«Я — ТАМ, ГДЕ «РОДИНА»...»

| | | | |
Александр Краснов:
«Я — ТАМ, ГДЕ «РОДИНА»...»
Наш корреспондент беседует с известным московским политиком
"Завтра". Александр Викторович, вы принимали участие в трагических событиях октября-93, Верховный Совет назначил вас исполняющим обязанности главы администрации Москвы. Как сегодня, по прошествии двенадцати лет, вы смотрите на те события, изменили ли вы свои воззрения?
Александр Краснов. Я придерживаюсь тех же самых позиций, никаких изменений в оценке той ситуации у меня не произошло. Я глубоко убежден, что бюрократия, потерпевшая поражение на выборах в 1990-м году, взяла реванш тремя годами спустя. К этому времени, правда, она уже успела захватить ключевые позиции в государстве: в Генпрокуратуре, в Центробанке, в силовых структурах. Ельцинский переворот октября 93-го закрепил тот бунт бюрократии над представительной демократией через разгон Парламента и резкого ухудшения Конституции страны.
Последующий разгул бюрократии привел к большому количеству негативных явлений, которые мы сейчас наблюдаем. Построена такая система власти, при которой гражданину достучаться до своих слуг — министров и депутатов — невозможно ни на одном из уровней власти: от президента до местного самоуправления. Практически все предохранительные клапаны гражданского общества заклепаны. Система местного самоуправления уничтожена. Посмотрите нынешнюю ситуацию в городе. Бюджетная обеспеченность каждого москвича, не связанная с федеральной, — больше 40 тысяч рублей в год. Из этих денег только 50 рублей отдается на местное самоуправление. Представьте это соотношение между лужковским монстром, поглощающим деньги на безумные проекты типа "Сити", Манежной площади, Гостиного двора, моста "Багратион" "из никуда в никуда" в районе Сити и т. д. Не удивительно, что местное самоуправление сегодня превращено в жалкое зрелище. За ним оставили лишь опеку, попечительство и призыв в армию. Вы будете смеяться, но чтобы поставить скамейку у подъезда, нужно разрешение городских (!) властей.
Мы наблюдаем накопление пара внутри социального котла. Даже те действия, вроде закона о монетизации, которые могли бы иметь позитивный отклик в обществе, все равно приобретают негативный контекст и обратные результаты, а неплохие идеи претворяются в жизнь так ужасно, что лучше бы не начинали.
"Завтра". После 93-го года вы не ушли из московской и российской политики. Вы продолжали отстаивать свои идеалы. В рамках местного самоуправления вам удалось избраться в 2001 году главой управы Пресненского района Москвы. Что это была за деятельность?
А.К. Когда я вошел в исполнительную власть, возглавив Пресненскую управу, мы с моими коллегами произвели масштабный эксперимент в рамках нашего района. Мы попытались загнать в официальный бюджет теневую часть денег, которые чиновники обычно кладут в свой карман. И добились этого, по самым разным направлениям: в торговле, в парковочном "бизнесе", в строительстве, в ЖКХ. Мы нашли механизмы, как эти деньги не допускать до чиновников, а направлять в район. В итоге мы получили результат в плане финансов, и нам удалось похвастаться перед избирателями за то, что мы проплатили многие программы, которые годами не финансировались: в медицине, образовании, в ремонте и многих других вещах, — это, я надеюсь, жители района отчетливо увидели.
"Завтра". Ваши шаги на месте главы управы натолкнулись на яростное противодействие со стороны московских властей, то есть вы снова, во второй раз после 93-го, оказались в непримиримых противниках мэрии Москвы и лично Юрия Лужкова. И противостояние это продолжается и поныне…
А.К. Да, бесспорно. Я считаю, что нынешняя московская власть, сама структура управления столицей, несовременна и страшно неэффективна по своим показателям. Скажем, наполнение бюджета, которое является основным показателем деятельности исполнительной власти города, могло бы быть увеличено не в два-три раза, как утверждает, например, А.Лебедев, а в пять-шесть раз: по аренде земли и нежилых помещений, по доходам от Мосводоканала и Москанализации, от деятельности гостиничного бизнеса, телефонной компании… Наполнение бюджета могло бы быть гораздо более основательным; и его расходная часть шла бы на весьма дорогостоящие, но эффективные программы.
Например, на то, что сейчас у каждого москвича на языке: автомобильные пробки. У нас традиционное радиальное построение городской сети, значит, мы должны добиться, чтобы у нас, во-первых, все кольца — в том числе и Бульварное — были замкнуты, чтобы Четвертое кольцо было в кратчайшие сроки построено, чтобы каждое из этих колец было оборудовано нормальной системой развязок на пересечениях с радиальными, вылетными трассами. Если мы делаем пересечение кольца с каким-то радиусом и там у нас стоит светофор, то пробка нам гарантирована — возьмите Ленинский проспект. Любой левый поворот на таких трассах требует выхода на другую плоскость: или эстакаду, или тоннель. Это стоит денег, но если этого не делать, то пробки будут всегда и город захлебнется от количества транспорта. Поэтому хотим мы того или нет, мы должны оборудовать минимум десять вылетных трасс, которые тянулись бы по пять полос в Подмосковье на 30-40 километров. Мы должны добиться таких же приблизительно развязок в центре, какие существуют на МКАДе, чтобы проехать можно было бы в любую сторону. Мы обязаны сделать набережную вдоль всей Москва-реки, как в цивилизованных мегаполисах, стоящих на реках — у нас пока набережные идут "кусками". А вся нынешняя профанация с какими-то "перехватывающими стоянками", с запретом ездить в центр сегодня с четными номерами, а завтра с нечетными, эвакуаторы, — это всё бред сивой кобылы. Ни один человек в центр просто так не едет. Он едет по делу — и ему нужно предоставить такую возможность, чтобы он мог проехать куда угодно, на большой скорости и мало "изрыгая" окисей углерода и азота.
Есть вещи, которые требуют даже не денег, а лишь организационных решений. Например, количество милиционеров, которые обеспечивают безопасность москвичей, должно быть уменьшено в пять раз, при повышении в пять раз зарплаты оставшимся и решении вопроса милицейской страховки и пенсии. Сейчас их 150 тысяч человек — это десять полнокровных дивизий! И главное даже не число: сегодня власть идет скользким путем создания в Москве "царандоя", разновидности афганской милиции, когда им не платили зарплату, а выдавали автомат, форму и говорили: "А дальше — сам!" Такая милиция неэффективна, и наша милиция приблизилась к уровню царандоя. Платят им смешные деньги, на которые милиционер не может прокормить семью, и в результате он "держит" ларьки и "крышует" проституток. А защищенности нет никакой. Изменить эту ситуацию, и профессия милиционера станет уважаемой, его статус поднимется, с него можно будет требовать и спрашивать.
Точно так же организационно можно решить проблему строительного бизнеса, из которого пьет кровь безумное количество московских чиновников. Мы часто смотрим на строителей со стороны жителей и называем их кровопийцами. В чем-то это справедливо, но ведь надо понимать, что дикие цены на московские квартиры не с неба свалились, а чем-то объясняются. И объясняются они, кроме всего прочего, тем, что строителю для возведения одного дома нужно собрать аж 350 подписей! Более того, каждый раз он незащищен: получив первые две-три подписи, он ничего не имеет. Они имеет документ, который называется "эскиз №1". Потом он получает "градостроительное задание". Потом — иную разновидность исходно-разрешительной документации, потом он должен подписывать инвестиционный контракт, и везде он должен платить, не имея ничего. Если цепочка оборвется, никаких шансов вернуть деньги у него нет — естественно, он постарается подстраховаться и взвинтить цены, чтобы оправдать риски. Можно, конечно, всех строителей проклясть и посадить — а можно решить вопрос иначе. Перевернуть пирамиду и сказать чиновникам: "Вас много, вы профессионалы. Вот на этом участке с вашей точки зрения выдайте на-гора проект, что здесь надо строить, с цифрами и расчетами." И после того, как земельный лот будет создан, подписан и согласован, его можно выставлять на продажу. И бизнесмен, купив этот лот, понимает, за что он платит деньги. Причем деньги эти, единоразовая плата, пойдут в бюджет; пока же чиновники один за другим просто пополняют собственные карманы, наживаясь на резолюциях.
"Завтра". Вы рассуждаете как градоначальник. Возможно, вы были бы им, обернись осень 93-го иначе. Но вышло то, что есть, и нынешняя лужковская Москва совсем не такая, какой она виделась двенадцать лет назад. Ее нынешние беды не исчерпываются одними пробками, милицией, строительством и прочими проблемами. На мой взгляд, Москва переживает в первую очередь социокультурную, цивилизационную трагедию. За двенадцать лет Москва перестала быть русским городом. Проявляется это в двух ипостасях. С одной стороны, Москва еще сильнее, чем в советские времена, отдалилась от остальной России, воспринимается сегодня в провинции как нахлебник, как инородное тело, как кровопийца, который вытягивает из России последние соки и от которого все беды. Во многом не-москвичи путают Москву с Кремлем и Федеральным правительством, но во многом они правы, когда говорят о московском разврате, о культе денег, о высокомерии, о "с-жиру-бешенстве" москвичей. С другой стороны, сами москвичи все больше чувствуют себя неуютно в центре Москвы, выстроенном заново "для элиты", и столь же неуютно в своих спальных микрорайонах, превращающиеся в пригороды Баку или Тбилиси.
А.К. Я согласен с вами, но подхожу к этому вопросу с более материалистических позиций. Что мы наблюдаем в глобальном масштабе? Московская земля ценна не потому, что грунт хуже или лучше. Она ценна инфраструктурой, созданной в советские времена — в Москве она особо ценная. Жить, работать и процветать здесь очень удобно, комфортно. Но в последнее время инфрастуктура, которую никто не поддерживал и не развивал, перенапряглась, ее сегодня не хватает на всех, в результате возникают социальные проблемы. С другой стороны, Россия продолжает оставаться суперцентрализованным государством, в традициях СССР. И крен распределения до сих пор не выровнен — сегодня этому мешает налоговое законодательство. Выплачивающие налоги юридические лица, вроде Газпрома, Лукойла или Сбербанка, платят их в Москве, и все излишки достаются городу. Этим свалившимся на голову преимуществом, естественно, вовсю пользуется московская бюрократия для решения своих задач. Такова экономическая база происходящего.
С другой стороны, это является побудительным мотивом ехать в Москву в поисках лучшей жизни многие сотни тысяч других людей — как граждан России, так и иностранцев. Их желания объяснимы, чего нельзя сказать о системе прозрачных границ, до сих пор существующей в России, в результате которой нелегальная иммиграция захлестывает как Москву, так и Россию.
Получается, что в Москве сегодня проживают миллионы людей, которые никакого отношения к московской инфраструктуре, и без того подорванной, не имеют и по закону иметь не должны. Они оседают в Москве практически бесплатно, платя лишь взятки чиновникам. Но город по неведомой причине не берет с них денег за рабочую визу, хотя это предельно просто. Хочешь приехать в город работать, жить в городе, пользоваться его инфрастуктурой, коммуникациями и службами? Плати!
Я против того, чтобы иммигрант кормил бюрократию и милицию, я за то, чтобы он легально заплатил за визу и работал. Он получает спокойствие и нормальные условия работы, а город получает, во-первых, деньги: миллион иностранных рабочих по сто долларов за визу ежемесячно — это лишние сто миллионов долларов ежемесячно на нужды города, что составляет порядка 20% московского бюджета. А еще город получает легкий контроль над мигрантом. Ведь если есть рабочая виза, то ее можно лишить: за преступление, за тунеядство и т. д. Да и размер такой визы легко варьировать: когда среди иностранцев слишком много желающих устроиться в городе — плата повышается, когда чувствуется недостаток рабочих мест — понижается. И ничего выдумывать не надо, во множестве стран существует подобная система рабочих виз.
"Завтра". Как мне кажется, претензии рядовых москвичей — русских москвичей, говоря своими именами — к нелегалам не в том, что они не платят сто долларов. Держащий казино чеченец или владеющий рынком азербайджанец легко выплатит эту сумму, однако проблему казино или рынков это не решит. Выплатят эти деньги и члены этнических ОПГ, давно поделившие московский "уличный" бизнес. С другой стороны, была в Москве одна обычная школа — и вдруг стала грузинской школой с обязательным преподаванием на грузинском. А квартал где-то еще в Москве стал армянским. А микрорайон — чеченским, причем всё — легально и "бюджетно"… Вот что раздражает москвичей, а не сто долларов, которые не пойми куда пойдут. И главная претензия москвича — не к таджику или вьетнамцу, которые днем метут улицу или торгуют кедами, а ночью скрываются с глаз. А к "детям гор", которые ведут себя здесь, как дома: и днем, и ночью.
А.К. Мы должны понимать, что экономика регулирует многие вещи. Если будут брать сто долларов за визу, то по объективным причинам нелегальных иммигрантов сразу станет существенно меньше. Мигрант должен быть легальным, платным, его не должно быть чрезмерно много, не должно быть рабского труда — и все это решается введением рабочей визы.
Затем, безусловно, быть бандитом, торгуя наркотой, или вкалывать на стройке, отсылая деньги семье в Душанбе — это разные вещи. Для криминала существуют сугубо полицейские меры, тут уже вопрос о визе не причем. Я, кроме того, глубоко убежден, что без комплексных мер, без агентуры, без системы внедрения своих людей в состав таких ОПГ победить это явление нельзя. А сейчас пока всё на уровне "Гражданин, предъявите паспорт!".
Кроме того, многое объясняется и существующей государственной политикой по отношению к иммигрантам, когда министры на голубом глазу врут про то, что "миграция полезна для экономики России". Для решения этой проблемы нужна политическая воля — такая, например, как у партии "Родина".
"Завтра". Продолжу про чувство неуюта, возникающее у москвичей, когда центр столицы превратился в "город внутри города". Когда оттуда выселяются жители, и вместо них открывают новые офисы и бутики, когда перегораживают целые кварталы под резиденции фирм, когда перестраиваются улицы и сносятся исторические здания, вместо которых наспех возводят новодел, но зато с парковкой и бассейном. Что это за феномен?
А.К.Можно подойти к вопросу со стороны сохранения духовности, наследия, с позиций "Третьего Рима" и так далее — но я сейчас хочу рассмотреть этот вопрос более прагматично. Я глубоко убежден, что в центре города экономически выгодно иметь исторические здания. Это подтверждает мировая практика: развалины Колизея дают экономике Рима несравнимо больше денег, чем отстроенные Лужники — Москве. Потому что от древней достопримечательности кормятся гостиницы, рестораны, транспорт, турагентства, связь и т. д. Это, в конечном счете, кормит остальных горожан.
Это столь же выгодно экономически, как и жить в великом государстве — не из-за русопятого патриотизма, а просто оттого, что атрибутами великого государства являются и фундаментальная наука, и высокая культура, и мощная армия, и эффективная внешняя политика. Тут уже работает чистая выгода.
И столь же выгодно, чтобы по сохраненному историческому центру ходили туристы и приносили доход казне города, чем когда ради сиюминутной выгоды строится новодел под офисы. Этого чиновничество не понимает — ему наплевать на то, что Москва до сих пор не является туристическим центром, его интересуют конкретные интересы. И если у него появится возможность сдать в аренду храм Василия Блаженного — он его сдаст.
"Завтра". Москва стала таким городом, в котором нужно платить буквально за всё. Припарковаться надо — плати. В туалет на улице сходить — плати. Плати за то, что торгуешь в переходе метро. Плати за свой маленький бизнес. Плати за хорошее место в детсадике и школе. Переплачивай за все остальное. Каждое место, каждый угол, каждый метр московского пространства продается, причем дважды: официально и в карман чиновника. Вся эта дань уходит наверх, рассовывается по сусекам на великой иерархической лестнице…
А.К. Вы знаете, что Государственная служба платных парковок (ГСПП) никаких доходов в бюджет города не приносит? Все, что собирают парковщики по Москве, исчезает в их же карманах, не считая доли за "крышу" некоторых чиновников. В бюджет ничего не поступает, по сути, это одна из форм рэкета. Когда я стал главой управы, я запретил работу ГСПП на территории, за которую отвечал. Я пошел на несколько судов, Прокуратура судилась с нами, но мы своего добились, и именно через суд.
На такого рода посредничестве наживаются многие, и в разных сферах. Скажем, если бы в городе тарифы, применяемые при получении денег за арендную плату, были бы близки к рыночным, это сразу выбило бы большую часть рантье-перекупщиков, из-за которых арендные цены в Москве запредельные.
Всё это упирается в верхушку столичной власти. Лужков — это не просто формальный глава, но истинный вождь чиновничества Москвы. Те решения, которые он принимает, приносят лишь новые источники доходов для чиновников-посредников. Раньше, в застойное время, урон от взяточничества носил в основном моральный характер — сейчас же размеры государственного взяточничества носят характер сугубо экономический, вплоть до угрозы экономике страны. Есть сферы деятельности, где откаты составляют 60-70% всей стоимости работы. Можно сказать, что в Москве сегодня господствует не просто теневая, но коррупционно-теневая экономика.
При этом я могу привести примеры, где ее нет и быть не может — и там уже цены нормальные, "съедобные". Например, пункты обмена валюты. Много банков, много обменников, здоровая конкуренция, когда некоторые банки работают с разницей курсов в пять-десять копеек. Быстро, удобно, хорошо. На это московские чиновники еще не наложили лапу — и всё прекрасно работает. Другой пример — туристический бизнес. Согласитесь, что среднестатистический москвич имеет возможность съездить раз в год отдохнуть в Турцию. Почему? Потому что выездной туристический бизнес не подвержен влиянию московской власти. Можно зайти в пять различных турбюро и выбрать самую выгодную цену на путевку в Анталию. Переплачивать не придется.
А теперь возьмем даже не сферу строительства, где накрутки бешеные, а, скажем, продовольственные магазины. В идеале должно быть так, чтобы в городе присутствовали одновременно все виды торговли — потому что доходы у всех разные. Удобно ведь, когда ты можешь по желанию и возможностям пойти отовариваться хоть на дешевый рынок, где с колес торгуют мешками, хоть в средний супермаркет, где нет просроченных товаров, хоть в дорогущий бутик, если тебе непременно нужна итальянская буженина, нарезанная особым образом. Что же делают московские власти? Они выступают категорически против рынков. Ведь рынки — это для них неудобно, невыгодно и слишком дешево. Влиятельное лобби, владеющее дорогими магазинами, давит на московскую власть и говорит, например: давайте бороться с грязью на магистралях Москвы! Давайте бороться с иногородними машинами, заезжающими в город! При этом лобби помалкивает, что эта грязь и машины — сопутствующие явления дешевой цены на рынке. Можно, конечно, возить масло самолетами и торговать в помещениях с кондиционерами и стеклопакетами — но тогда тут же повышается цена. А это владельцам бутиков и надо, иначе они — вне конкуренции. Выбор москвичей их не волнует. В результате дешевые рынки выдавливаются за пределы Москвы.
"Завтра". Москва является самым важным городом и для федеральной власти. Существует достаточно справедливая точка зрения, что если что-то революционное в России и случится, то произойдет это в Москве. Таким образом, от мэра столицы зависит очень многое. Мы наблюдаем Лужкова, его фрондирующую позицию по отношению к Кремлю, постоянную пробу слабины. Мы видим, как внимательно относится Кремль и "Единая Россия" относятся к Мосгордуме. С другой стороны, рядовых москвичей тоже подкармливают — им сохранили льготы, у них есть и хлеб, и зрелища. Как заниматься политикой в Москве?
А.К.То, что Лужков педалирует вопрос о гипотетической заварушке в Москве, когда говорит Кремлю: "Вы меня поддержите в любых вопросах, вплоть до судебных, а я обеспечу спокойствие в городе" — это верно. Он произносит эти слова, он так обманывает федеральную власть, но Кремль ему верит. Забывая одну вещь: сегодня самовластие в России ограничено удавкой. Федеральные власти должны беспокоиться о том, чтобы в Кремлевском полку ничего не произошло, а не на улицах Москвы. Москвичи не пойдут штурмовать Кремль — при Лужкове или без него. Как показывает история, пять танков и два полка солдат в состоянии контролировать ситуацию. Войны не будет, федеральные власти за это могут не волноваться. Никто крови в своем доме не хочет. Но пусть в Кремле боятся свою Федеральную службу охраны и Президентский полк, опасаясь, когда несколько офицеров, доведенные до отчаяния, придушат президента офицерским шарфом или дадут ему табакеркой по голове.
"Завтра". При этом мы видим, что Москва всё равно была и остается центром политической жизни страны: это и ставшие почти ежедневными пикеты и митинги, и выборы, и появление новых ярких политиков, и создание неожиданных коалиций — все это происходит сегодня в Москве. В этой связи интересно, почему вы, человек с неординарной политической биографией, примкнули к партии "Родина"? Что это: тактические соображения или глубокая внутренняя симпатия движению Рогозина?
А.К. "Единая Россия" — это партия чиновников, которая мне глубоко неприятна. Я борюсь против гнусной политической идеологии чиновничества, воплощенной в "ЕдРе". Кого я могу взять в союзники в этой борьбе, к кому мне примкнуть, чтобы мои действия не носили характер разговоров в четырех стенах? Существуют партии, обозначающие себя оппозицией к "Единой России". Это правые — СПС с "Яблоком". Это КПРФ. И "Родина". Список исчерпывающий. КПРФ несколько раз на моей памяти вела в Москве соглашательскую позицию за счет контактов с Шанцевым и часто поступала так, как того желал Лужков. Тоже самое происходит с СПС и "Яблоком": весьма показательна история с Дмитрием Катаевым — человеком, в значительной степени уважаемым в московском самоуправлении. Если бы его фамилию поставили на выборы первым человеком, то можно было бы говорить о какой-то оппозиционности этого правого блока. Но Лужков нажимает кнопку, и они меняют лидеров в своем списке — о чем еще тут говорить? "Родина" в этом плане четко сказала: "Есть москвичи, и есть чиновники. Мы — с москвичами, с их достоинствами и недостатками, с их желаниями и надеждами." "Родина" выражает интересы подавляющего большинства москвичей. Неудивительно, что я — с москвичами. Я — там, где "Родина".
Беседу вел Денис Тукмаков