ПОСЛЕДНИЙ ЗАЛП

НОМЕР 52 (736) ОТ 26 ДЕКАБРЯ 2007 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Александр Брежнев
ПОСЛЕДНИЙ ЗАЛП
Достойные наследники защитников Москвы
Церковь выглядит необычно. Красноармейцы у ворот, у дверей. Внутри храма отблески лампад смешаны со сверканием пятиконечных звездочек на пилотках. Перед алтарем гроб, там останки бойцов Московской битвы. Вокруг — ветераны войны, солдаты и офицеры современной Российской армии, школьники окрестных школ. Отец Георгий обращается ко всем, говорит проповедь, читает молитву за упокой погибших в те страшные недели, за мир.
Гроб один на четверых. В одном ящике чья-то рука, чья-то нога, ребро, зубы, куски шинели… Установить имена героев невозможно. Но это они отстояли Москву в 41-м. Обыденно, без пафоса гибли в этих снегах, на этом морозе, тлели в этой земле. Московская битва, может, не так знаменита, как Курская и Сталинградская, по масштабам, по значению. Но семь миллионов человек, бившихся с обеих сторон насмерть под Москвой, решали судьбу человечества. Не отстояли бы Москву, поддались бы, и, может, не было бы потом Сталинграда и Курска. Героизм защитников столицы не был "партийным долгом", не происходил по воле командиров. Ветераны негодуют, когда видят очередной сериал по ТВ, где все перевернуто с ног на голову. Не воевали под Москвой штрафбаты, бросались на смерть в штыки не урки, а обычные свободные граждане. Тем из них, кто выжил, теперь обидно слышать, что не они, мол, выиграли войну, а уголовники. Простые рабочие, студенты, колхозники сами понимали значение битвы и исполняли свой долг до конца.
ЕЩЕ ГОВОРЯТ, ЧТО ЗИМОЙ копать тяжело, мол, земля мерзлая. На самом деле, счистили снег, а под ним — мягкая и теплая почва, лопата уходит в черноту на весь штык. Копать надо вроде именно здесь. Вокруг находили останки и вещи бойцов, старики указывали именно сюда. Да и похожи все эти неровности грунта на то, что могло остаться от блиндажа за шестьдесят шесть лет.
Угадали с местом. Аккуратно снимая слой за слоем землю, обнаруживают следы старой землеройной работы. Солдат только в кино целыми днями стреляет и бегает. Реально солдат — пахарь, лопату он держит в руках больше времени, чем винтовку. В сорок первом, на этом же месте, эту же землю ворочали защитники Москвы. Погода была такая же. Убирали снег, закапывались ниже уровня земли. Когда лишенная снежного одеяла земля все-таки схватывалась морозом, долбили отвердевший грунт. Поисковики сейчас сталкиваются с тем же. Яма выкопана, края равняют с трудом, осторожно помогая ломами.
Становится ясно, как выглядел блиндаж защитников столицы, и особенно деревни Кезьмино, что под Звенигородом. Совсем не похоже на то, что можно увидеть в учебнике по военно-инженерной подготовке. Нет здесь наката в несколько слоев могучих бревен, стены блиндажа тоже не укреплены. Укрытие, похоже, спешно строили сами бойцы, видимо, под огнем противника, а может, прямо в ходе боя. Поэтому мы видим только глубокую, в человеческий рост яму, которую красноармейцы всего лишь накрывали брезентом, может, для маскировки набросав сверху веток или дерна. Блиндажей здесь два: один на шесть человек, другой на четыре. Скорее всего, воевал здесь взвод. Два отделения в пятистах метрах севернее ютились в одиночных окопах или лежках, перестреливаясь с немцами, отдыхали в этих блиндажах, ожидая своей очереди идти в бой.
Поисковики обживают восстановленный блиндаж. Установили печку-буржуйку. Сразу стало тепло. Девушки-школьницы готовят обед. Вкусный горячий ролтон с тушенкой, чай с ягодами, хлеб, соль, сало. Те, кто здесь воевал в том декабре, такого комфорта не имели. Девушек-школьниц здесь не было, готовили пищу сами. Не было печек. У немцев в их блиндажах находят специальные разборные мощные печи. Наши строили "сугрев" из подручного материала. Здесь, к примеру, нашли использовавшиеся под корпус для печки бидоны. В других блиндажах — железные бочки, кирпичи. Местами не было и этого — видны только следы кострища. В нашем блиндаже — остаток керосиновой лампы, хозяйственный нож, консервные банки, чугунки, кружки, миски. Недалеко от Кезьмина находили подобные блиндажи, но там полно мелких стеклянных пузырьков и градусников — бывшие медпункты рот или батальонов. А здесь еще одна интересная находка — сумка от противогаза. Газы здесь не применялись, бойцы использовали сумку для хранения личных вещей. В нашей — сапожная щетка, ветошь. Из личных вещей в блиндаже нашли пластиковую мыльницу с вырезанной ножом надписью " Митя", опасные бритвы.
Здесь останков бойцов не найдено, но такие находки у отряда случаются. Для любого человека первая встреча с такой находкой — потрясение. А в "Китеже" работают школьники. Когда при раскопках парни и девушки натыкаются на то, что осталось от когда-то живых их сверстников, защищавших от полного уничтожения свой народ, многое переворачивается в сознании. До этого история Родины и родного края, патриотизм, беззаветное мужество, героизм, самопожертвование были просто красивыми, иногда фальшивыми словами. Осторожно вынимая кости из земли, укладывая их на расстеленную плащ-палатку, соскабливая грязь с ржавой каски, перебирая истлевшие остатки гимнастерки или обмоток, чувствуешь, как все эти слова наполняются новым, понятным содержанием. Трепет перед прахом, сострадание, жалость до свербления в носу к погибшему, может, страдавшему от ран бойцу. К взрослому мужику, пожившему, накопившему опыт, взгляды на жизнь, к юному Мите, не успевшему увидеть мир во всех его радостях. К погибшим здесь в этой грязи, среди черного снега, под серым низким небом. Гордость, что наши деды тогда отстояли наш город и страну, благодарность… Кто-то вспомнит, что где-то так же лежит его дед на огромном пространстве от Волги до Эльбы. Что-то меняется в старшеклассниках после такой находки. Становятся собранней, где-то даже старше.
КЕЗЬМИНО И ВЕСЬ РАЙОН ВОКРУГ ЕРШОВА в пяти километрах севернее Звенигорода весь ноябрь и первые дни декабря защищали ополченцы из состава 5-й армии. 81-я и 144-я стрелковые дивизии. 144-я только пару месяцев назад вышла из окружения под Вязьмой, тогда спаслись лишь единицы, но вынесли с собой дивизионное знамя. Здесь, под Москвой, дивизия спешно переформировалась. В ее строй влились москвичи, в основном из Кировского района, и жители нынешнего Одинцовского района, других районов Подмосковья. Попадали на фронт быстро. Парткомы и комсомольские комитеты на заводах или в ВУЗах, территориальные организации быстро оформляли документы, мобилизационный пункт выдавал винтовку, шестьдесят патронов, противогаз, каску и — пешим строем колонны ополченцев тянулись из столицы на запад по разбитым и грязным дорогам. На местах их боев не всегда найдешь военную форму, сапоги…
Воевали в том, в чем пришли из дома. Плащи, пальто, ботинки и обмотки, каску одевали поверх кепки-аэродрома. Потому и мыльницу мы нашли в блиндаже пластиковую, домашнюю. У кадрового бойца была бы уставная, со звездой.
Стоя возле блиндажей, понимаешь, как не похожа реальная война на киношную-эпическую. Не было здесь сплошной линии обороны, траншей, бункеров, ДОТов, рядов колючей проволоки и ежей. Одиночные, наспех отрытые окопы, уже описанный блиндаж, никаких оборудованных сообщений. На десятки километров вокруг не сплошная укрепленная зона, а разбросанные очаги обороны. Между ними километры незащищенного леса. Здесь относительно свободно проходили в тыл друг к другу и наши, и немцы. До сих пор в этих лесах находят останки погибших, по нескольку человек — напоролись друг на друга разведчики или интенданты. Считается, что немцев остановили на линии Кубинка — Наро-Фоминск, но несколько батальонов с бронетехникой просачивались до самого Голицыно. Деревни от Голицыно до Апрелевки изобилуют братскими могилами тех, кто в первые декабрьские дни ликвидировал этот прорыв. К немцам в тыл хаживали и наши…
Любят приврать иные наши историки, что войну страна победила числом, а не умением. Побеждала Красная Армия талантливо, сберегая своих бойцов. Но были исключения. Поисковики знают и видят страшную окопную правду жестокого Московского сражения. В конце осени бреши в обороне действительно затыкали неподготовленными, плохо вооруженными ополченцами. Гибли ополченцы тысячами, на отлично вооруженных немцев бросались в штыковые атаки, когда кончались патроны. Жутко представить степень отчаяния защитников Москвы. Но это отчаяние вело не к сдаче в плен, не побуждало красноармейцев склонить перед врагом голову, упасть на колени. Это было отчаяние львов, когда последним оружием становится собственная смерть. Их останками изобилует подмосковная земля и сейчас. Увеличивала потери и спешность набора советских войск. Отвратительно работала связь, взаимодействия между подразделениями часто не было. Не было и боевой слаженности внутри ополченцев. Под Звенигородом часто причиной гибели наших солдат становится "дружественный огонь". Известен случай, когда заградотряд расстрелял наступавшую на немцев стрелковую роту. Думали, что это дезертиры и изменники, а стрелки считали, что перед ними немцы и храбро шли вперед. Большими потерями обернулось, увы, пьянство. Замерзшие бойцы грелись, чем могли. Иногда целые роты погибали в одной траншее, были не в состоянии сопротивляться. Но это частные случаи. Звенигородская земля впитала за месяцы боев столько крови, пота, костей героев, что нельзя не помнить о них. Здесь проявляли героизм наши земляки. Стойкости и мужества бойцам прибавляло поведение немцев, и особенно румын, на захваченных ими звенигородских землях. Издевательства над пленными и местными жителями, глумления над трупами красноармейцев, насилие над женщинами и убийства, убийства…
Кезьмино — лишь элемент обороны старинного села Ершово. Как ни бились ополченцы, фашисты захватили его в первых числах декабря. Сожгли сто из ста десяти домов. Раненных ополченцев и селян загнали в церковь, заминировали, заперли ворота и взорвали. История Ершовской церкви прозвучала потом в Нюрнберге, кто-то из изуверов-гитлеровцев понес от имени человечества кару.
Поисковый отряд "Китежъ" образовался официально десять лет назад. Но группа увлеченных историей своего края одноклассников сложилась в 12-й средней школе подмосковного Одинцово гораздо раньше. Окончив школу, институты, устроившись в жизни, давние товарищи собрались вновь, организовали дело по-взрослому, старую мечту воплотили на практике. Командиром себе избрали Антона Кузнецова. Помогала районная администрация, школа. Ученики стали основой состава отряда. В течение года отряд посылает раз в две недели несколько человек на полевые выезды в западную часть Одинцовского района. Собираются данные разведки на месте, информация от местных жителей. По полученным сведениям выдвигается весь отряд, двадцать пять человек в экспедицию. Происходит это в мае и в августе. На месте поиска ставят палатки, обживаются и копают. В августе этого года и нашли блиндажи в Кезьмино.
За год в среднем "Китежъ" находит до десяти останков наших бойцов. Цифра не большая. Можно поехать под Смоленск, Тверь, Псков, Питер. Там поисковикам удается найти и достойно похоронить сотни останков. Многие отряды этим и занимаются, съезжаясь со всей страны. Честь им за это и хвала. В тех краях Красная армия часто беспорядочно и быстро отступала, погибших бойцов бросали на поле боя, их находят, порой с документами, черных поисковиков влечет туда брошенные оружие и награды. Под Москвой Красная армия сражалась более организованно, оборонялись на относительно стабильном фронте. Брошенных бойцов, тем более оружия, документов, наград под Звенигородом в большом количестве нет. Именно по этому, никому, кроме самих одинцовцев эта земля и не интересна. В Кубинке, Звенигороде работает два-три отряда. "Китежъ" работает отдельно от коллег. Дело не в честолюбии командиров отрядов. Основа "Китежъ" -— дети. Антон нарочно не пересекается с другими отрядами, где взрослые люди, другие лексикон и представления о работе и отдыхе.
Отношение к "Китежу", как и вообще поисковикам, в народе разное. Кто-то искренне стремится помочь. Жители сел сообщают, где что находили, подсказывают, где можно найти останки бойцов или материальные памятники Московской битвы, старательно вспоминают рассказы бабушек-дедушек, бывших очевидцами событий. Власти порой тоже делают все возможное, дают автобус для экспедиции, предоставляют помещение в школе. Но у властей полно и других дел, историческая память как-то отступает перед необходимостью, например, подготовиться к зиме, или обеспечить на выборах победу "любимой партии". Простые люди тоже относятся иногда с пренебрежением. "Бездельники ходят тут!" Многие местные сами не прочь раскопать что-нибудь стоящее и продать. Мародеры были во все эпохи. Только в войну мародеров расстреливали, а сейчас с ними либеральничают. Останки четверых бойцов, похороненных 7 декабря в Ершово, тоже сначала нашли мародеры. Искали что-нибудь ценное, а кости раскидали вокруг. Вылазки черных поисковиков вызывают недоверие у людей и к поисковикам настоящим, правильным. В советские времена мародеров расстреливали. Сейчас им грозит наказание снисходительное, до семи лет, это если милиция станет их ловить. Безнаказанно мародеры грабят захоронения наших бойцов. Борьба с грабителями могил, ее методы известны и милиции и поисковикам. Вопрос в том, когда у нас станут карать тех, кто оскверняет прах своих же собственных дедов.
Помогает поисковикам администрация Ершовского района и ее глава, Виктор Бабурин. На земле вокруг Ершова шли самые жестокие бои, не захоронены еще многие их участники. Виктор Бабурин стремится достойно захоронить всех, установить памятники, чтобы подвиг защитников Москвы не был забыт. Администрация стремится, чтоб памятники были на века, отлиты из чугуна, так, чтоб не приглянулись охотникам до драгоценных металлов.
В этом году прямо за МКАДом в районе знаменитых "Трех Китов" обнаружили остатки железобетонных пулеметных колпаков и ДОТов. "Китежъ" взялся восстановить несколько ЖБОТов и траншей в изначальном виде, в каком они строились москвичами в ноябре сорок первого. Это кусочек Ново-Ивановского укрепленного пункта. Последний край обороны, за ним уже были превращенные в крепость городские кварталы. Немец сюда не дошел. Но мемориал из восстановленных укреплений помог бы жителям столицы почувствовать, каково было их строить, как себя чувствовал боец в этих укреплениях, когда принимал бой с наступающими немцами.
Открыть мемориал хотели этой осенью, да не вышло. Много административных проблем. Восстановление истории — дело жизни для членов отряда. Важно сохранить память людей о кровавых событиях тех месяцев, решивших судьбу Одинцово, Москвы, России, планеты. Но Делом они занимаются в свободное от работы время, его не так много, чтобы вязнуть в бумагах и телефонных переговорах.
К 6 ДЕКАБРЯ ОБЩЕЕ КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ коснулось села Ершово. Подошедшие сибирские части влились в ряды оборонявшихся, и вместе гнали немцев от Москвы. В Кезьмино сгруппировались ударные подразделения сибиряков. Отсюда броском в три с половиной километра они освободили Ершово. Удалось вытащить из-под завалов взорванной церкви и спасти несколько полуживых людей. Сейчас эта церковь восстановлена. Во дворе, где обычно могилы святых отцов, братская могила ополченцев, красноармейцев, местных жителей. Их останки собрали сюда поисковики. В храме специальный придел. Иконостас, плиты с установленными именами погибших. Батюшка иногда поминает их во время службы. На могиле венки и цветы, у иконостаса свечи, ласково смотрит с иконы Серафим Саровский.
В штабе отряда в Одинцово встречает манекен, одетый в форму сибиряков, освобождавших эту землю от фашистов. Гимнастерка и штаны образца сорок первого. Макет карабина Мосина. Новоделы, изготовленные по настоящим образцам — подсумки, вещмешок, реставрированная каска. В такой одежде бойцы отряда участвуют в "реконструкциях" -— театрализированных инсценировках боев Московского сражения. Рядом гордость экспозиции — корпус от осколочно-фугасной гранаты. Калибр двести десять миллиметров, метр в высоту. Такими гранатами немецкие мортиры били на двадцать пять километров. Тяжелую "дуру" тащили на носилках вчетвером, через речку тянули по дну на тросе. В шкафах множество предметов быта — фляжки, ложки, кружки, котелки, советские газеты, карандаши с колпачками из идеально подходивших по размеру гильз от нагановских патронов. Еще лопаты, противогазы. Красуется перископ разведчика, немецкая печатная машинка. Среди прочего немецкий нож "Золинген". Деревянная ручка сгнила в земле, а лезвие нашли, как новое, до сих пор наточенное.
Останавливаюсь на опасливой мысли. А хорошо ли мы делаем, что ворочаем все эти вещи, перекапываем землю, тревожим останки? Может, нельзя забирать у земли, у смерти, ее добычу? Антон уверяет, что делаем все правильно. Человек, тем более погибший за Родину, должен быть похоронен по-человечески, с воинскими заслуженными почестями. Наспех закопанный в блиндаже или просто засыпанный взрывом воин не обретет покоя, пока не будет предан земле правильно. И нам, живым, нельзя спокойно ходить по этой земле, где под ногами еще лежат неприбранные кости наших дедов, защитников. Поисковики в Подмосковье до сих пор находят вообще санитарные захоронения. В местах крупных боев местные жители наспех закапывали в общий ров или яму сотни трупов наших и фашистских солдат, а с ними вместе погибших лошадей, скот. Чтоб не пахло, чтоб не порождало эпидемии. Надеялись, что после победы наступит время, всех достойно похоронят. Для многих захоронений под Москвой, это время еще так и не наступило.
Много проблем осталось после кампании семидесятых годов по укрупнению воинских захоронений. Власти хотели тогда свезти останки погибших наших воинов со всех беспорядочно разбросанных захоронений в крупные населенные пункты, и там разместить нормальные братские могилы, с памятниками, почетным караулом из пионеров, вечным огнем. На практике, из каждого захоронения брали на скорую руку несколько мешков костей и отвозили в новую могилу. Остальное распахивали с землей под пашню.
Всякая религия предполагает загробную жизнь. В раю или аду, в параллельном мире, реинкарнацию в другом живом существе. Что чувствуют те, кто погиб под Звенигородом или в любом другом месте, когда их костей касаются трепетные пальцы школьников, опытные руки ветеранов отряда? Что чувствуют, когда кладут на брезент их ложки и крестики, когда в маленьком, как детском, гробу несут через город или везут на орудийном лафете, под гимн и залпы автоматчиков опускают в новые могилы, устанавливают памятники с высеченными, бывшими их именами? Может, в этот миг их касается благодать, а может, угрюмая серая тень, непонятная боль и горе из прошлой жизни? Приснится им в эту ночь неизвестная, но откуда-то знакомая заснеженная равнина, низкое серое небо, серая мощь огромного леса, купола звенигородских храмов? Или они навсегда отсечены от нас пропастью остановившихся, а потом истлевших сердца и легких?
Твердо ясно только то, что касается нас, живых. Мы обязаны похоронить по-человечески всех, кому обязаны жизнью, свободой. В Новый год, среди застолья вспомните тех, погиб за нас в эти новогодние дни под Москвой, кто в последней штыковой атаке бросился в атаку, победил.
Расхожий штамп: "Война не закончена, пока не похоронен последний погибший солдат". Спрашиваю у Антона, когда же закончится Великая Отечественная война, когда закончится битва за Москву. Можно ли обозначить срок? Например, к 2010-му или 2015-му году все погибшие обретут покой... Антон грустно отвечает: "Нельзя. Тут еще нашим внукам копать и копать".