Забавный инцидент, случившийся субботним вечером в Петровском парке, получил несоразмерно широкую огласку в прессе и был раздут до масштабов какого-то вселенского горя. Так, по слухам, происходит, когда нечаянно заденешь в траве полосатого скунса.
Суть дела в том, что в этом старинном московском парке свой юбилей праздновала радиостанция "Серебряный дождь". Сцена, музыка, икра, шампанское — всё под открытым небом. Со сцены что-то вяло блеяло, а гости лениво толкались у фуршетных столиков… И вдруг музыка утихла, на помосте появился пожилой священник и сообщил собравшимся, что утренник подошел к концу и что пора переходить к тихим играм (таким, как шашки и шахматы). И всё потому, что уже вечер и в соседнем храме вожжены свечи и скоро начнётся вечерня. Аминь, мол, дорогие товарищи. Аминь!
Со священником на чужой праздник водворилось несколько десятков прихожан соседнего храма — в основном это были женщины в белых платочках. Они заполонили собой пространство подле сцены, смешались с дамами в коктейльных платьях, с холеными московскими хипстерами, образовав любопытную людскую окрошку. Помимо них, священника сопровождали несколько немолодых мужчин, которых потом прогрессивные блоггеры определили, как "православных террористов".
Что ж, отгородившись от большой суровой Москвы турникетами и металлоискателями, юбиляры не смогли изолироваться полностью. Посему мир внешний — мир, со своими правилами и традициями — не заставил себя долго ждать и явился к ним сам в образе седовласого священника в белых одеждах. Самое время нам всем умилиться, восплакать и воскликнуть: "Вот оно, родное, наше гражданское общество!". "Вот она, священная, драгоценная воля большинства!"
Так ведь нет! Никакой радости. Вместо восторгов — обиды, страхи, подозрения… Ведущий "Серебряного дождя", известный московский фрик Михаил Козырев, написал в своем блоге целую мрачную повесть, которую завершил словами: "У них — ИГИЛ. У нас — ПГИЛ. Православное Государство Истребления Людей…"
Читать Козырева и смешно, и горько. Ведь довести себя до такой внутренней дрожи, до такой свирепой экзальтации может человек, который на полном серьезе считает, что вокруг него заколдованный лес, населенный потусторонними чудищами. "…сияло солнце, праздник двадцатилетия "Серебряного дождя" набирал обороты, площадь была заполнена красивыми улыбающимися гостями, многие пришли с детьми…Через секунду занавеска за кулисами отдёрнулась, и прямо передо мной возник поп в рясе…Я узнал его сразу. Это был протоиерей Дмитрий Смирнов…"
От себя бы добавил: тут музыка прекращается, духовые — гаснут… Какая-то дама в мини-юбке в первых рядах поперхнулась виски…
"Зная его убеждения, я понимал, что воплощаю для него всё то, что нужно уничтожить, выжечь калёным железом и стереть с лица земли… Еврей в шляпе, в круглых "ленноновских" очках со звездой Давида на груди преградил ему дорогу на сцену, где интеллигентные юноши в пиджаках пели на английском языке".
Зная гуманные, но в то же время весьма консервативные взгляды отца Димитрия Смирнова, мысленно моделирую его реакцию на встречу с воплощением "всего этого". Думаю, батюшка мельком подумал о розгах, как об исчезнувшей, но столь благотворной для ума воспитуемого институции.
"Мы были за кулисами вдвоём. Я и протоиерей"…
В этой лапидарной строчке сквозит драматизм, отсылающий бессмертному творению Маяковского.
"Я сделал ему шаг навстречу с раскрытыми руками. И тут произошло следующее: протоиерей Смирнов взял меня за руку, как при рукопожатии, и хорошо поставленным приёмом вывернул кисть, заваливая меня к земле".
"Я узнал эти лица, молодчиков из "службы поповского сопровождения". Это были полубандиты-получекисты"…
"Они же давно уже сиамские близнецы — власть и церковь. Такой скалящийся двухголовый мутант с одной системой дренажа и кровообращения. Какой справедливости добиваться, чего требовать у этого чудовища? А то, что любой из этих пареньков из церковного эскорта глазом не моргнёт воткнуть в подъезде мне нож в подреберье, когда будет принято соответствующее решение, сомнений у меня никаких нет".
"Мы будем вспоминать об этом вторжении как о забавном инциденте, когда очередной остервенелый протоиерей со своими преданными чекистами поставит людей, пришедших на праздник или концерт, на колени перед оградой. И показательно расстреляет их в затылок".
Ну, что сказать… Прям "Страх и ненависть в Моск-вегасе…"
В современных словарях затерто и искажено такое широкое понятие, как "демофобия". Оно приравнено к "охлофобии" — то есть боязни толпы. А между тем "народобоязнь" — феномен древний и очень интересный. Больше всего об этом нам рассказал академик Игорь Шафаревич в своем исследовании о так называемом "малом народе". Вообще теория меньшинств, столь малодоступная для современных социологов, могла бы стать ключом для многих политических коллизий современности. В России, и не только…
Фото Александра Плющева
