Александр Шаргунов, протоиерей. Без царя. Православная монархия и «новый мировой порядок». — М.: Отчий дом, 2024. — 506 с.
Новую книгу известного православного проповедника, настоятеля храма святителя Николая Мирликийского в Пыжах, главы общественного комитета «За нравственное возрождение Отечества» можно назвать в каком-то смысле итоговой, обобщающей многолетнее стояние её автора «За Веру, Царя и Отечество». Сам отец Александр указывает на связь этого своего труда с предыдущими работами «Царь» и «Чудеса царственных мучеников», но её тематика, как явствует из подзаголовка, вписана в более широкий контекст — противостояния Русской православной церкви и государства Российского «новому мировому порядку», который всячески продвигается нынешним постхристианским и антихристианским Западом. Исходная позиция автора проста и понятна: «Я, современный человек, могу принять только такое объяснение жизни и истории, которое позволит мне стать лицом к лицу с реальностью смерти и превзойти её».
В глобалистских концепциях, подаваемых как последнее слово человеческого познания и прогресса, Александр Шаргунов находит — ничто не ново под луной — прежде всего более-менее замаскированные «современной» псевдонаучной терминологией известные ереси: арианство, манихейство, пелагианство и т.д., а также нехристианские воззрения типа гностицизма или иных религиозных учений. Знание (гнозис) должно прежде всего согласовываться с верой — не самое ныне популярное и признанное обществом утверждение, которое, тем не менее, провозглашается автором «Жизни без царя»: «Некоторые религиозные мыслители даже считают, что наука должна была бы оставаться на том уровне, на каком она была в момент пришествия в мир Христа… В той мере, в какой наука занимает непропорционально большое место по отношению к познанию человеком истины в том, что мы называем подлинной мудростью, она с неизбежностью ведёт мир к катастрофе. Где же выход? На что надеяться человечеству?.. Ожидая спасения от науки, человек отворачивается от единственно истинных средств спасения». Речь здесь идёт не только о возможности термоядерного Армагеддона (разговоры о Третьей мировой войне стали уже общим местом актуального военно-политического дискурса), но и про такие вполне реальные достижения науки XXI века, как рукотворные смертоносные инфекции (первой попыткой создания и распространения которых ряд исследователей признаёт недавнюю пандемию COVID-19), создание искусственного интеллекта и т.д., включая вроде бы «безобидное» клонирование живых организмов, применительно к человеку разрушающее его индивидуальность и генетическую связь с предшествующими и последующими поколениями. «Клонирование должно быть безусловно запрещено как преступление против человека… Это преступление заслуживает самого сурового наказания, оно должно быть преследуемо во всех странах и апология его запрещена под угрозой тюремного заключения», — пишет Александр Шаргунов и, обобщая, делает следующий вывод: «Современный мир отказывается даже допустить, что может существовать запрещённое знание и что оно может быть получено с помощью существ, ищущих нашей конечной гибели». Реальность бытия таких существ, «духов злобы поднебесной», тоже отвергается современной наукой как отсталые предрассудки непросвещённого прошлого, хотя рамках традиционных религиозных представлений, не только православных и христианских, она бесспорна, а «Величайшая уловка дьявола состоит в том, чтобы убедить вас, что он не существует» (Шарль Бодлер). Тем не менее, практически все реалии «нового мирового порядка», пока наиболее полно описанные экс-главой Давосского форума Клаусом Швабом в книгах «Четвёртая промышленная революция» (2016) и «КОВИД-19: Великая отмена» (2020) удивительным образом совпадают с тем, что в рамках этих традиций характеризуется как «сатанизм».
Автор специально делает акцент на том, что «Судьба человеческой жизни выше времени и связана с целью, абсолютно превосходящей земные интересы… Власть, построенная на христианских основах, помогает наибольшему количеству людей достигнуть своего конечного предназначения, и хотя «все человеческие дела и среди них устроение жизни и общества на христианских началах обречены на поражение», нельзя говорить о христианстве, и прежде всего о христианстве православном, «с точки зрения чисто земной, содействует ли оно внешнему процветанию или ведёт к упадку», поскольку временные дела мира сего обретают своё истинное значение и его понимание только в контексте абсолютной субъектности. Эта мысль Александра Шаргунова полностью вытекает из ортодоксальной (православной) картины мира и перекликается с известной сентенцией Владимира Соловьёва, разбору философии которого не случайно уделено несколько главок книги «Без царя»: «Идея нации есть не то, что она сама о себе думает во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности». Точно так же не случайно один из разделов второй части книги — авторских размышлений о православной монархии и последнем русском царе — озаглавлен: «Самое великое поражение и самая великая победа». Александр Шаргунов не только утверждает свои убеждения: «Нет радости у народа нашего — и не будет, пока не обретёт он покаянием способность принять истину, потерянную им. И это в первую очередь зависит от того, как наша Церковь, каждый из нас в Церкви, празднует память святых царственных мучеников и всех новых мучеников и исповедников Российских», — но и проводит прямую линию духовного противостояния злу от Николая II до наших дней: «Наши враги хотят создать новый мир по своему бесчеловечному подобию. Поэтому для нас отстоять независимость нашего Отечества — значит защитить всё человечество от уничтожения… Смысл нашего сегодняшнего противостояния Украине и всему постхристианскому Западу прежде всего духовный. Потому что то, что наши враги сделали с Украиной, они мечтают сделать и с нами. И они небезуспешно достигали этого в девяностые годы прошлого века не имеющей границ пропагандой насилия и разврата». Можно ли сказать, что мы преодолели все последствия такой пропаганды?
