Русские 2. 0

Русские 2. 0
Сергей Корнеев 16 ноября 2011 года Номер 46 (939)

В последнее время стали весьма распространенными и даже модными попытки представить русских как некое «открытое множество», нечто, «находящееся под вопросом», «не имеющее четкого определения и границ», — в полном соответствии с теориями нациестроительства, исходящими из давнего определения Жозефа Эрнеста Ренана, что жизнь нации — это ежедневный плебисцит.
Но сторонники подобной трактовки «русской нации» не учитывают важной трансформации, произошедшей с 1917 по 1991 год. А именно того, что в советское время произошла необратимая «этнизация» русского. В течение трех поколений русская идентичность осмысливалась вовсе не с точки зрения «гражданской нации» — эту роль была призвана выполнять «новая историческая общность — советский народ», но именно как этническая идентичность и записывалась в паспорт наряду с другими этническими идентичностями, например, «татарин», «украинец», «еврей» и т. д. Русские сегодня — это в подавляющем большинстве своём, на 99, 9%, постсоветские «Русские 2. 0».
Специфический советский «нацбилдинг» был произведен не только над (во всех смыслах — над) титульными этносами союзных и автономных республик, но и над русскими, чего многие не видят или не хотят понять. Три поколения советских русских смотрели на себя не как на «гражданскую нацию», а именно как на «этническую группу», вполне конкретную и ощутимую, «посчитанную», записанную в различные государственные реестры. И этого факта уже никак не отменить, не исправить. На фоне такой железобетонной реальности странно выглядят вопросы: «А кто есть сегодня русские? » «А как отличить русского от нерусского? » Всё просто до крайности: русские — это потомки людей, у которых в советском паспорте была записана национальность «русский».
Видимо, стоит напомнить, что в Российской империи перепись населения 1897 года велась не по этнической принадлежности, а по вероисповеданию и по родному языку, при этом само понятие «гражданской нации» отсутствовало в связи с тем, что граждан как таковых в Российской империи не было, а были подданные, дававшие личную или коллективную присягу на верность государю императору.
Уничтожение соответствующей графы «национальность» в паспортах Российской Федерации свидетельствует прежде всего о том, что для «Русских 2. 0» законодательно закрыт путь превращения в «гражданскую нацию», который легко и просто, правда, в каждой бывшей союзной и даже в автономной республике — по-своему, проделали так называемые «титульные нации». Эта функция передана так называемому «многонациональному российскому народу» — при том, что в число этих многих «наций» и «национальностей» русский народ, этнически составляющий до 80% населения РФ, принципиально не входит, он оказывается лишен политического, властного измерения, не существует как «гражданская нация» — в отличие от различных «нацменьшинств», имеющих собственные национально-территориальные образования.
Поэтому можно считать, что персональный состав русских задан жестко и на столетия вперед: это потомки тех граждан Советского Союза, кто на протяжении периода 1917–91 годов сохранил верность русскому имени, о чем свидетельствует запись в соответствующих документах, и кто сегодня не имеет и не ищет для себя альтернативных этнических идентичностей. Советские русские, «Русские 2. 0», не имеющие «дополнительных этнических вариантов», — это и есть те самые «чисто русские», которых кто-то безуспешно пытается вычислить посредством «измерения черепов». Есть немногочисленные потомки эмигрантов «первой волны», «Русские 1. 0», всё еще сохраняющие дореволюционную русскую идентичность (у них, по понятным причинам, не могло быть записей в советских документах). Есть еще родственные этнические группы — украинцы и белорусы, для значительной части которых «переход в русские» возможен путём волевого решения — «денонсации» этнического отречения от своей русскости, навязанного советской эпохой. При этом им вовсе не требуется отрекаться от своих малороссийских (украинских) или белорусских корней, забывать местный диалект и культуру. Просто нужно считать это региональными вариантами русского языка и русской культуры.
В данной связи стоит заметить, что историки польско-литовско-украинской ориентации пытаются увидеть раскол единого русского поля, начиная чуть ли не с XIV века, искусственно противопоставляя «русинов» Великого княжества Литовского русским подданным Москвы, «московитам» («москалям»). На самом же деле Литва и Москва долгое время воспринимались всего лишь как разные династические центры, претендующие на политическое главенство в едином этническом и конфессиональном (православном) ареале Руси. И жители этого пространства вовсе не осмысливали московско-литовскую границу как «межэтническую». Тем более, что «граница» эта включала в себя чуть ли не половину страны, отдельные области которой (Новгород, Псков, Тверь, Смоленск, Брянск, Рязань) на протяжении XIV-XV вв. склонялись то к одному, то к другому центру. При этом элиты обоих образований были породнены, аристократы спокойно переходили с одной стороны на другую, нередко — вместе со своей землей и народом. К примеру, в ходе войны 1500–1503 гг. от Великого княжества Литовского, ведомая своей аристократией, отделилась третья часть территории (включая Чернигов) и преспокойно перешла на сторону Москвы. Понятно, что ни о какой ощутимой этнической границе на тот момент даже речи идти не могло.
Реальная межэтническая граница стала возникать только после принятия Брестской унии (1596 г.), когда было нарушено конфессиональное единство, а вместе с ним начало нарушаться и этниеское (в еще более яркой форме это происходило на Балканах, в Сербии, где единый сербский этнос за три века раскололся на сербов-православных, хорватов-католиков и босняков-мусульман, непримиримо враждующих друг с другом) …
И на этом всё: остальным представителям современного человечества в русские, как и в любой другой этнос, можно «войти» только путем брачных связей и метизации в течение нескольких поколений.
Сегодня главная проблема русской этнической общности заключается именно в устроении политического измерения её бытия, поскольку в Российской Федерации осуществляется «российский» политический проект точно так же, как в Советском Союзе осуществлялся «советский» политический проект, если слегка перефразировать Збигнева Бжезинского: «На костях русских, за счёт русских и против русских».
Если следовать логике этнонима «русские», то он обозначает принадлежность к Древней Руси, Новгородско-Киевской державе. И закрепился этот этноним именно как память об утраченном единстве, как спохватывание «задним числом», как символ и надежда на будущее. Именно из этой надежды выросло новое общерусское единство — Московское государство, затем — империя Романовых и Советский Союз. Применительно к ним, не «государство породило этнос», «навязало всем общую этничность», а именно этнос, оставшись «без политической крыши над головой», собрал свои силы и воссоздал новое государство. Не империя является творцом русских, а русские являются творцами империи. И, подобно гоголевскому герою, могут воскликнуть с полным правом: «Я тебя породил, я тебя и убью! » Русские остаются, а империи приходят и уходят, но, конечно, не бесследно…