«Какой реприманд неожиданный!»
Николай Гоголь о нежданчиках
Чему научила история с госпожой Федермессер? Её-то ничему - в России, как и на Украине с Белоруссией (о прочих степях не заикаюсь) отсутствует институт репутации и, если уж персонаж влился в квазиэлиту (а элита, как ни странно, тоже не появилась после развала СССР), то он может лепить всё, что ему вздумается. Примеры тому – все эти Божены и Ксении. Баблишко звенит и – окей. В любимых Америках – чуть что шейминг, «фи!» и «культура отмены». В богатой Москве с reputation – чистая напряжёнка. Посему я не про них. Я - о нас. Об обществе. О населении. Да, напомню, что Анна Федермессер в своём блоге назвала женщин, работающих в почтовом отделении «…унылыми, неинтересными, по-советски некрасивыми».
В силу личных обстоятельств я сталкивалась в постсоветской России с так называемым лукизмом (от слова look) – с дискриминацией по признаку внешности, ибо чего-чего, а красоты во мне столь мало, что это заметно даже тем, кто и не думал хамить. Таким образом, симпатичная, ухоженная Федермессер меня бы уж точно раскатала, как тесто перед лепкой домашних пельменей. Хотя, где пельмени и где – богиня с изысканной, многосоставной фамилией? Пельмени – это к «населению».
Так вот чему нас научила сия фраппирующая эскапада Федермессер? Во-первых, тому, что надо бережно относиться к обслуживающему персоналу – к почтальону, кассирше, курьеру. Моя мать, выездная в капстраны и вообще - министерский работник, полагала, что следует здороваться с дворниками и уборщицами; она умудрялась и с брутальными советскими продавщицами находить общий язык. Говорила им: «Привет, девочки, что у нас сегодня есть?» А они – о, чудо! – улыбались ей в ответ.
Эта наука – уважать не только профессора, но и девочку-маникюршу, была ею получена в детстве, от пожилой учительницы, что значилась «из бывших». Тонкокостная, прямая, как стержень, дворянка вещала, что все люди – равны и достойны. Наука – на века. Современные же недо-аристократы уверены, что мир – это 14 процентов нобилей (там нет буквы «ш», не ищите) с хорошими генами и 86 процентов – убогих ватников, не умеющих отличить консоль от консоме. Я, хоть и ватник, но знаю, что консоль не едят. Это доброе отношение ко всем людям не имеет ничего общего с панибратством и амикошонством. В юности я, будучи мажором по тем понятиям, работала на междугородной станции и училась в «непрестижном» институте связи.
Мне был предложен единственный возможный путь – трудиться и постигать, а не быть пристроенной. Я видела телефонисток, монтёров, кабельщиков, инженеров. Народ. Мне не придёт в голову презирать человека за то, что он – якобы! – ниже меня по социальному статусу и не получил двух высших образований. Снобизм – это поведение лакея Яши, а не его барыни, которая была ровна и приветлива со всеми.
А что же во-вторых? Мы должны понимать, что вся эта крутая прослоечка (не элита, нет) всех нас презирает и, возможно, люто ненавидит. В идеале, чтобы нас - некрасивых нищебродов - не стало бы вовсе – и тех, кто читает по-аглицки Оскара Уайльда, и тех, кто ленится раскрывать даже покетбуки Дарьи Донцовой (кстати, она всё ещё пишет или уже устала?).
Разве что какой-нибудь шикарный «выпускник элитной гимназии», стажировавшийся в Амстердаме и рассекающий на Porsche Cayenne, не сможет соединить два проводка или наколоть дров, а я смогу. Они без «населения» и дня не протянут в своих апартаментах со златой сантехникой, а вот «негодящий народец», если что посеет и вспашет. В общем, уважайте работников почты и сантехника дядю Васю.
