МЕЖДУ ВЫБОРАМИ

НОМЕР 5 (741) ОТ 30 ЯНВАРЯ 2008 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
МЕЖДУ ВЫБОРАМИ
Экспертный опрос газеты «Завтра»
Александр НАГОРНЫЙ, зам главного редактора "Завтра".
Между парламентскими и президентскими выборами в нашей стране возникла очень короткая — всего-то три месяца, — но крайне важная пауза.
Уже 10 декабря все мы стали свидетелями того, как Владимир Путин встретился с представителями четырех политических партий: "Единой России", "Справедливой России", Аграрной партии и "Гражданской силы", — где Борис Грызлов сообщил ему о совместном партийном решении выдвинуть кандидатом на пост президента первого вице-премьера РФ, куратора национальных проектов и председателя совета директоров ОАО "Газпром" Дмитрия Медведева. И того, как президент данное предложение одобрил, после чего Медведеву был присвоен полуофициальный титул "преемника".
Сегодня Дмитрий Медведев в этом своём новом качестве уверенно прошёл уже больше половины пути от 2 декабря 2007 года до 2 марта 2008 года. Официальные социологические службы обещают ему чуть ли не 80% голосов избирателей. И должно случиться что-то невероятное, сверхъестественное, чтобы другие кандидаты, будь то Геннадий Зюганов, Владимир Жириновский, не говоря уже об Андрее Богданове, оказались в состоянии составить ему конкуренцию и довести дело хотя бы до второго тура.
Публичная политика в России давно закончилась де-факто, сколько она просуществует де-юре — другой вопрос, и сегодня нас волнует не он. Ситуация складывается так, что передача высшего государственного поста Российской Федерации происходит в условиях нарастающей глобальной нестабильности. То есть Дмитрию Медведеву, или Дмитрию Медведеву в тандеме с Владимиром Путиным очень скоро придется столкнуться с вызовами куда более масштабными и опасными, чем гибель подводного атомного ракетоносца "Курск", "Норд-Ост" или Беслан. Поэтому мы оставим в стороне вопрос о причинах кадрового выбора Путина, но постараемся системно оценить возможные последствия такого шага. И с этой целью предоставить на страницах газеты некий спектр компетентных экспертных оценок.
Сергей ГЛАЗЬЕВ, экономист.
На мой взгляд, о последствиях избрания Дмитрия Медведева президентом России, о связанных с этим угрозах и перспективах, можно будет говорить только после того, как это избрание станет свершившимся фактом. Гораздо важнее поговорить о том, с чем придется столкнуться России вместе с ее руководством после — а может быть, и до — инаугурации нового президента.
Мы видим чудовищное социальное неравенство, которое, может быть, не так опасно в исконно русских областях, но которое выступает настоящей бомбой замедленного действия в национальных субъектах Федерации, и уже оттуда "экспортируется" в остальную Россию вместе с представителями титульных народностей.
Мы видим такой "сырьевой перекос" российской экономики, которого даже нельзя было себе вообразить в самое "застойное" советское время. Если больше трех четвертей государственного бюджета формируется за счет продажи минеральных ресурсов — это значит, что мы выступаем в качестве слаборазвитой сырьевой периферии мирового рынка.
Мы видим количественное и качественное ухудшение демографического потенциала нашей страны, которое не только закрывает нам перспективы социально-экономического роста, но и опускает нашу обороноспособность до критического уровня и ниже критического уровня.
Наконец, мы видим такой износ и научно-производственных, и жилищно-коммунальных фондов, который просто не допускает сохранения Российской Федерации даже в ее теперешнем, далеко не самом благополучном виде.
Причем, несмотря на все усилия власти ликвидировать столь очевидные дисбалансы, — а эти усилия реально предпринимаются в последние годы, — положительных сдвигов либо нет, либо они весьма незначительны. Это значит, что нам нужна гораздо более последовательная политика, сориентированная на вывод российской экономики к устойчивому экономическому росту, основанному на научно-техническом прогрессе.
Взять хотя бы практику реализации национальных проектов, за что, кстати, отвечает Дмитрий Медведев. Нет сомнений, что тем самым государство дало важный знак российскому обществу: оно поворачивается лицом к решению конкретных и ключевых проблем социально-экономического развития. Но ведь все ассигнования на нацпроекты в прошлом-позапрошлом году были меньше отчислений в Стабилизационный фонд. С этого года ситуация поменялась, мы, наконец, отказались от безумного и вредного для экономического развития замораживания колоссальных нефтяных доходов в Стабфонде. Но пока неясно, смогут ли нацпроекты перерасти в государственную программу индикативного планирования, или же в новых финансово-экономических условиях произойдет ослабление государственной власти с откатом назад.
Мы должны чётко понимать, в каком мире мы живём, и какие возможности, с одной стороны, и ограничения, с другой стороны, даёт нам современная мировая экономика.
Сейчас начинается обвал долларовой пирамиды, в которую встроены и евро, и йена. Америка, Япония и Европа будут падать медленно, но в связке. У американцев сегодня вообще не видно другого выхода, кроме наращивания долларовой эмиссии для рефинансирования государственных и корпоративных расходов. Любой другой вариант сразу ведёт к "эффекту домино", к лавине банкротств. Поэтому накачка долларами американской — а соответственно, и мировой — финансовой системы будет продолжаться. Это открывает определенные возможности перед так называемыми странами БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), каждая из которых в перспективе может сформировать вокруг себя собственную валютно-финансовую зону.
Глобальная конкуренция между США и КНР — уже, как говорится, медицинский факт. И, в отличие от конкуренции с СССР, где соревновались две практически изолированные друг от друга системы, переплетение китайской и американской экономик позволяют им удержатся от перехода экономической конкуренции в политическую форму. Хотя, зная механику американского глобализма, нетрудно догадаться, что они будут делать всё возможное для подрыва внутренней стабильности Китая.
И здесь роль России представляется весьма важной. Дело в том, что без нашей страны ни один из этих плюсов мирового развития не может обеспечить превосходство один над другим. Китайцы это очень хорошо понимают и стремятся улучшить свой имидж в России. Прямо намекают на то, что в случае формирования стратегического альянса между Москвой и Пекином возникнет новый центр глобального развития, который сумеет бросить вызов США. То же самое понимают и на Западе. Потому и стремятся расширять НАТО на Восток — исходя, видимо, из того, что если им удастся втянуть в Североатлантический альянс Украину, то России останется лишь последовать этому примеру. Особенно если удастся закрутить и у нас перманентную "оранжевую революцию". Вот, вкратце, "повестка дня" для старого-нового руководства страны.
Андраник МИГРАНЯН, политолог.
Выдвижение Медведева в тандеме с Путиным создает наиболее благоприятные условия для того, чтобы обеспечить преемственность власти, не нарушить внутриэлитный консенсус и баланс, но вместе с тем способствовать продвижению путинской линии как во внутренней, так и во внешней политике. И всё это, вместе взятое, открывает, в общем-то, весьма благоприятные перспективы для будущего развития.
Но при этом, если говорить о том, какие проблемы возникают в связи с выдвижением Медведева, то это наши старые проблемы, они никуда от нас не делись. Президент Путин обозначил несколько приоритетных задач для развития, они все находятся в самой начальной стадии решения и пока не дали необходимых результатов, в которых нуждается вся страна.
Это снятие России с "нефтегазовой иглы", это структурная перестройка экономики, это создание не просто крупных, но эффективно работающих корпораций с государственно-частным партнерством в сфере авиастроения, кораблестроения, нанотехнологий — для того, чтобы они действительно создали конкурентоспособную на внутреннем и на мировых рынках продукцию, а это, собственно, и является сверхзадачей "плана Путина".
Помимо этого, есть еще ряд очень серьезных вопросов. Это демографическая проблема — в самом широком смысле, о котором президент говорил в федеральном послании позапрошлого года. Под ее решение выделены даже определенные деньги — материнский капитал, увеличение пособий, Год семьи и так далее. Но мне кажется, что демографическая проблема состоит из трех компонентов, а не только из повышения рождаемости. Нужна еще борьба против смертности и грамотная, продуманная миграционная политика, без которой тоже не обойтись. А в этих направлениях пока еще очень мало сделано.
Я думаю, те национальные проекты, которыми занимался Медведев, должны стать государственными программами, за которые будет отвечать правительство и, возможно, Путин, если он действительно станет премьер-министром. Выделенных на нацпроекты средств было явно недостаточно для того, чтобы решить такие масштабные вопросы, как сельское хозяйство, образование, жилищное строительство и медицинское обслуживание.
По крайней мере, в этом году резкий скачок цен на сельхозпродукцию, конечно, не позволит добиться ощутимых результатов в этой сфере, плюс начало проектов по доступному жилью, к сожалению, обернулось серьезным увеличением цен на жилье по всей стране. Это говорит о том, что тут необходимы системные меры: иначе затрагиваешь один сегмент экономики, а он тащит за собой другие сегменты, и не обязательно в нужную сторону. Поэтому требуются точечные, но гораздо более фундированные решения.
Ну и, конечно, очень важны внешнеполитические вызовы. Это связано и с глобальной противоракетной обороной США, с размещением элементов ПРО в Восточной Европе, причем дело этим может не ограничиться — "на очереди" Кавказ и другие регионы постсоветского пространства, где разворачивается сотрудничество и соперничество по линии Россия—США, Россия—Запад.
Усложняется архитектура международных отношений, и для России в этих условиях важно увеличить свою капитализацию, при этом избегая жесткой конфронтации, с одной стороны, и каких-то жестких, обязывающих союзов и связей, с другой стороны, оставляя свободу для широкого маневра, — потому что сложившаяся ситуация, на мой взгляд, позволяет это. Россия сегодня не вовлечена в какие-либо внешние конфликты, она обладает достаточно серьезным финансовым, сырьевым и военными потенциалом. Другие страны в этом отношении гораздо более уязвимы, так что России нет необходимости суетиться, она может позволить себе выждать и посмотреть, чтобы, в конце концов, извлечь выгоды из той ситуации, в которой сегодня оказываются основные геополитические игроки. Эта позиция, безусловно, чрезвычайно выгодна и выигрышна, но она может очень недолго продолжаться, поэтому необходимо максимально использовать ее в самое ближайшее время.
Михаил ЛЕОНТЬЕВ, главный редактор журнала "Профиль".
Дмитрий Анатольевич Медведев, как и Владимир Владимирович Путин, — достаточно закрытый человек. Поэтому, не имея с ним близкого и постоянного знакомства, очень трудно сказать что-то определенное. Но у него, несомненно, есть некоторые качества, которые уже можно констатировать.
Первое и главное — то, что он самый удобный, с точки зрения нынешнего президента, партнер для дальнейшей работы. И степень рабочего контакта между ними, а также, очевидно, комфортности совместной работы чрезвычайно велика. Поэтому выбор Владимира Владимировича, на мой взгляд, объясняется в первую очередь тем, что степень участия в дальнейшей реальной политике России, которую он для себя выбрал, будет максимальной. Тут, кстати, были разные варианты дистанцирования Путина от текущих процессов государственного управления. Но теперь они, насколько я понимаю, не рассматриваются.
Это, на самом деле, уже большая половина ответа на вопрос о том, почему преемником стал именно Дмитрий Медведев. Вторая половина заколючается в том, что, возможно, он не является либералом в том смысле, в каком у нас это принято понимать, но он, совершенно очевидно, — не враг бизнесу, особенно "чужому" бизнесу. Это вовсе не банальная характеристика, потому что в Кремле среди высшего эшелона политиков есть люди, которые не оценивают представителей бизнеса как своих надежных друзей.
В общем, это человек, очень похожий на Путина,— человек таких проевропейских мировоззренческих симпатий. Не в смысле какой-то политической подчиненности — просто образ будущего, который он считает приемлемым и оптимальным, в достаточной степени вестернизирован. Почвенником я бы его назвать не решился — при том, что Медведев является безусловным государственником, других в Кремле сейчас просто не держат. То есть он демонстрирует — и ментально, и практически — максимальную степень преемственности с Путиным. В той мере, в которой вообще можно говорить о преемственности в политике.
Алексей ИВАНОВ, профессор МГИМО.
Россия в нынешнем году вступает в качественно новую фазу своего развития. Она связана не только и не столько со сменой первого лица, сколько с созревшими условиями для нового качественного рывка в экономическом и социальном развитии. Вторoй составляющей новой фазы развития является все более усложняющийся внешний контекст. XXI век отличается от прошедшего века ускоренным циклом научно-технических новшеств, при которых и производственные циклы, и сама жизнь человеческого общества приобретают совершенно новые параметры. Возникает сложная ткань взаимодействия различных государств и транснациональных корпораций, которые и формируют всемирную глобализацию. А в ней и складывается гораздо более сильная конкуренция. Всё это диктует нам как стране и, естественно, новой политической власти необходимость создания механизма повышения нашей общенациональной конкурентоспособности. В этом русле речь идет о переходе от экстенсивной к интенсивной модели развития. 2007 год показал очень хорошие темпы экономического роста, порядка 8%. Скажем в противовес противникам и критикам нынешнего курса: трудно найти возражения по росту в строительной отрасли — почти на 30% за один только прошедший год. И то же самое можно сказать о других отраслевых показателях. Во-первых, мы сумели повернуть отрицательные цифры демографического прироста на базе программы приоритетных национальных проектов (ПНП). Аналогичные сдвиги видны и по другим направлениям. Несомненно, оппоненты действующей власти оправданно говорят о сохраняющихся проблемах. Но и правительство говорит о них. Например, совсем недавно на кабинете министров была поставлена задача сокращения энергоемкости нашей экономики, которая в 5-7 раз уступает экономикам ведущих мировых индустриальных держав. В той же демографии налицо лишь первые ростки, первые тренды. Но заметный прогресс также отрицать невозможно. Как говорит древняя китайская пословица, путь в тысячу ли начинается с первого шага. А главное, что подобное движение, начатое на основе ПНП, предполагается продолжить в 2008 году и далее. Об этом говорит и принятый трехлетний бюджет, равно как и новая социальная доктрина, выдвинутая на днях Путиным. В соответствии с ней предусмотрены качественные сдвиги в социальном строительстве для наших граждан. Но всё это не снимает остроты стоящих и возникающих проблем. Во-первых, сами темпы в ближайшем будущем оказываются малозначимыми. На их смену в качестве показателя приходит содержание экономического движения. Другими словами, нам предстоит перейти к росту за счет продвижения наукоемких отраслей. От мирового ВВП Россия производит приблизительно 2.5%, а по наукоемким отраслям — около 0,4%. Поставлена же задача достичь уровня около 3%, что обуславливает необходимость роста в этой сфере почти в 10 раз. Это гигантская задача. Во-вторых, нам необходимо дальше работать по формированию устойчивой и органичной системы общественно-политического устройства нашей страны, прежде всего в социальном плане. А это требует настойчивой работы по сокращению сектора бедной части населения, уменьшения разрыва между наиболее бедными слоями и наиболее богатыми, более активного вовлечения в политический процесс местных органов власти и местных политических сил. Все это и должно завершить формирование зрелого гражданского общества в нашей стране, способного справиться с вызовами текущего момента и завтрашнего дня. Необходимо дальнейшее партийное строительство. В-третьих, значительная работа предстоит в сфере внешней политики и международных отношений. Здесь мы вполне можем выйти на новые рубежи, используя наши культурные ценности и культурные традиции. Можно говорить о своего рода культурно-идеологической экспансии, которая во многом восстановит наше влияние и нашу роль в международных отношениях Наследие отечественной культуры и науки бесценно для всей человеческой цивилизации. Наконец, новую роль нам предстоит обрести в мировой экономике. Хотя объем нашего ВВП составляет всего 1/10 от американского и 1/8 от общеевропейского, тем не менее, и здесь мы можем двигаться вперед — в особенности, в плане формирования из рубля полноценной мировой резервной валюты. Этот процесс объемный и не такой скорый, но за пятилетие наша страна может вполне приблизиться к этой вершине. Так мне видятся, в общих чертах, проблемы и перспективы нашего ближайшего будущего.
Михаил ДЕЛЯГИН, экономист.
Для большинства жителей России приход к власти Дмитрия Медведева будет означать прежде всего рост цен на все жизненно важные товары-услуги и реальный голод. Не потому, что этого захочет сам Медведев, а потому, что такова логика нынешней социально-экономической и политической системы, которая выдвинула его на первые роли.
Был ли ставший царем Борис Годунов лиЧно виноват в неурожаях того времени? Разумеется, нет! Но вся государственная система именно под его руководством исчерпала запас прочности и рухнула так, что тот период отечественной истории доныне именуется Великой Смутой, или просто Смутой.
Сможет ли путинская "вертикаль власти", даже трансформировавшись в медведевскую, решить главную проблему — проблему инфляции?
Чтобы ответить на этот вопрос, давайте сначала посмотрим, что НУЖНО сделать.
Прежде всего — обеспечить финансовую прозрачность и ограничить ценовой произвол "естественных монополий", разорвав спираль роста инфляции и снижения ликвидности. И с 2009 года не повышать рублевые тарифы без такой прозрачности. Сократить намеченный на 2008 год рост тарифов, восстановить госрегулирование цен на "сверхлимитный" газ и электроэнергию, поступающую на "свободный", а на деле — сверхмонополизированный рынок. Начать форсированное строительство энергомоста из Восточной Сибири, освоение новых месторождений газа.
Пора дать ФАС функции управления товарными интервенциями для сдерживания цен и право при резком скачке цен возвращать их назад до выяснения причин скачка.
Обеспечить свободный доступ производителей на рынки в крупные города, хоть под охраной солдат — ведь криминальные монополии всё равно ломать придётся. Кеннеди ради слома расовой сегрегации водил учеников в школы под охраной национальных гвардейцев — чем наши производители хуже негритят?
Защиту от глобальных спекулянтов даст масштабное, а не "точечное" развитие сельского хозяйства. Первый шаг — введение сокращающихся по мере роста производства тарифных квот на импорт продовольствия. В ВТО ведь нас всё равно уже не примут, и не из-за нелюбви Запада к "сувенирной демократии", а потому, что основные уступки уже сделаны, и теперь принять Россию в ВТО для развитых стран значит взять на себя обязательства перед ней, не получив взамен ничего нового. Надо ограничивать экспорт продовольствия, грозящий возникновением дефицита.
Пора вести широкое строительство и модернизацию дорог для формирования рыночной инфраструктуры: как говорят китайцы, "дорога рождает богатство". Не стоит забывать и наш опыт: стрелецкие бунты в России прекратились именно после строительства Петром Великим сети дорог, по которым можно было провезти зерно и в распутицу.
Следует ввести закон, по которому взяткодатель, донесший на взяткополучателя (вымогателя) или даже просто сотрудничающий со следствием, освобождается от ответственности, и изгнать или арестовать всех "воров в законе", по примеру Грузии, Молдавии, Белоруссии. Это позволит ограничить коррупцию, являющуюся одним из ключевых факторов повышения цен.
Следует, хотя время и упущено, расследовать, кто поднимал розничную цену на бензин в ноябре, после совещания у Христенко, и убедительно наказать виновных.
Пора, наконец, взять под контроль использование средств госкорпорациями. Допускать их размещение в банках только для поддержания ликвидности банковской системы и при жестких ограничениях, накладываемых на банки.
Но это всё — "оборонительные" меры, а стратегический успех приносит лишь наступление. В нашем случае — реализация крупных модернизационных проектов, в первую очередь в инфраструктуре. Последние полтора года в очередной раз активизировались разговоры на эту тему, но в целом дело стоит.
Доля федеральных автодорог, по которым можно ездить, то есть "соответствующих нормативным требованиям", сократилась с 39% в 2000 году до 37,5% в 2007! Из-за износа автодорог с 2004 года (что совпало с резким ростом числа чиновников и их оплаты) их выбытие превышает ввод, и их общая протяженность сокращается — при росте грузооборота по ним со 100 млрд.тонно-километров в 2000 до 131 млрд. в 2007 году.
В ЖКХ государство накопило по капремонту долг перед населением на 2 трлн.руб., а потом заявило, что мы должны оплачивать его сами. Фонд содействия реформе ЖКХ создан лишь для аварийного и ветхого жилья, почти бесконтролен, а обсуждение, в какие именно финансовые инструменты он будет размещать полученные от бюджета средства заставляет заподозрить в нем не столько "государственного ремонтника", сколько еще одного "государственного спекулянта".
Хочу подчеркнуть: в долгосрочном плане модернизация важнее инфляции. Модернизация инфраструктуры резко снизит издержки экономики, оздоровит деловой климат и качественно повысит конкурентоспособность России. Но приступить к модернизации, не заморозив инфляцию, мы уже не в состоянии.
И вот, учитывая всё это, я полагаю, и при Медведеве наша власть вряд ли СМОЖЕТ сделать то, что НУЖНО. Даже если вдруг ЗАХОЧЕТ.
Сергей МАРКОВ, директор Института политических исследований.
Прежде всего, надо сказать, что Дмитрий Медведев — один из ключевых членов путинской команды, которому Путин доверял с самого начала и который, хотя несомненное лидерство было за Путиным, играл весомую роль в разработке и осуществлении путинской политики. Путин сделал его руководителем своей первой президентской кампании, а затем и руководителем администрации президента, и председателем совета ОАО Газпром. Думаю, план с выдвижением Медведева созрел у Путина достаточно давно — по крайней мере, когда состоялось назначение Медведева первым вице-премьером.
Так что политика Путина Медведевым будет продолжена. Причина тому достаточно проста. Во-первых, эта политика пользуется поддержкой населения. А во-вторых, она приносит ощутимые успехи, она эффективна.
С помощью этой политики удалось в значительной мере восстановить государственные институты, удалось обеспечить экономический рост, возвратить Россию на мировую арену, взять под контроль нефтегазовые доходы, начать масштабные социальные и национальные проекты.
А что будет меняться? Я полагаю, изменения будут связаны не столько с Медведевым, сколько с эволюцией социально-политической проблематики. Был период, когда нам надо было обеспечить стабилизацию, преодолеть хаос и анархию во всех сферах жизни. И для этого потребовалось новое поколение государственных деятелей, оказались востребованы люди из спецслужб, их патриотизм, жесткость, где-то даже скрытность. Потому что если бы Путин сказал с самого начала, что он собирается выгнать олигархов из Кремля, — может быть, ему и не дали бы укрепиться.
Но сейчас эта задача выполнена, и стоит новая задача — уже не стабилизации, а развития. А развитие требует другого, нового типа людей. Это не значит, будто "кремлевских силовиков" начнут разгонять — нет. Просто на первый план будут выдвигаться технократы, причем не столько собственники, сколько менеджеры.
Какие новые проблемы придется им решать, помимо собственно социально-экономической повестки дня? Прежде всего, это переход от нынешней "диктатуры закона" к правовому государству, осуществить в России правовую модернизацию. Это грандиозная задача, сопоставимая с модернизациями Петра и Сталина. Ведь Россия — страна правового нигилизма, она никогда не жила по законам. Значит, нам надо менять нравственные ценности общества. А они сегодня, мне кажется, очень тесно связаны с телевидением. Значит, мы должны перейти от бизнес-модели телевидения, которая сегодня реализована только в трех странах: России, США и Гонконге, — к модели общественного телевидения, которой придерживается абсолютное большинство развитых стран мира.
Причем новая политика не будет политикой Медведева — она будет политикой Медведева—Путина, поскольку Путин никуда не уходит. У него остаются крупные полномочия премьер-министра, у него остается самая большая популярность, у него остается конституционное большинство в парламенте и Совете Федерации, у него остаются политические партии, поддержка силовых структур и так далее.
В этих условиях выбор Путиным своего преемника можно считать оптимальным — не идеальным, поскольку в политике практически невозможно принимать идеальные решения, а оптимальным. И единственным вопросом остаются потенциальные способности Медведева к управлению в условиях кризиса. Потому что быть хорошим менеджером (а Медведев прекрасный менеджер) и хорошим кризисным менеджером — несколько разные вещи. Но тут ничего заранее сказать вообще нельзя: поживём — увидим.
Александр НАГОРНЫЙ.
Подводя итоги прошедшего обсуждения, следует заметить, что при всей разнице методологических подходов и оценок ситуации, участники экспертного опроса газеты "Завтра" обнаружили весьма показательное единство по целому ряду принципиальных моментов.
Прежде всего, это касается убежденности в том, что современный мир "на полных парах" вкатывается в финансово-экономический кризис, параметры которого пока остаются неопределенными, но фундаментальность и грандиозность которого — даже в сопоставлении с Великой Депрессией 30-х годов прошлого века — не вызывают сомнений.
Добавлю от себя, что в основе этого кризиса лежит гигантская и обеспеченная только виртуальными активами долларовая эмиссия Соединенных Штатов Америки. На протяжении почти четырех десятилетий США решали все свои проблемы с помощью печатного станка — это касается не только долларов, но и государственных ценных бумаг, корпоративных акций, фьючерсов и т.д., и т.п. Но нельзя бесконечно жить взаймы у своего будущего. Совокупный долг США по итогам 2007 года достиг отметки в 50 трлн. долларов. Сегодня даже частичный переток этих виртуальных активов в реальный сектор вызывает взлётный рост цен, рецессию, глобальное перераспределение собственности и, в конце концов, дрейф центра мировой экономики из Атлантического региона в Тихоокеанский, из США в КНР.
Это значит, что занятая Российской Федерацией в последние годы относительно удобная и сравнительно безопасная сырьевая "нефтедолларовая" ниша исчезает. Вследствие этого нашу страну ждут самые серьезные и неожиданные испытания в нестабильных внешних и внутренних условиях функционирования.
Однако трансформация мировой экономики, а вместе с ней — и глобальной политики открывает перед Россией не только новые опасности, но и новые возможности, которые при правильном позиционировании позволят нашей стране в течение ближайших пяти лет получить статус автономного "центра силы" в новой "мультицентричной", или "мультиполярной" структуре мира.
Более того, альтернативой такого вектора развития служит вовсе не сохранение нынешнего статус-кво, а распад России как целостного геополитического субъекта, не говоря уже о России как некоем проекте на будущее.
Далее, субъектом развития самой России сегодня выступает не разделенное имущественными, социальными, национальными и религиозными барьерами общество, а прежде всего — государственно-корпоративные структуры, взявшие под контроль практически все сферы экономической, политической и идеологической жизни страны. Тем не менее, этот процесс далеко не закончен, а его последствия и перспективы далеко не однозначны.
Роль государства продолжает возрастать, но функции управления в значительной мере затруднены коррупцией, а функции контроля сплошь и рядом ограничиваются или подменяются функциями подавления. Повторю, что, на мой взгляд, одним из опаснейших результатов такой практики стало резкое сужение пространства легальной публичной политики в Российской Федерации, уход многих политических процессов и структур в нелегальное и непубличное измерение: как на федеральном, так и на местном уровне (например, в республиках Северного Кавказа). "Добавлять и приумножать" у нынешней "властной вертикали" почему-то получается значительно хуже, чем "отнимать и делить".
В связи с этим возникает вполне закономерная проблема идеологической трансформации нашей "властной вертикали". Такая трансформация может осуществляться либо в сторону проамериканского "глобального" либерал-монетаризма, "агенты влияния" которого до сих пор занимают ключевые позиции в правительстве и ряде "естественных монополий", — либо в сторону укрепления суверенной субъектности и проектности, возврата государству полномочий по инфраструктурным и социальным инвестициям, переходу к индикативному планированию, принципиально опробованному в ходе реализации приоритетных национальных проектов, и к инновационной системной модернизации экономики на основе накопленного за последние годы финансового, технологического и организационного потенциала.
Здесь — не просто абстрактная теоретическая дихотомия, здесь — главное поле идейно-политического конфликта вокруг будущего нашей страны. Вопрос о месте и роли Дмитрия Медведева и Владимира Путина в этом конфликте остается пока открытым. Но от их личной позиции сегодня и в ближайшей перспективе зависит чрезвычайно многое.
Идеи создания Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), международного газового картеля, где лидерами по определению окажутся Россия, Иран, Туркмения и Алжир; "энергетической биржи" с продажей отечественного углеводородного сырья за рубли, масштабных инвестиций в экономическую инфраструктуру и инновационные технологии, перехода к "экономике знаний" и смягчения социального неравенства в нашей стране, — все эти и многие другие "окна возможностей" появились не стихийно, не "сами собой", не вследствие случайного стечения объективных обстоятельств. Они создавались — в том числе косвенно — и целенаправленными усилиями той самой "вертикали власти", которая за последние восемь лет была создана Путиным, а теперь, как медаль, передается "преемнику" Медведеву.
Рост базовых тарифов и цен, замораживание сотен миллиардов долларов и спекуляции зарубежными ценными бумагами через механизмы Стабфонда, накопление гигантского корпоративного долга, продолжение геополитического отступления на мировом и на постсоветском пространстве, а также очень многое другое, — обратная сторона этой "властной медали".
Кроме того, неизбежное разделение полномочий внутри тандема Путин—Медведев (или Медведев—Путин?) — в той конфигурации, в которой он предполагается сегодня: президент—премьер, — таит в себе принципиальную возможность расщепления российской "вертикали власти" сверху донизу — как структурного оформления того заложенного в ней конфликтного потенциала, который был отмечен выше. Впрочем, оно же дает возможность и опосредовать этот конфликтный потенциал, не дать ему перейти в плоскость прямой политической конфронтации, как было в 1993 году. И здесь трудно не согласиться с Михаилом Леонтьевым и Сергеем Марковым в том, что выбор Дмитрия Медведева в сложившейся ситуации объективно был оптимальным для Владимира Путина. Остается лишь надеяться, что этот выбор окажется оптимальным и для России.