Леонид ГУБАНОВ. И пригласил слова на пир: стихотворения и поэмы. серия "Рукописи". — СПб.: Vita Nova, 2012, 592 с., 1000 экз.
Вышла в свет книга поэта, основателя СМОГа, Леонида Губанова (1946-1983). В книге есть три статьи, библиография, алфавитный указатель, факсимиле некоторых стихотворений, некоторые варианты строк, — ну, почти академическое издание. Переплёт из натуральной кожи с золочением, фольгой золотой, фольгой цветной, металлические уголки. Мелованная бумага, 116 иллюстраций (картинки самого Губанова), фотографии из семейного архива… Книгу тут же окрестили произведением полиграфического искусства.
С оформлением, конечно, всё в порядке. Намного сложнее с текстами. Это опять избранное. Впрочем, многое при этом напечатано впервые. Комиссии по творчеству Губанова до сих пор нет. И вся подготовка текстов легла на жену Леонида Георгиевича, Ирину. Она подготовила к изданию уже четвёртую книгу. Но все-таки эта хрупкая самоотверженная женщина не в состоянии заменить академический институт. И когда же, какая организация обратит внимание на наследие этого гениального русского поэта — Леонида Губанова. Неужели Союз писателей?
Автор комментариев, Андрей Журбин — молодой ученый из Астрахани, первым защитивший кандидатскую диссертацию по творчеству Губанова. А теперь диссертация написана и в Самаре. Замечательные комментарии, но кое-где можно их дополнить.
Так, строчку "Я подарю России свой белый лоб" А. Журбин считает "реминисценцией из стихотворения В.Хлебникова "Вши тупо молилися мне…" (1921): "Мой белый божественный мозг/ Я отдал, Россия, тебе".
Да, Хлебникова Губанов просто боготворил. Но всё же это не только аллюзия и реминисценция, здесь Губанов дарит России свой собственный облик. "Я бел, как мел", — не раз воскликнет Леня в стихах. "Я бел, как мел, и печален, как госпиталь". "Подарю России свой белый лоб, Пусть чеканит бури", "Я бел, как мел, я подглядел зари таинственное чудо". Лицо у него было бледное, вернее — белое, как пудра, как просыпанный мел. Рядом с Батшевым, его сподвижником, отличавшимся завидным румянцем, контраст был особенно впечатляющим.
Главная статья в книге принадлежит перу Льва Аннинского. В этой статье всё наперекосяк. Блестящий анализ, блестящий ум направлены на доказательство недоказуемого. Статья о том, что Губанов не мог быть и не был религиозным поэтом: "Никакой Божьей защиты, никакой ангельской благости герой Губанова из октябрятского детства, пионерского отрочества и комсомольской юности не вынес".
Ну, почему же — не вынес? Он сам много раз пишет о той благодати, которую чувствует: "когда "молитвою святых / У сердца зажигается лампадка". Такой благости и Пушкину не снилось. "И в небесах я вижу Бога", — свидетельствует Лермонтов, а у Губанова у самого сердца. Кстати, ни пионером, ни комсомольцем Губанов не был. Не сподобился.
"Пошли мне жизнь и смерть на Пасху!" — пишет Лёня... У Губанова вся жизнь — на Пасху, а не только смерть. Так мог воскликнуть только верующий. Была у него жизнь на Пасху. Такая высокая, такая ликующая, вся наполненная торжеством. И даже если и напиться в этот день в стельку, не будет никакого греха. Настолько это Пасха всепобеждающая.
Бога Лёня нашёл сам. "Не обогну храма, зайду помолиться в тиши Господу…" Это была (употреблю тут залихватское иностранное словечко) "экзистенциальная" встреча. Вот что отличает Губанова от всех предыдущих русских поэтов, писавших религиозные стихи. Бога он нашел в собственном сердце. Поэтому такая неистовая религиозность у него в поэзии. Бог никогда не был его школьным предметом. Никто никогда не водил его в церковь. Родители не заставляли молиться. Бабушка не водила по монастырям (как Есенина). На государственной службе не требовали справки о говении (как у Пушкина). Поэтому протестовать против "государственного", навязанного Бога, бороться с ним, у Лени не было причин. Но есть богообщение. Причем, богообщение личностное, а не церковное. Без посредников. Поэтому он так непозволительно фамильярен, так некультурен бывает в этом личном общении. Бог был не только щитом, но и оружием в поэзии Губанова. Оружием в борьбе с безбожной государственной системой.
"Я дань несу Небесному Отцу — свои стихи в серебряных окладах". Стихи будут ему оправданием перед Богом, потому что в них нет "лжи". Только слепой не увидит, что всё творчество Губанова обращено к Богу.
…вы найдете
меня лицом в траве с листом,
что исцарапанный в блокноте
откроет вам, что я с Христом!
Губанов — с Христом, и отлучить его от Христа никому не по силам.
Губанов родился 20 июля, празднование Казанской иконы — 21 июля. Так что совсем не случайно Губанов пишет "Есть щит, Казанской моей иконы"... Он присваивает её не случайно. Она ему подарена на день рождения.
4 ноября теперь — Государственный праздник, это тоже день Казанской иконы, которая в очередной раз спасла Россию, вступив в этот день, в рядах ополчения Пожарского, в Кремль, положив конец "мутному времени". Вслед за Леней и вся Россия признала Казанскую икону, и ограждается ею, как щитом, — выходит так.
Лев АЛАБИН
