АПОСТРОФ

№18 (650) от 03 мая 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Георгий Судовцев
АПОСТРОФ

Александр Панарин. Народ без элиты (Философский бестселлер). — М.: Алгоритм, Эксмо, 2006, 352 с., 3000 экз.
Очередное издание работ отечественного философа и политолога Александра Сергеевича Панарина (1940-2003) лишний раз подчеркивает непреходящую актуальность главной темы — темы "предательства элит", которую он разрабатывал последние годы своей жизни, исследуя причины и последствия краха Советского Союза.
"Раскол былых крупных пространств представляет собой форму знакомого нам процесса приватизации власти-собственности и универсализации отношений купли-продажи... Образование на месте единых крупных суверенных государств множества этносуверенитетов означает поставку на рынок того, что прежде не обменивалось и не продавалось — национальных интересов. Но для этого требуется, чтобы новые властные элиты не только освободились от власти прежних "имперских" центров; требуется также, чтобы они по возможности освободились от контроля со стороны собственного населения и выступили в качестве действительно свободных поставщиков специфического товара, востребованного на глобальном рынке.
Таким товаром и являются национальные интересы, связанные с контролем над собственными ресурсами, территорией, международными связями и т.п. Национальные (точнее в данном случае было бы сказать — антинациональные) элиты получают возможность попасть в разряд мировой финансовой элиты, пользующейся всеми возможностями, открытыми глобализацией, только выступив в роли продавцов важнейшего стратегического товара — национальных территорий и ресурсов...
Вся инфраструктура власти, ее влияние, возможность принятия действительных, а не декоративных решений, ее информационное обеспечение, наделение престижем и другими знаками "приобщенности" сегодня вышли из-под национального контроля и регулируются центрами глобальной власти.
В этих условиях "товарный обмен" между указанными центрами и компрадорскими элитами на местах, не чувствующими настоящей поддержки снизу, заведомо не может протекать по законам нормального конкурентного рынка. Здесь одна сторона диктует свою цену и свои условия, другая вынуждена согласиться. Таким образом, то, что называют глоабльным открытым (беспротекционистским) обществом, на деле оказывается экспроприаторской системой, обеспечивающей передачу незащищенного и обесцененного национального богатства в руки тех, кто контролирует не только долларовые потоки, но и всю современную инфраструктуру цивилизации.
Самое важное здесь состоит в том, чтобы понять неразрывную связь между туземными "реформами", отдающими всё национальное достояние в руки властных приватизаторов, и глобальной "реформой", обеспечивающей последующую передачу этого достояния в руки действительных хозяев мира", — утверждает автор. А впоследствии, отталкиваясь от этих постулатов, дает развернутую и по-своему даже цельную картину ценностных, информационных и финансово-экономических "механизмов обеспечения" данного процесса. Приходя в результате к весьма нетривиальным и даже парадоксальным выводам.
"В основе событий, ставших трагедией для миллионов (разрушение СССР. — Г. С.), лежало недоразумение — завязка большинства трагедий и в жизни, и в литературе... Вопреки утверждениям господствующей пропаганды, задним числом связывающей "действительное", то есть случившееся, с "разумным", то есть исторически закономерным, мотив собственности не был главным источником демократического воодушевления активного большинства, составившего электорат Б.Н.Ельцина в 1990 году и опору августовского переворота 1991 года...
Главным мотивом недовольства прежним режимом у большинства людей был не дефицит собственности и не инстинкт собственности, а бунт разума, защищающего интеллектуальное достоинство личности против порядка, ограничивающего свободное пользование разумом. В правящей партноменклатуре большинство видело не ненавистных похитителей собственности, которой оно само хотело бы завладеть, а олицетворение идиотской цензуры, препятствующей интеллектуально совершеннолетнему народу вступить в права, свойственные совершеннолетним. Советский народ, созревший для антикоммунистического переворота, заявил о себе не собственнически жадным и голодным, а просвещенчески ироничным, переросшим границы коммунистической цензуры".
В этом рассуждении, где трижды фигурирует некое абстрактное "большинство", с Александром Панариным не только трудно согласиться — оно наглядно выявляет ограниченность всей его "просвещенческой" методологии вообще и культа "бунтующего разума" в частности. Преуменьшать "собственнические" моменты в событиях 1989-91 гг., или, тем более, отрицать их — это явный "перегиб" автора, увлеченного красотой собственной (опять собственность!) концепции. Для тех, кто помнит явно созданный искусственно тотальный дефицит и гигантские очереди поздней "перестройки", "табачные бунты" и т.д., совершенно ясно, что без продемонстрированной людям "костлявой руки голода", никакого перехода к "рынку" и приватизации собственности не состоялось бы. Что же касается абсолютно верно выделенной Александром Панариным в качестве главной и, на мой взгляд, совершенно неверно им названной "проблемы элит", то это тема для отдельного и большого разговора, которому, надеюсь, еще найдется и время, и место.