| | | | |
Александр Ерохин
СТРАСТИ В СЛАВНОМ ГОРОДЕ
Маленький город Славгород, сто лет назад построенный переселенцами среди степей Алтая, в последние два месяца стал сам не свой. А вся причина — возвращение бывшего мэра Александра Гельмеля. Продавщица из ларька, подавая мне местную газету с его смеющимся портретом, сказала с непереводимым для неместных чувством: "Христос воскрес!" Но чтобы понять чувства, охватившие сегодня город, надо вернуться на 7 лет назад.
19 апреля 1997 года в 11 вечера директор Славгородского мясокомбината Генрих Кайзер, русский немец, каких здесь много, был убит у себя дома из пистолета ТТ. В тот день было собрание акционеров комбината, на котором Кайзера принуждали ввести в совет директоров человека из местной фирмы "Траст".
Он еле смог отбиться и пришел домой страшно усталый. В одноэтажном, с небольшим участком, доме его ждал друг из Барнаула; попарились с ним в своей баньке и сели на веранде пить чай. Жена и трое детей Кайзера оставили наедине друзей, которым было о чем поговорить — еще никто в Славгороде не вступал в прямую схватку с "Трастом". А Кайзер накануне выпустил огромную листовку, где собрал все документы против фирмы, хотевшей съесть мясокомбинат — одно из последних успешных предприятий города. Выпускать ее пришлось из-за того, что мэром города тогда был Александр Гельмель, бывший директор "Траста". Тоже русский немец — но совсем других, нежели Кайзер, прирожденный производственник, кровей.
Гельмель начинал опером в милиции, но никаких талантов сыскаря не показал. Зато по части прежней комсомольской показухи дошел до делегата последнего Всесоюзного съезда ВЛКСМ. В 1991 году, когда та показуха, обеспечившая крах былой державы, рухнула, ушел в коммерцию, создав вместе с такими же комсомолятами с большой дороги фирму "Траст". А в 96-м фирма, захватившая чуть не всю торговлю в городе и зарядившая свой телеканал, через магически пленявший души телевизор провела Гельмеля в мэры...
И когда Кайзер сел на веранде обсудить со своим другом обострившуюся ситуацию, домашние вместе с тревогой на душе испытывали за него и гордость. Уже все почти легли под "Траст", а он — ничей не кум, не бандит, а просто педантичный честный немец — нет... Кайзер вышел на кухню за чайником — и в этот миг все его трудное душевное геройство было оборвано проще простого: пулей в 9 грамм бездушного свинца. Убийца ждал под окном и выстрелил из темноты через стекло по хорошо освещенной цели.
Но эта маленькая пуля произвела в Славгороде большое потрясение. Прежде всего потому, что все, за исключением милиции и прокуратуры, знали наверняка, кому было нужно убийство Кайзера. На его похороны пришел чуть не весь город — не было только мэра Гельмеля. Жену Кайзера, которая после его убийства пробыла месяц в больнице, в милиции спросили: "А много любовниц было у вашего мужа?" Спросить такое у жены добропорядочного немца — все равно, что в нее плюнуть, а при ее горе — что-то вообще за всякой гранью. Галина Кайзер выскочила из отдела — что, видимо, и было надо ведшим следствие. Больше они ее не вызывали никогда, дело сдали в архив "за отсутствием подозреваемых". А мясокомбинат через пару лет из процветающего стал банкротом. Из него высосали все, что было можно, а пустой корпус выбросили, как выеденную скорлупу.
Но стреляя в Кайзера, его убийцы метили гораздо дальше. В 1996 году Славгородский пивзавод возглавила Нина Ивановна Черепова — экономист с огромным стажем, руководящая сейчас самым большим и прибыльным муниципальным предприятием города "Торговый ряд". На момент начала скупки "Трастом" акций пивзавода он давал очень хорошую по местным меркам прибыль. И вдруг на Нину Ивановну посыпались выговора; бывало, что по несколько за один день. Она через юриста их опротестовывала, но потом случилось нечто, о чем она и по сей день не хочет говорить. "Просто я решила уйти. Вы слышали про Кайзера — ну надо еще что-то добавлять?"
Пивзавод повторил участь мясокомбината: из него выкачали все оборотные средства, и в феврале 98-го он остановился. Тогда Гельмель вызвал к себе Черепову: "Я допустил ошибку, вернитесь на завод". Она его вновь запустила, после чего ей указали окончательно на дверь...
Директором Славгородского хлебозавода аж с 1970 года работала Раиса Петровна Марунина. При ней завод легко преодолел кризис 1991-92 годов, строилось жилье для заводчан, заводская котельная снабжала теплом и водой окрестные дома, зарплата выдавалась регулярно. Став директором в 29 лет, она имела дар так ладить с целым светом, что в трудную минуту все ей шли навстречу. Нет денег рассчитаться за сырье — поставщики верили ей в долг. Кому другому — только за наличку, а Раисе Петровне, заслуженному работнику пищевой индустрии — по первому телефонному звонку. Нужно срочно внести в казну налоги — ее работники буквально скидывались со своих зарплат…
Свой подкоп под хлебозавод "Траст" начал так. Сначала, к 1996 году, им были скуплены почти все городские магазины, которые перестали отдавать заводу выручку за хлеб: "Нет денег, — говорили, — ждите. Не хотите ждать — судитесь". Но в городе, которым правил Гельмель, судиться с "Трастом" было бесполезно. Потом магазины стали брать хлеб частных пекарен, который был дешевле заводского: те пекарни, не в пример хлебозаводу, легко уходили от налогов, показывая на бумаге только часть произведенного.
И с 1996 года по 97-й хлебозавод сократил производство на 40 процентов. Раиса Петровна нашла спасение от удушающих неплатежей: развернула торговлю хлебом с грузовиков. Но и "Траст", хотевший заиметь во что бы то ни стало предприятие, настроенное, как часы, за 30 лет трудов его директорши, не отступал.
Летом 98-го "ТВ-Траст" объявило: "Траст" скупает акции хлебозавода по 50 рублей за штуку. Завод был еще раньше принудительно акционирован, каждый его работник получил по 40 акций. И при тяжелой нищете, в которую город попал при Гельмеле, почти все продали свои акции. 2000 рублей, сколько выходило за индивидуальный их пакет, для большинства славгородцев были очень большие деньги.
И дальше все случилось по уже известной схеме. В силу "синдрома Кайзера", о котором за неделю моего пребывания в Славгороде говорил едва не каждый собеседник, и Раиса Петровна покинула родной завод.
Почему убили самого Кайзера, понятно. Неустрашимый человек, борец, который пользовался в городе огромной популярностью — он никогда живым не сдал бы мясокомбинат. Но зачем было изгонять двух одаренных директрис с уже захваченных заводов? Ведь это все равно что резать кур, несущих золотые яйца! "Траст" был при Гельмеле полным монополистом в Славгороде. Любые экономические комбинации, все мыслимые и немыслимы льготы по производству, помощь городу с его большой немецкой диаспорой со стороны германских немцев и т. д. Включай в работу грамотных директоров — и процветай, греби свою любимую наживу!
Но почему-то самых грамотных как раз и выключали. Раиса Петровна говорит: "Я не устраивала их, потому что слишком много знала. Я — не их. А им прежде всего нужны свои". На пивзаводе после увольнения Череповой "всех, кого можно было, заменили на своих". То есть над всем довлел, даже в ущерб своей мошне — не говоря уже о нищих горожанах, принцип: неважно какой, лишь бы свой. И еще высказанный мне втихаря резон: "Ну, это же братки, у них и психология братков: всю ночь кормить, к утру забить. Отнять и поделить. А это уже невозможно изменить".
Показательна и однотипность действий "Траста" по отношению к своим добычам. Марунину, как и Черепову, позвали снова на завод, когда он уже был отдоен по первому разу. Она с неимоверными трудами снова оживила производство, которое затем было отдоено еще раз — и выплюнуто "Трастом" уже насовсем.
В итоге доведенные Гельмелем до ручки славгородцы послали ходоков к прежнему губернатору края Сурикову: "Спасите наши души!" Суриков назначил комплексную проверку деятельности Гельмеля, после чего было принято постановление № 550 от 21 июля 1999 года:
"...Основными тенденциями являются устойчивое сокращение объемов производства, рост безработицы, снижение налоговых поступлений... Остановлено производство градообразующего предприятия "Славгородский радиозавод". Закрыты мебельная и швейная фабрики. Балансовый убыток по всему кругу предприятий увеличился в 8,4 раза... Установлены факты хищения горючего должностными лицами... В городе концентрируются приемные пункты лома цветных металлов, где сбываются похищенные провода с ЛЭП и алюминиевые трубы... Ежегодно нарастает кредиторская и дебиторская задолженность, за прошлый год соответственно в 2,5 и 2,7 раза... Уровень жизни населения один из самых низких среди городов края. Среднемесячная зарплата на ЗАО "Славгородский молочно-консервный комбинат" лишь 136 рублей..."
Многие пункты этого постановления пахли ответственностью по статьям УК, и Гельмель, лихо хваставший: "Я лучший мэр, мог бы стать и лучшим рэкетиром!", — перепугался страшно. Подал в добровольную отставку и уехал в Барнаул.
Славгород выбрал себе нового главу и стал медленно зализывать нанесенные ему "мэром-рэкетиром" раны, постепенно забывая его, как страшный сон...
Но когда этот страшный сон уже, казалось, канул в лету, происходит то, чего никто не ожидал, отчего многие сперва даже хотели ущипнуть себя: не снится ли им это? Накануне новых выборов главы города Гельмель возвращается в Славгород и начинает настоящий штурм мозгов за выдвижение его на пост, с которого сбежал 5 лет назад.
"ТВ-Траст" запускает ежедневный сериал "Народный контроль", герой которого тот самый Гельмель — да уже не тот! Не драпанувший в свое время, как от неожиданной облавы, "мэр-рэкетир" — а ласковый, как сама нежность, председатель некоего "Фонда защиты гражданских прав". Что это за абстрактный фонд? Кто именно и под какие интересы его финансирует? Все это — по ту сторону экрана, а по эту Гельмелю звонят бабушки-пенсионерки: кому надо поправить дверь, кому побелить потолок, кому еще чего. У бабушек сегодня жизнь собачья — не без помощи того же Гельмеля, чьи годы правления городской депутат тех лет Виктор Коломиец назвал "самыми черными для Славгорода за всю его историю". Гельмель перед телекамерой не отказывает никому; потом снимается, как ставят дверь, белят потолок, и бабушки, готовые за эти мелкие дары на Гельмеля молиться, говорят об этом в ту же камеру.
Понятно, почему для Гельмель-шоу взяты именно они. Они уже не помнят ни про Кайзера, ни про оскорбления со стороны экс-мэра вымерших сегодня стариков — о чем поведали мне в горсовете ветеранов. Любой, кто даст им дармовой пакет кефира или сушку к чаю, — для них будет истинный Спаситель, явившийся к ним с неба наяву! И им даже невдомек, что деньги, вложенные в любое телешоу, потом необходимо отдавать. К ним я бы причислил и ту молодежь, которой все сегодня по фигу, отчего она так же беспамятна, как задавленная грузом ее бедствий старость. Эти мальцы просто отметят краем глаза: дядя с башлями, всем что-то дает, авось и нам подкинет на пивко.
Но поразительно, что не одни старушки и молодые пофигисты поддались откровенно подкупной гельмелевской пропаганде, которую здесь уже приравняли к пропаганде Геббельса. И я больше всего хотел постичь: как наяву, при всем честном народ и с его согласия сегодня происходит — и не только здесь, по всей униженной стране — то, что возможно лишь в кошмарном сне?
Из очень обтекаемых, при общегородской боязни сболтнуть лишнее, признаний тех, кто помнит о "черных годах Гельмеля" и тем не менее готов опять под него лечь, я понял следующее. Им ясно: если "Траст" всадил в свой экран перелицованного Гельмеля, уже на пути к своей цели не остановится ни перед чем. Поэтому упрямиться — себе дороже будет: городок-то маленький, и сквозь стекла кухонь, столь же прозрачные, как и у Кайзера, чья тень снова всплыла зловещим образом, хорошо видно всех.
Другой резон: "Раз он богатый, буду за него голосовать". И что богатство тех, кто ничего не строил, только отнимал, может быть лишь отобрано у бедных — какую-то часть этих бедных не смущает все равно.
Что можно этим бедным во всех смыслах людям по такому поводу сказать? Только одно: да, на упрямых возят воду, но на покорных, прошу прощения — дерьмо. И если кто готов сидеть в дерьме, никто другой его силком не вытащит оттуда.
Еще вопрос: зачем Гельмелю снова власть в уже обобранном под его прошлым руководством городе? Уже, говорит Марунина, у нас нет такого прибыльного производства, которое можно было бы забрать! Ну, с этим более понятно: тот самый фирменный "второй отсос", как в случае с пивзаводом и хлебозаводом — только теперь уже всего, живущего мелкой торговлей и полукустарным производством городка. Тот же Коломиец на случай второго пришествия Гельмеля дает такой прогноз: "Воцарит настоящий "паханат", монополия одной фирмы, остальных сметет, как ураганом".
Когда я уезжал оттуда, у меня из головы не выходила фраза продавщицы: "Христос воскрес!" — в которой смешались и ирония, и горечь, и еще масса чувств, уже отчасти мне понятных. Но не Христос воскрес — а вовсе противоположный самозванец. И еще в голове вертелась фраза: "Сны разума рождают чудовищ". Но как маленький Славгород, в прозрачности которого предельно четко видно нынешнее всей России, от этих снов, в которые страну вгоняют злые бесы, разбудить?
1.0x
