Хранитель бессмертия

Хранитель бессмертия
Владимир Бондаренко 19 октября 2011 года Номер 42 (935)

В этом году, в год Белого Зайца, Праздник середины осени, или Праздник Луны я встречал в Храме Луны в Пекине. Там продавались лунные пирожки, на сцене пели и танцевали мастера искусств, а вход в Храм Луны сторожили лунные зайцы, нарядные и торжественные, в руках у них, как и положено, были ступки, которыми они толкли снадобье бессмертия. Это уже мой второй Праздник Луны на родине лунного зайца в Китае. Продавались по всему городу и праздничные глиняные лунные зайцы самых разных размеров, сидящие на тиграх и слонах. Любимая игрушка китайских детей. Главный символ Праздника Луны. Я постарался навьючить на себя самого большого глиняного зайца, чудом пронес его в салон самолета, ибо в багаж сдавать было бессмысленно, получил бы груду глиняных обломков, — и вот уже в Москве мою внуковскую обитель украшает тяжеленный полуметровый лунный заяц, сидящий на тигре.
Может, я ради этого праздника Луны и лунного зайца, да еще отмечаемого в год зайца, и решился поехать в очередной раз в Китай на международную научную конференцию о современной русской литературе? Конечно, я и доклад прочитал «Иосиф Бродский в тени Дао» о китайских мотивах в его поэзии, и с десяток лекций прочитал в провинциальных центрах Китая о самой современной русской литературе, от Проханова до Прилепина, от Алексея Иванова до Тимура Зульфикарова. Отработал свою поездку на все сто процентов, китайские профессора были довольны. Но после чтения лекций и «круглых столов», ответив на все вопросы очаровательных китаянок и молодцеватых китайских русистов, я устремлялся в музеи древнего искусства, на антикварные рынки и священные даосские места, где по-прежнему почитается мой лунный заяц. Его я находил и на священной горе Тайшань, и в храме Лао Цзы, и на книжных развалах.
Впрочем, священная гора Тайшань сама дарует всем восходящим если не бессмертие, то долгую жизнь. Тайшань — главная из пяти священных гор Китая. Это не просто восхождение, а духовное постижение своего Дао, обретение самого себя и смысла своей жизни.
Считается, что на этой горе и был сотворен наш бренный мир. Именно с этой горы на востоке провинции Шаньдунь, недалеко от побережья Тихого океана, и начинается восход солнца. Потому и остаются многие поднявшиеся на вершине на всю ночь, до желанного рассвета, дабы увидеть знаменитый восход. К сожалению, меня утром ждали студенты университета Тайаня, а потом, сразу же после лекции, намечалось путешествие на родину Кунфу, великого китайского мудреца, в Европе прозываемого Конфуцием, к его храму, к его усадьбе, к его кладбищу.
И я при всем желании не мог остаться на ночь на вершине горы, не мог пойти на скалу Гунбэй, где собирались все желающие встречать рассвет. И потому до рассвета, дабы подержать в руках восходящее солнце, я не дождался. Но сама гора, где живет добрая фея лазоревых облаков, матушка горы Тайшань, благословила нас, мы и на самом деле после этого восхождения обрели новую энергию. Да и настроение на вершине какое-то приподнятое, хочется писать стихи и говорить стихами. В чистейшем воздухе на вершине Тайшаня сами камни пели нам свои замечательные, нежные песни. Где еще вы найдете поющие камни?
Впрочем, это уже вторая, покоренная мною священная гора даосов. Два года назад из древней столицы Китая, Сианя, мы ездили не только к гробнице Цинь Шихуанди, где были обнаружены ныне тысячи терракотовых воинов во всем облачении, но и поднимались на священную гору Хуашань. Поражают даосские монастыри, расположенные, как правило, на самой вершине горы. Как монахи строили их, как поднимали массивные каменные блоки? И везде в даоских храмах мы находили нашего хранителя бессмертия — лунного зайца.
Не меньшее воздействие на меня оказало путешествие даже не в сам знаменитый храм Конфуция в городе Чуйфу, где он родился и вырос, где был похоронен, а в «Лес Кунфу», на кладбище, где за 2600 лет после жизни великого мудреца были похоронены тысячи и тысячи его прямых потомков. И сегодня любой прямой потомок Кунфу, где бы он ни жил, имеет право обрести вечный покой в «Лесу Кунфу». Поразительно, что многие захоронения потомков Конфуция гораздо более пышные, чем место погребения китайского мудреца. Небольшая стела с его изречениями, скамеечка для поклонов приходящим, вот и всё. Стоишь у плиты и думаешь: этот мудрец жил в VI веке до нашей эры, так же, как Лао Цзы и Будда. Прошло 2600 лет, а книги Кунфу и сегодня лежат на полках во всех книжных магазинов мира. Может, это и есть настоящее бессмертие?
Разве не интересно мне было читать лекции по русской литературе, рассказывать о романах Личутина и Крусанова, Пелевина и Елизарова совсем рядом с домом, где родился Конфуций, в университете города Чуйфу, за стенами старого города? Пусть и небольшой по китайским размерам городок, но сказано было еще во времена Мао: в городе Конфуция должен быть свой университет.
Китайская провинция поражает даже больше, чем сам Пекин. Районный городишко, а дороги в четыре ряда машин в ту и другую сторону. Скоростные поезда проносятся, как настоящие ракеты, вдоль всех городов Китая. На таком скоростном поезде-ракете и ехал я обратно из Чуйфу в Пекин. Где, в какой Чухломе или даже Костроме мы найдем такие дороги и такие поезда?
Когда недавно Сванидзе что-то бормотал о нищем провинциальном Китае, который живет совсем по-другому, чем Пекин, он перепутал Китай с Россией, а Пекин с Москвой. Увы, это у нас, кроме особняков олигархов и высотных зданий банков и корпораций в столице, больше по всей России ничего не строится.
Потому и было мне интересно путешествие по провинциальным городам Китая, даже больше, чем очередная поездка в Пекин или в Шанхай. Два мировых мегаполиса, шестиэтажные развязки, скоростные эстакады через город — это уже всем известно. В Москве или Петербурге тоже что-то строится. А кругом мертвая, забитая, униженная Россия. Вот такой нищетой провинциального Китая и пугают все наши либеральные международные эксперты. Я хотел сам пощупать эту нищету.
И вот я еду по провинции Китая, Цзинань, Тайань, провинция Шаньдун, или Сиань, Харбин, Нанкин. Забираюсь в самые глухие местечки, в далекие даосские монастыри, — и везде вижу размах великой державы. Похоже, нынешний Китай, создав супердержаву, сделал ставку на провинциальное развитие всей страны, на рост внутреннего потребления, на развитие культуры. Ежедневно десятки тысяч людей штурмуют памятные места и святыни Китая. Зачем крестьянам или простым клеркам добираться до храма Конфуция? Зачем им карабкаться на вершину Тайшаня? Богачей мало, но и нищих я в Китае не видел. Исчезают на глазах все обшарпанные города. Даже жалко, хоть и не архитектурная ценность, но эти бедные хутуны со старым укладом жизни, их же больше в Китае практически нет. Всё меньше велосипедов, все больше машин. За окном тайаньского отеля пустота, снесли целый квартал покосившихся зданий, и сразу застраивается новый.
Что же дает Китаю такую целебную энергию? Какая еще древняя цивилизация может сравниться с Китаем? Для нас 1000 лет — почти вся наша история. Для Китая и 2000 лет — это недавние времена. Кто же хранит бессмертие этой великой цивилизации? Неужто — мой лунный заяц, хранитель бессмертия?