«КВАЧКОВА НЕ СЛОМЯТ!»

| | | | |
Полковник Павел Поповских:
«КВАЧКОВА НЕ СЛОМЯТ!»

Я прочёл интервью с Владимиров Васильевичем Квачковым и понял, что не могу не откликнуться. Знаю, чувствую, что мои слова нужны ему, что должен дотянуться до него сквозь тюремные стены.
Нашему товариществу уже более двадцати пяти лет. Мы познакомились в далёком семьдесят восьмом, когда попали в одну группу Академии имени Фрунзе, куда оба поступили. И все эти годы нет-нет, а служебные пути дороги сводили нас вместе.
Сколько было переговорено, сколько сделано!
Помню и нашу последнюю встречу. Это было год назад на похоронах бойцов группы "Вымпел", погибших в Беслане. Горький был повод. Тогда посидели, поговорили о делах. Вспомнили друзей. Обнялись, расставаясь…
Владимир Василевич — человек-легенда.
Боевое крещение Квачков получил ещё в 1983 году в Афганистане, где он командовал бригадой "спецназа". Можно было по-разному командовать бригадой. Чего греха таить, были и такие командиры, кто за ворота гарнизона старался носа не высовывать. Но Владимира Васильевича всегда отличали личная храбрость, глубокая офицерская порядочность, честность и какое-то особое обострённое чувство справедливости. В Афганистане Квачков не отсиживается за спинами своих подчинённых, лично организует проведение операций. Как итог — тяжёлая контузия, которая надолго уложила его на госпитальную койку.
Но недуг не сломал его. В 1984 году он возвращается в строй, в свой любимый "спецназ" ГРУ. Служит сначала в Пскове, потом в Германии, а с 1989 году принимает бригаду спецназа в Туркестанском военном округе. Здесь его и застаёт горбачёвская "перестройка". Страна начала трещать по швам и из этих швов начала густо сочиться кровь.
Начиная с 1991 года Владимир Васильевич фактически не вылезает из локальных войн, обрушившихся на страну: Азербайджан, Таджикистан, Чечня — строки его боевой биографии. Приходилось выполнять специальные задачи и за границами бывшего СССР…
И на всех этих войнах он проявил себя с самой лучшей стороны. Все поставленные задачи выполнял образцово. Это настоящий мастер специальных операций. Владимир Васильевич провёл их не один и не два десятка.
В Афганистане, в Чечне, в Азербайджане, Таджикистане — везде, где действовал русский спецназ, там был Квачков. И авторитет его как профессионала и в штабах и в войсках всегда был вне всякого сравнения.
Можно сказать, что своей современной легендарностью и славой спецназ ГРУ в какой-то мере обязан Квачкову, который организовывал и проводил специальные операции на таком уровне сложности, на котором действительно рождаются легенды.
Сейчас уже можно сказать, что именно Квачков был одним из авторов и разработчиков операции, в которой Басаев потерял свою ногу. Тогда, в западне, устроенной Квачковым погибли, были ранены и попали в плен несколько сотен боевиков.
Но Квачков не просто офицер, умеющий служить и знающий своё дело. Это настоящий учёный, который влюблён в своё дело и находящийся в постоянном поиске. Он одним из первых заговорил о необходимости создания сил специального назначения для проведения контртеррористических операций. Все последние годы Владимир Васильевич занимался развитием теории специальных операций, поиском новых подходов и совершенствованием организационно-штатной структуры войск специального назначения, созданию которых он посвятил всего себя.
Очень жаль, что наши военные чиновники, перепугавшись новости об аресте Квачкова, тут же поспешили откреститься от него и спрятали далеко под сукно разработанную им и его товарищами концепцию создания сил специального назначения. Этим был нанесён тяжёлый удар по той реформе "спецназа", которую пытался провести Владимир Васильевич и его товарищи. Её просто "заморозили", а ведь все последние события доказывают её предельную актуальность.
Очень может быть, что организаторы всей этой акции именно этой цели и добивались. Ведь сейчас уже не секрет и можно теперь открыто сказать, что арест меня и моих товарищей по так называемому "делу Холодова" лишь благодаря стечению обстоятельств не закончился расформированием 45-го полка "спецназа" ВДВ — уникальной части, которая блестяще показала себя во всех прошедших войнах и конфликтах. Сразу после нашего ареста военные чиновники под горячую руку тут же решили разогнать проштрафившийся полк от греха подальше. Сначала он был сокращён наполовину, а затем вообще встал в очередь на "сокращение"…
Вообще, очень многие вещи в этом деле почти зеркально повторяют "дело Холодова".
Газеты переполнены "утечками", которые буквально пропитаны ложью. Пишут, что "трое подозреваемых" служили до недавнего времени в 45-м полку "спецназа". Хотя на самом деле лишь один из арестованных офицеров много лет назад отслужил здесь срочную солдатом. Но распространителям этих слухов на правду плевать. Главное в глазах обывателя связать воедино покушение на Чубайса и "дело Холодова". И очень может быть, что заказчики у "дела Холодова" и у "дела Чубайса" одни и те же…
Мне часто задают вопрос, почему армия не может вмешаться в политику? Почему военные в России не пытаются прийти к власти?
Альфред Девинье в своём эссе "Неволя и величие солдата" образно назвал армию "Великий немой". И это очень точное определение, в котором заложен особый драматизм. Являясь по умолчанию самой мощной силой любого современного государства, армия при этом фактически лишена права голоса. Она вне политики, связана присягой и не может выступать как автономная политическая сила. Причина этого проста: армия — это не властная структура и не общественный класс. Армия — это государственный инструмент. Причём, по определению — инструмент, направленный на решение внешнеполитических проблем. И наделение армии собственной политической волей неизбежно приведёт к вмешательству в государственный механизм, установлению военного режима, к тоталитаризму. И потом потребуются целые десятилетия, чтобы вернуть страну на её исторический путь.
Пример таких стран, как Аргентина и Южная Корея, достаточно показателен.
Поэтому все современные армии связаны обетом молчания и невмешательства во внутреннюю жизнь своего государства.
Сегодня лишь в небольших странах Латинской Америки и Африки военные перевороты ещё являются инструментом политики. Но объясняется это тем, что офицерство в этих странах одновременно является классом основных собственников и одновременно истеблишментом этих стран. И потому любые политические кризисы всегда проходят при активном участии военных. И трудно провести чёткую линию, отделяющую военный переворот от обычной смены династии.
Россия не "банановая республика" и время военных переворотов у нас закончилось больше двух столетий тому назад.
Но это не значит, что военные не могут иметь своей точки зрения на происходящее в стране. Наоборот. Именно военные, офицеры, как главная служивая каста России всегда являлись, образно говоря, становым хребтом нашей государственности.
В сегодняшней России не возможен государственный переворот, но в России возможен "государев переворот", когда к власти законным путём сможет прийти партия государственников, патриотов, которые, наконец, займутся расчисткой тех авгиевых конюшен, которые накопились за время правления так называемых "демократов".
И здесь я полностью разделяю те оценки, которые дал Владимир Васильевич таким разрушителям нашей страны, как Чубайс, Гайдар, Ельцин, Греф, Кудрин.
То, что они сделали с Россией, то, во что они превратили великую державу, иначе, чем преступлением не назовёшь. И для каждого из них в нашем уголовном кодексе есть соответствующие статьи, которые, хочется верить, однажды к ним будут применены.
Стены "Матросской тишины" толсты и глухи, но даже сквозь них я, кажется, вижу знакомую фигуру Владимира Васильевича. Я очень хорошо знаю, что он сейчас чувствует и о чём думает. Ведь в толще стен, которые его сейчас окружают навсегда остались и мои мысли, мои чувства, мои годы... Его водят по тем же коридорам, по которым ходили мы. Его держат в тех же камерах, что и нас. Закрою глаза и вижу их пространство. Койки вдоль стен, стальные полосы "намордника" на окне. Привинченный к полу стол, такие же привинченные скамьи. Там легко заболеть тоской, сломаться, но я знаю, что Владимир Васильевич не сломается. Не такой он человек!
Чем следователи его хотят сломать? Тюрьмой, неволей, камерой?
Так его жизнь никогда комфортом не отличалась! Казармы, полигоны, войны, общежития, палатки, интернаты. Нашли чем пугать. Он шесть войн прошёл! Выстоит и выживет!
Следователи рассчитывают именно на то, что вся тюремная обстановка, психологический дискомфорт, вся эта среда обитания — она сломает, заставит опуститься, сдаться. Но офицера-спецназовца эта "экзотика" никогда не сломает.
После первых недель привыкания включается механизм адаптации. Как это ни странно звучит, но быт тюрьмы и быт армии не очень сильно различаются. И там и тут ты двадцать четыре часа среди людей. И там и тут жёсткий распорядок.
Казарма, конечно, не тюремная камера, но опыт жизни — тот же. Подъём, оправка, уборка, завтрак…
И распоряжаться собой здесь, в тюрьме, ты так же не можешь, как в казарме, только в более унизительной и давящей форме.
В профессии разведчика всегда есть риск попасть в руки противника. И каждый из нас всегда в глубине души готовится к этому испытанию. Плен, застенки, следователи, допросы — для разведчика — это не пустые слова, а то, что и называется профессиональным риском. Правда, и в страшном сне нам не могло привидиться, что именно Родина, Россия станет местом наших тюремных мук.
Сегодня Владимир Васильевич Квачков и его товарищи брошены в застенки.
Мужайся, брат! Вся пустая, чёрная жизнь Чубайса не стоит одного спокойного взгляда твоих честных глаз и твоего крепкого рукопожатия. Обнимаю тебя сквозь каменные стены тюрьмы, прижимаю к сердцу и говорю, как однажды точно так же сквозь камень застенок мне сказал мой друг Александр Андреевич Проханов: "Мы еще повоюем, Володя! Мы еще поднимем рюмку за русскую победу и за посрамление врагов нашей Родины!"