Камнем преткновения в избирательной компании по выборам президента США в 2024 году является внешняя политика.
Брет Стивенс в статье в "Нью-Йорк Таймс" «Мир, который ждёт следующего президента» (06.08.2024) задаёт несколько вопросов будущему американскому президенту:
«Готовы ли Вы в случае необходимости применить силу, чтобы помешать Ирану приобрести ядерное оружие или помешать Китаю подчинить себе Тайвань — два события, которые вполне могут произойти в ваше время?
Будете ли Вы использовать угрозу эмбарго на поставки оружия, чтобы заставить Израиль или Украину согласиться на соглашения о прекращении огня, которых они не хотят?
Готовы ли Вы увеличить военные расходы до уровня холодной войны, чтобы противостоять конкурентам из числа великих держав и новым асимметричным угрозам, например, со стороны хуситов?
Прежде всего, верите ли Вы, что поддержание нашего глобального превосходства стоит усилий, сокровищ, а иногда и крови?
Если ответ на последний вопрос «нет» (ответ, обладающий такими достоинствами, как честность, скромность и бережливость), то Вы можете в основном игнорировать предыдущие вопросы. Вы также можете утешить себя фантазией о том, что мир оставит нас в покое в обмен на то, что мы оставим его в покое».
По мнению Стивенса, мир устроен не так:
«В отличие, скажем, от Новой Зеландии, мы не являемся приятной и отдаленной страной, находящейся под скрытой защитой благосклонного союзника: никто не защитит нас, если мы не защитим себя.
У нас есть глобальные территориальные, морские и коммерческие интересы, которые требуют от нас контролировать глобальное достояние от злоумышленников, от Китая в Южно-Китайском море до Ирана в Ормузском проливе и России в киберпространстве.
Мы выступаем за ряд идей, сосредоточенных на правах человека и личных свободах».
«Когда в 2022 году Джей Ди Вэнс (нынешний кандидат в вице – президенты при Трампе – В.О.) сказал : «Меня действительно не волнует, что произойдет с Украиной, так или иначе», он подразумевал, что он — или, по крайней мере, был близок к этому — отвергает цену глобального первенства.
Когда в 2020 году Камала Харрис заявила : «Я однозначно согласна с целью сокращения оборонного бюджета и перенаправления финансирования нуждающимся сообществам», - она тоже это сделала».
Оба эти заявления, - по мнению Стивенса, - были глупостью, когда они были сделаны. «Теперь Россия, Иран, Северная Корея и Китай опасны, они объединились в обширной оси агрессии».
«Существует удобное убеждение, - пишет Стивенс, - что на самом деле не имеет значения, что говорят или даже думают кандидаты о роли, которую должны взять на себя Соединенные Штаты: соображения национальных интересов и престижа, по их мнению, будут диктовать примерно аналогичную внешнюю политику как при Харрис, так и при Трампе, обе из которых сохранят статус-кво. Это заблуждение.
Сигналы слабости или силы, которые следующая администрация посылает в первые недели или месяцы своего пребывания у власти, будут определять фундаментальные решения наших все более сплоченных и своенравных противников, а также наших все более пугливых союзников».
Лоуренс Дж. Корб и Стивен Цимбал в статье в "Нэшнл Интерест" «Куда движется внешняя политика США?» (06.08.2024) пишут, что накануне президентских выборов в США “особое значение имеют соответствующие позиции кандидатов и партий по вопросам внешней политики и военной стратегии США».
«Мир трансформирует эйфорию американского триумфализма и либерально-демократического высокомерия, возникшую сразу после Холодной войны, в более сложную картину.
Возобновление войн и других конфликтов между крупными державами, особенно в связи с растущими возможностями и устремлениями Китая и России, создает неуверенность в отношении политических целей и военной готовности Соединенных Штатов в Европе и Азии.
Кроме того, беспрецедентные проблемы, связанные с изменением климата и пандемиями; усилия по свержению доллара как базовой валюты для международных транзакций; массовая миграция в беспрецедентных количествах; новые технологии кибервойны, искусственный интеллект и военное использование космоса — все это способствует возможной волне дестабилизации политического режима и неприятностей военного планирования.
Сегодняшняя уверенность для политиков и их военных советников – это завтрашние догадки».
«Поэтому, - пишут авторы, - выбирая среди конкурирующих кандидатов в президенты, нам необходимо понимать их взгляды на эту международную среду, полную политической сложности и военной неопределенности.
Ни одна страна не имеет неограниченных ресурсов, и даже Соединенные Штаты, столкнувшиеся с совокупным дефицитом в более чем 35 триллионов долларов, не могут продолжать безудержно разжигать расходы на приоритеты внутренней и внешней политики.
Какова в будущем предпочтительная геополитическая ориентация или великая стратегия Америки?
Какие военные обязательства и обязательства вытекают из этой великой стратегии?
И, в-третьих, какие предположения должны определять военную готовность к сдерживанию войн и, если необходимо, к ведению их?
В общих чертах, варианты большой стратегии США включают:
(1) «Годзиллу Рекса» (киношное чудовище, нависающее над миром – В.О.), или то, что иногда называют «либеральной гегемонией»;
(2) оффшорное балансирование;
(3) безграничную глобализацию;
(4) выборочное участие и расширение.
Изоляционизм исключается как вариант, потому что в сегодняшнем мире сложной взаимозависимости и насыщенности средствами массовой информации это невозможно, даже если некоторые считают это желательным».
«Годзилла Рекс» был позицией США в 1990-х годах после окончания Холодной войны и распада Советского Союза. Оптимисты, оценивавшие постсоветский мир, предполагали конец истории и вечный триумф либеральной демократии. Соединенные Штаты были единственной мировой сверхдержавой, не имевшей серьезного военного соперника. Однако президент Клинтон уменьшил внимание страны к вопросам безопасности и обороны, включая разведку, которая вновь стала преследовать Америку после терактов 11 сентября.
Тем не менее, Соединенные Штаты вторглись в Афганистан, чтобы свергнуть Талибан* в 2001 году, и свергли режим Саддама Хусейна в Ираке в 2003 году. Была объявлена глобальная война с террором, и оба конфликта превратились в «вечные войны», которые продолжались вплоть до второго десятилетия нынешнего века.
Оффшорное балансирование было альтернативной большой стратегией, которую предпочитали некоторые ученые и видные политические аналитики. С этой точки зрения Соединенным Штатам следует ограничить крупномасштабное военное вмешательство угрозами со стороны враждебной державы с целью доминирования в важном регионе способами, враждебными жизненным интересам США и их союзников.
В число региональных соперников войдут возрождающаяся Россия в Европе, усиливающийся Китай в Азии и меньшие, но все же опасные разрушители американской гегемонии в Азии (Северная Корея) или на Ближнем Востоке (Иран).
При таком подходе Соединенные Штаты в первую очередь будут стремиться полагаться на региональных союзников, которые возьмут на себя инициативу, если они будут к этому готовы, хотя в противном случае Соединенные Штаты будут действовать, если их жизненно важные интересы будут поставлены под угрозу.
Третья великая стратегия, которую поддерживают многие постмодернистские политики и мировое сообщество активистов, будет подчеркивать транснациональные проблемы, а не национальное соперничество, и приводить доводы в пользу таких вопросов, как изменение климата, бедность, миграция, урбанизация, пандемии и разоружение, для перемещения их на передний план национальных усилий.
С этой точки зрения соперничество великих держав и войны за гегемонию являются устаревшими реликтами гипернационализма и чрезмерного военного влияния на политику. Ресурсы, потраченные на оборону и военные действия, должны быть перенаправлены на международное научное сотрудничество и поддержание мира под контролем Организации Объединенных Наций или других международных организаций.
Четвёртая великая стратегия – это избирательное участие и расширение. Этот подход был поддержан некоторыми в администрации Билла Клинтона и подчеркивал экономический рост посредством международного сотрудничества и инвестиций. Хотя в 1990-х годах среди демократов и республиканцев было широкое согласие в том, что либерализация свободной торговли станет приливом, поднявшим все лодки, в конечном итоге стало ясно, что некоторые государства выиграют гораздо больше, чем другие.
Военные интервенции были предприняты после голода в Сомали, чтобы ограничить власть полевых командиров, что привело к эпизоду «Падение Чёрного ястреба» (фильм о сбитом американском вертолете в столице Сомали Магадишо – В.О.), который привел к выводу американских войск из этого несостоявшегося государства.
В других странах Соединенные Штаты и НАТО вмешались, чтобы восстановить порядок в Боснии в 1995 году, и развязали войну против Сербии в 1999 году.
Нападения НАТО на Сербию в 1999 году привели в ярость российское правительство и в остальном дружественного США президента Бориса Ельцина, что стало предшественником более поздних возражений против расширения НАТО со стороны его преемника Владимира Путина.
Среди этих конкурирующих великих стратегий внешняя и оборонная политика администрации Байдена включала некоторые элементы каждого из первых трех вариантов.
Администрация Харрис, скорее всего, расширит их. Растущие оборонные бюджеты и мощная военная поддержка Украины со стороны США и НАТО в борьбе с Россией показывают, что «Годзилла Рекс» по-прежнему пользуется амбициями как среди демократов, так и среди многих республиканцев в Вашингтоне.
Поддержка США Израиля на Ближнем Востоке близка к офшорному балансированию против опасных региональных соперников (Ирана и его доверенных лиц). Кроме того, это отражает историческую приверженность Америки защите суверенитета Израиля от региональных врагов.
Но так называемые прогрессисты в администрации Байдена, в том числе глобалисты, как описано выше, возражают против военной тактики Израиля в войне против ХАМАСа в секторе Газа.
Что касается Китая, политика Байдена разделилась на первый и второй варианты: упор на наращивание обороны США и большую готовность к попытке китайского военного захвата Тайваня или рассмотрение Китая скорее как экономического и информационного конкурента, чем непосредственную военную угрозу. Хотя растущие возможности Китая в кибервойне и в космосе, по общему признанию, вызывают серьезное беспокойство.
Тем не менее, другие видят в подъеме Китая вызов науке и технологиям, который не обязательно должен перерасти в гонку вооружений или войну, что больше похоже на третий вариант.
Какую позицию заняла бы вторая администрация Трампа при выборе одной из этих великих стратегий (или других)? На данный момент это, по мнению авторов, непостижимо, поскольку Трамп полагается на свою личную способность взаимодействовать с главами других государств для разрешения международных споров. Некоторые из его комментариев, похоже, поддерживают первый вариант — «Годзиллу Рекса».
Тем не менее, он также ценит свою способность склонять враждебных лидеров к более благоприятному союзу посредством проведения торжественных саммитов и избирательного взаимодействия. Трамп обещает бороться с нелегальной миграцией и торговыми сделками, которые ставят в невыгодное положение производителей и производителей США.
В этом отношении Трамп сочетает национализм старого образца с перевернутым агрессивным глобализмом. Он взял на себя ответственность за то, что во время своего правления удерживал Соединенные Штаты от крупных войн, хотя и санкционировал выборочные удары по террористам и «режимам-изгоям».
На публичных мероприятиях в 2024 году он заявлял, что положит конец войне в Украине в период между его избранием в ноябре 2024 года и инаугурацией в январе 2025 года. Поддержат ли президент Украины Зеленский и президент России Путин этот график, ещё предстоит выяснить. видимый. Кроме того, во время его пребывания в Белом доме некоторые члены Конгресса и другие комментаторы беспокоились о том, что Трамп нажмет палец на ядерную кнопку, если возникнет ядерный кризис в стиле холодной войны. Однако другие отметили, что процесс принятия решений в США имеет гарантии против любой президентской порывистости.
***
Любой из претендентов в президенты США 2024 года вынужден будет считаться в вопросах внешней политики, а, главное, в вопросах ВОЙНЫ И МИРА, с позицией главных лоббистов и спонсоров нынешних выборов – ЛИДЕРОВ ВПК И КРЕМНИЕВОЙ ДОЛИНЫ.
Если первая категория ВСЕГДА была у руля принятия решений ПРИ ЛЮБЫХ ПРЕЗИДЕНТАХ АМЕРИКИ, то вторая категория определяет динамику и идеологию нынешних выборов.
И Трамп, и Вэнс, и Харрис, являются фактически «заложниками» Кремниевой долины в выборах 2024 года.
Используя свои технологические возможности, Кремниевая долина будет манипулировать всеми имеющимися вариантами стратегии внешней политики.
*террористическая организация, запрещённая в РФ
