрел статус неконтролируемого, неостановимого. Человеческая цветная «каша» валом валит из «горшочков» Азии, Африки, Центральной и Латинской Америки, заполняет Европу, переливаясь через ее границы и создавая угрозу не только существованию белой расы, но и всему миру в целом.
Еще недавно, какие-нибудь 70 лет назад, европейцы, пользуясь своим лидерством в научно-технической и военной сфере, могли бы поставить физические заслоны этим массам. Но они поступили прямо противоположным образом, ибо на волне послевоенного антифашизма, приобретшего характер психоза, широко распахнули свои ворота для незваных гостей, пуще всего опасаясь обвинений в расизме. Если бы европейцы сразу же поставили заслон цветной миграции, замкнув демографический взрыв цветных народов в естественных границах исторического ареала их проживания, тогда взаимное вооруженное истребление в этом ареале приняло бы гомерический размах. И Европа, со стороны наблюдая и посильно регулируя процесс (например, исправно вооружая всех участников конфликта), смогла бы сберечь свою идентичность. Но массовая миграция на Запад смягчила местные условия, снизила накал взаимоистребления на Юге и Востоке планеты. Впрочем, и того населения, что там осталось и продолжает расти, вполне достаточно, чтобы данные регионы лихорадило и «кровопускание» не прекращалось, пусть и не в той степени, чтобы решить проблему.
* * *
Ну, а третий регулятор численности популяций – пандемия, как мы уже поняли на примере коронавируса, косит всех подряд, не разбирая цвета кожи, а значит также не может служить регулятором рождаемости цветных, угрожающей всему миру. Возможно, в некоторых секретных лабораториях (как Запада, так и Востока) идут работы над созданием смертельных инфекций избирательного и направленного расово-этнического воздействия, но ничего успешного в этом плане мы пока не видели.
Таким образом, из всех трех естественных механизмов регуляции этнодемографического баланса – война, миграция, пандемия – у первого из названных пока серьезного конкурента нет. В свете этого зависимость современной политической турбулентности и нестабильности от роста населения предстает вполне очевидной. Ибо все сказанное означает, что ожидать снижения накала вооруженных противостояний на Востоке и Юге – по меньшей мере преждевременно и наивно.
Заключение
Итак, рассуждая о международных отношениях, необходимо глядеть при этом in media res – в самое сердце вещей: в суть этнической истории, этнических взаимодействий. А это значит, в свою очередь, что политэкономический, геополитический и конспирологический подходы хоть и имеют право на существование, но не должны выходить на первый план, уступая место подходу этнополитическому. Особенно это важно в ситуациях, чреватых войной, как мы видим то на примере Украины, где теоретические упущения, вызванные игнорированием или неверным прочтением этнополитических обстоятельств, оборачиваются военными неудачами и потерями.
Обрисованные проблемы – не единственное следствие этнодемографического фактора. Его роль в истории человечества просматривается далеко, многократно и разнообразно. Выше мы только что перебрали ряд убедительных примеров на этот счет, хотя можно бы привести и сотни других. Кое-что из этого собрано для интересующихся в моей цитированной выше статье «Этнодемографический баланск – решающий фактор в истории мира».
Не зная, не понимая основ науки этнополитики, не применяя этнополитический подход для разрешения сложных проблем дипломатии и войны, нельзя надеяться на положительный результат своих усилий. Сомневаться в этом не приходится.
Вот почему я решился написать статью «Этнополитический подход – насущная необходимость в современной международной политике и политологии».
