Авторский блог Редакция Завтра 03:00 7 марта 2006

ТЮРЕМНАЯ ТЕТРАДЬ

№10 (642) от 08 марта 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Юрий Шутов:
ТЮРЕМНАЯ ТЕТРАДЬ

***
"Список "моих" жертв, я полагаю, составили, видимо, по следу проверок нашей региональной комиссии, исследовавшей нарушения законов при приватизации. И если на каком-то проверенном предприятии стряслось преступление — вот и, пожалуйста, давайте обвиним в этом Шутова. Мне же очень хочется, чтобы все люди и мои избиратели знали правду: Я НИКОГО НЕ УБИВАЛ, НИКАКОЙ БАНДЫ НЕ СОЗДАВАЛ, БАНДИТАМИ НЕ РУКОВОДИЛ, И ВООБЩЕ НИКАКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ НЕ СОВЕРШАЛ. — Это я особо подчеркиваю потому, что сейчас много, охотно и разнообразно лгут обо мне. На самом же деле, я абсолютно чист перед людьми. Вся моя вина состоит в непримиримой борьбе с ворьем, разграбившим нашу Родину и обворовавшим наш народ, чего, по мнению их пособников из прокуратуры, вполне достаточно даже для того, чтобы меня убить".
***
"После телерадиозаверений общественности, что все самые громкие убийства последних лет наконец-то раскрыты и арестованный Шутов понесет наказание, окружавших руоповцев охватило радостное возбуждение, и они ехидно поздравили меня с будущим расстрелом либо пожизненным заключением. Один из оперативников с лицом благородного уголовника, раскрепощенного и независимого, в чертах которого легко угадывались штирнеровские мотивы эгоистических постулатов, спросил, есть ли у меня семья, и, не дожидаясь ответа, поведал, что обреченному на смерть родных лучше не иметь. Тогда, мол, его некому будет оплакивать. Несколько часов я просидел в пальто, и даже не сняв кепки, хмуро разглядывая руоповцев, с издевкой и потехой "кашпировавших" меня. Не исключаю, возможно, все они были неплохими парнями, может, даже бесподобными, как универсальное дезинфекционное средство, но натравленные своим начальником, они производили скверное впечатление, как люди, слишком далекие от общепринятой человеческой морали.
Жизнь уже давно разучила меня чему-либо удивляться. Поэтому при любых обстоятельствах поддаваться паническому отчаянию я уже не способен. Не знаю почему, но меня всегда завораживали штормы и бури, треск молний и грохот урагана. Слабого катаклизмы природы обычно пугают, а сильный обязательно восторгается ими. Судьбе уже дано было испытать меня тюрьмой, голодовками, издевательствами, лишениями и доводящим до тупого исступления одиночеством, которое у одних полностью разрушает личность, а у других необыкновенно закаляет дух".
***
Наша "демократия", по сути, есть не что иное, как наиболее мерзкая форма диктатуры тех, кто именует себя "демократами". Тут нелишне заметить: классическая форма диктатуры обязательно должна быть персонифицирована и монотиранична, когда некий вождь, будь он в единственном лице, либо это целая организация, к примеру, партия, диктует своим подданным не только как следует жить, но и разными, порой устрашающе-насильственными методами, заставляет всех следовать единой воле. При этом сам диктатор, разумеется, не несет никакой ответственности за ошибки, промахи и другие отрицательные результаты своей деятельности. Что же касается мерзкой формы диктатуры, то в этом случае, вместо одного тирана, возможность безнаказанно диктовать, грабить и воровать имеют представители не только всех основных звеньев властной вертикали, но и лица без определенных занятий, сгрудившиеся вокруг официальной власти. Все эти мелкие "диктаторы" находятся как бы вне закона, ничем не рискуют, за свои поступки ответственности не несут и поэтому ничего и никого в принципе не боятся. Их деятельность, в итоге, чрезвычайно губительна для государства, и уж тем более для народа, т.к. простым людям, коих подавляющее большинство, даже жаловаться на этих диктаторишек некому, ибо мышкина челобитная, посланная наверх к светилу, обязательно вернется во мрак жути к обидевшему ее коту, который безответно сожрет жалобу вместе с несчастным автором".
***
"Когда человек читает, к примеру, в газете, что в связи с ростом преступности тюрьмы переполнены, и на один квадратный метр камерной площади приходится три человека, то впечатления чего-то сверхъестественного не возникает. Но стоит своими глазами увидеть, как из темного нутра камерного склепа площадью 15 кв.м. на утреннюю, либо вечернюю проверку выползают около 50 полуголых, изможденных, немытых и небритых, изгрызенных вдоль и поперек вшами да тараканами особой тюремной масти, полуживых нечеловеков, то возникает вовсе не сверхъестественное, а просто острое ощущение того, что никакой американский Копперфильд вместе с отечественным фокусником Кио обратно их в замкнутое пространство камеры ни за что не засунут. Однако надзиратели легко обходятся без всемирно известных иллюзионистов и привычно быстро утрамбовывают пересчитанное поголовье обратно в нутро склепа, где формально невиновные люди сидят годами в ожидании суда, плотно прижавшись друг к другу и поерзывая от вшей до подхода суточной очереди вытянуть ноги".
***
"Бьюсь об заклад, что среди этого многотысячного числа досудебных арестантов не менее одной трети абсолютно невиновны, а вторая треть просто забыты как следователями, так и судами, безропотно просиживая в этих условиях годы, порой превышающие максимальные сроки за содеянное ими. Причем все свои преступления эта публика совершила, как правило, с голодухи и от ненужности их в сильно "демократизированной" ворами жизни. К этому следует добавить, что экологические, санитарно-гигиенические и эпидемиологические нормы, порушенные в тюрьме, находящейся в самом центре нашего города, привели к свирепому охвату арестантов чесоткой, кожно-гнойными и вирусными заболеваниями типа неизлечимых форм туберкулеза и гепатита. А все это, помноженное на многомесячное умышленное лишение сна и, собственно, самого воздуха, безвозвратно губит здоровье хранящихся до суда в тюрьме людей. Чего скрывать, нередко приходилось слышать, в основном, от рядового обывателя, что тем, кто попал в тюрьму, мол, так и надо. Нечего-де было воровать да грабить. Вместо ответа лучше еще раз напомнить: добрая треть арестантов совершенно ни в чем не виновны".
1.0x