165 лет назад, 14 (26) июня 1853 года император Николай I издал Высочайший манифест о занятии российской армией придунайских княжеств, Валахии и Молдавии, вассальных Османской империи. Поводом стали, как всегда, притеснения Высокой Портой подвластного ей православного населения. Так был сделан решающий шаг к войне, которая вошла в отечественную историю под именем Крымской.
Для российского общества того времени события Крымской войны (и особенно — её результат) стали настоящим шоком. Как? Государство, всего 43 года назад одержавшее победу над самим Наполеоном, с его армией "двунадесять языцех", собранных со всей Европы, не смогло справиться с британо-французско-сардинско-турецкими силами, которые действовали, по преимуществу, на территории Крыма? Сегодня нам, пережившим в 1991 году, всего через 46 лет после величайшей исторической Победы 1945 года, крах Советского Союза: без всякой проигранной войны ("холодная" здесь — не в счёт), но с потерей гигантских территорий и населения, — подобный шок понятен. Но, в сравнении с нынешней ситуацией, выглядит неадекватным и весьма преувеличенным.
Тогдашний премьер-министр Соединённого Королевства лорд Генри Джон Пальмерстон — тот самый, что прославился словами об отсутствии у Великобритании постоянных союзников и врагов при наличии постоянных интересов, изложил цели Крымской войны своему предшественнику, а на тот момент — министру иностранных дел и лидеру оппозиции, лорду Джону Расселу, в следующем виде: Аландские острова и Финляндия должны быть возвращены Швеции; Прибалтийский край — отойти к Пруссии; королевство Польское — восстановлено как барьер между Россией и Германией (не Пруссией, а Германией); Молдавия и Валахия и всё устье Дуная — стать владением Австрийской империи, которая, в свою очередь, откажется от Ломбардии и Венеции в пользу Сардинского королевства; Крым и Кавказ передаются Османской империи, причём на Кавказе создаётся отдельное государство Черкесия, находящееся в вассальных отношениях к Высокой Порте.
Этот проект, если бы его удалось осуществить полностью, гарантировал Великобритании полное господство не только в континентальной Европе, но и, благодаря этому, практически во всём мире (тогда иной, кроме России, военно-политической силы, способной противостоять британской экспансии, не существовало, что наглядно показала история двух Опиумных войн против более чем стомиллионной империи Цин). Но реальные итоги Крымской (для Запада — Восточной) войны оказались куда скромнее, а потери в ней англичан вместе с их союзниками — намного большими, чем это ожидалось. Поэтому понятно, почему в Лондоне считали эту "Восточную" войну неудачной, а Парижский мир 1856 года — "неблестящим".
Ведь на фронтах этой войны, прежде всего — в самом Крыму, сражалась не только почти 100-тысячная армия Её Величества королевы Виктории, но и около полумиллиона союзных войск — и эти силы, численностью вполне сопоставимые с армией Наполеона, за три года боевых действий совместными усилиями, а также ценой жизни 22 тысяч англичан, 125 тысяч французов и 45 тысяч турок — добились только того, что Чёрное море и Аландские острова на Балтике были "демилитаризованы", да ещё оказалась "откушенной" от России часть Бессарабии… Образно говоря, Россию так и не смогли поразить в сердце, но лишить её кончиков двух мизинцев удалось. Впоследствии та же британская стратегия: "Большой пирог объедают по частям", — была, с разной мерой эффективности, повторена в ходе Русско-японской войны 1904—1905 гг., Первой мировой и Гражданской войн 1914—1922 гг., а также холодной войны 1946—1991 гг.
Если это и было поражение Российской империи, то поражение не столько военно-политическое, сколько статусно-идеологическое, которое лишило Санкт-Петербург уже привычной для него со времён даже не Екатерины II, а Елизаветы, то есть на протяжении почти ста лет, роли primus inter pares ("первого среди равных") для монархий европейского континента, арбитра — или, согласно британской версии, озвученной Александром Герценом в ходе подавления венгерской революции 1848 года, — "жандарма Европы". Лондон же претендовал на принципиально иную роль — первой и единственной "метрополии" для остального мира, который должен состоять только из её колоний: явных и скрытых.
Крымская война была первой войной "современного" типа, поскольку в ней на государственном уровне было широко задействовано, помимо обычного, информационное оружие: не только для нейтрализации негативного общественного мнения в собственных странах, но и для расшатывания ситуации в стане противника. Ещё до официального начала войны, а тем более — до вступления в неё англичан и французов, в том же июне 1853 года в Лондоне заработала Вольная русская типография под руководством Герцена; в 1855 году увидел свет альманах "Полярная звезда", который он редактировал совместно с Николаем Огарёвым, а в 1857 году — журнал "Колокол".
Когда Ленин из Парижа, оценивая в 1912 году, накануне Первой мировой войны, историю русского революционного движения, написал, что "декабристы разбудили Герцена", специально "оставил за кадром" тему того, кто же "разбудил" самих декабристов, вдохновлявшихся примером своих предшественников и даже прямых родственников, которые в 1801 году убили императора Павла и тем самым открыли путь к престолу его старшему сыну, известному под именем Александра I. А стояли за этими заговорщиками, как известно, люди из британского посольства и упомянутых ещё А.С. Грибоедовым "Аглицких клобов" — в Санкт-Петербурге и Москве (последний официально был закрыт императором Павлом в 1798 году, но восстановлен сразу же по воцарении Александра I — люди-то за эти три года никуда не делись). Кстати, сам Грибоедов, исполняя — уже при Николае I — обязанности российского посла в Тегеране, тоже был убит по наущению эмиссаров "доброй старой Англии"…
Странным было бы предполагать, что та же пробританская "пятая колонна" оказалась и в ходе, и по завершении Крымской войны не задействована в России. Тем более, что это был, по сути, первый масштабный военный конфликт, в котором российская армия напрямую сражалась против британской не только на море, но и на суше (вторым можно считать интервенцию стран Антанты в ходе Гражданской войны 1918—1920 гг.). Отечественные историки, как правило, тщательно обходят стороной данный вопрос, предпочитая, вслед за Герценом, списывать многие странности Крымской войны на "общую отсталость и реакционность" николаевской России, а характер проведения реформ в эпоху Александра II, включая отмену крепостного права в 1861 году, — на "следование интересам дворянства", не рассматривая их с точки зрения соответствия британским интересам. Возможно, нынешняя идейно-политическая ситуация позволит включить в сферу исторических исследований и это "белое пятно".
Наконец, по итогам Крымской войны скончался и был похоронен тот миропорядок, который был предусмотрен Венским конгрессом 1814—1815 гг. и заключением Священного союза, открыв двери целой череде новых конфликтов (Австро-итало-французская война 1859 г., Гражданская война в Северо-Американских Соединённых Штатах 1861—1865 гг., Датско-прусская война 1864 г., Австро-прусская война 1866 г., Франко-немецкая война 1870—1871 гг., Русско-турецкая война 1877—1878 гг.) и кардинальной перестановке сил на мировой арене, — перестановке, которая, в конце концов, привела к Первой мировой войне. Кроме того, будучи по итогам Крымской войны фактически вытесненной из Европы, Россия постепенно начала "разворот на Восток": Кавказ, Среднюю Азию, Сибирь и Дальний Восток.
Всё это, вместе взятое, позволяет рассматривать Крымскую войну в качестве не какого-то локального и периферийного конфликта, а как одно из ключевых событий истории XIX века — той "точке бифуркации", которая предопределила дальнейшее развитие всей европейской и мировой цивилизации. И, соответственно, придала Крыму статус одного из "болевых локусов" международной политики.
Как известно, Уинстон Черчилль неоднократно разными путями пытался добиться устранения или хотя бы ослабления российской (тогда — советской) юрисдикции над Крымом, а во время Ялтинской конференции 1945 года специально посещал место сражения под Балаклавой — "Долину смерти", где в знаменитой "атаке лёгкой кавалерии" 25 октября 1854 г. якобы погиб один из его предков, и Английское кладбище на Каткартовом холме. Поскольку родословные аристократических семей Туманного Альбиона хорошо известны, и подтверждения данной информации в них не находится, данную прихоть "британского бульдога" списали на "семейное предание". Что ж, возможно, и так. Но, согласно известной поговорке, "дыма без огня не бывает". Являются ли почти четыре сотни погибших тогда представителей "цвета" британской аристократии той "незаживающей раной", которая до сих пор взывает к мести? А возвращение Крыма в состав России весной 2014 года — не только политическим, но и символическим вызовом "постсоветскому" миропорядку, который пришёл на смену Ялтинско-потсдамской системе 1945—1989 годов?
Илл. 11-й гусарский полк на русской батарее. Художник Ричард Кейтон Вудвилль
