УФИМСКИЙ ПРЕССИНГ

№02 (686) от 10 января 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Максим Громов
УФИМСКИЙ ПРЕССИНГ
Из письма на волю
Начну с того, что необходимо пояснить: за время своей отсидки я не стал "жить по понятиям" и не научился "ботать по фене". Всё, о чём я сообщаю ниже, происходит исключительно по вине администрации исправительного учреждения. Сейчас со стороны администрации усилился прессинг, и жизнь становится невыносимой совершенно. Но — обо всём по прядку.
В ШИЗО/ПКТ/ЕПКТ учреждения УЕ 394/9 процветают физические и психологические пытки и истязания. Меня, по сравнению с другими, били редко, так как всё-таки по центральному телевидению показывали, была большая передача у Сванидзе и т.д. Но, тем не менее, ко мне применили так называемую "музыкальную шкатулку", — когда получасовая кассета играет сутки, недели, месяцы.
Осуждённых всячески унижают. Все передвижения осуществляются исключительно бегом. Это противозаконно! Часами, под угрозой физической расправы, заключённых заставляют стоять "в положении для досмотра": ноги на расстоянии метра друг от друга и в полуметре от стены; грудь и бёдра прижаты к стене; руки, так же как и ноги, разведены в стороны (ладонями назад относительно внешней стороны). Заключённые стоят так, как святой Андрей Первозванный. Ноги постоянно разъезжаются, люди то и дело падают, и эти падения очень сильно раздражают офицеров.
В штрафном изоляторе "закрывают" за что угодно, но в основном люди попадают туда после того, как имеют неосторожность на что-то пожаловаться. Стандартный повод — "пыль после произведённой уборки". Дают возможный максимум — 15 суток, но потом обычно добавляют ещё 15 или 30 суток, всё за ту же "пыль". Чтобы неповадно было.
Я, в течение последнего года, за одну только "пыль" отсидел около 150 суток. Вообще же в одиночных камерах я провёл более 220 суток. Добавьте к этому семь с половиной месяцев отсиженных мной в ПКТ (помещении камерного типа).
Вместо матрасов в ШИЗО выдают поролоновые коврики толщиной полтора сантиметра, не больше. Подушка — такая же, как коврик, только размером 20 на 20 сантиметров. Скамейки в ШИЗО/ПКТ 20 на 40 см. (половина стандартной советской табуретки), столик на двух человек — 42 на 42 сантиметра. Полы — на две трети бетонные. Нет элементарной вентиляции.
Зимой запрещают сезонное нижнее бельё, зимние ботинки. На прогулку в любое время года выводят в летней обуви общего пользования. Правда, зимой ещё выдают шапку и фуфайку (также — общего пользования). Прогулочный дворик — бетонная голая камера с крышей. Что-то вроде сарая, только без отопления. То есть для "прогулки" заключённых фактически просто переводят из одного помещения в другое. Лично я в течение последнего года видел солнечные лучи считанные разы.
В камерах установлено скрытое видеонаблюдение. То есть на нас смотрят круглосуточно. В случае если я более пятнадцати минут сижу спиной к видеокамере, то, как правило, через радиотрансляцию в мой адрес раздаётся громкая ругань. Часто, когда справляешь естественные надобности, через тот же самый динамик можно услышать в свой адрес плоские шутки.
Санчасть игнорирует все жалобы. Когда я объявил голодовку, требуя работников прокуратуры, на двенадцатые сутки пришёл врач и хладнокровно записал, что моё артериальное давление — нормальное (120/80). Не удивительно, что через пару месяцев скончался от пневмонии один из осуждённых…
В ПКТ/ЕПКТ запрещают держать в камерах предметы личной гигиены (зубную щётку, пасту, личное полотенце), продукты питания. Между тем, всё это разрешено Уголовно— исполнительным кодексом!
Я отсидел в этих условиях около четырнадцати месяцев, затем меня перевели в ОСУОН (отряд строгих условий отбывания наказания). Здесь тоже камерная система. В общем-то, здесь всё также. Различие лишь в том, что сокамерников десять человек, есть радио (которое при желании можно выключить), "шконки" не пристёгиваются к стене и есть нормальные табуретки. Правда, в туалет выпускают по часам.
В ОСУОН нет свободного выхода, на окнах — решётки, двери стальные. В случае пожара у нас есть все шансы сгореть здесь заживо, т.к. элементарной пожарной сигнализации нет, но зато видеокамеры установлены, помимо нашей воли.
Плохое питание и тщательная цензура, которой подвергаются любые обращения к адвокатам и правозащитникам (зачастую нежелательная почта просто уничтожается), на фоне всего вышеизложенного выглядят мелочами.
Помощи мне и другим осуждённым ждать неоткуда. Работники прокуратуры, как правило, игнорируют любые обращения. Если же они и советуют обратить внимание на что-то, то их советы, в свою очередь, игнорирует администрация учреждения УЕ 394/9.
Сейчас идёт серьёзное противостояние, и если администрация не остановит произвол, придётся пойти на крайние, дозволенные конституцией меры для того, чтобы достучаться до общественности.
Автор — политзаключенный НБП