РЕЛИКТ

| | | | |
Анна Измайлова
РЕЛИКТ
Он сидит в холодном кабинете и крутит в пальцах дорогую ручку. Пластиковый стол "под орех", шкаф из ДСП, пара казенных стульев и скрипучее кожаное кресло. Никаких ковров или картин, столешниц и "горок" с чайным сервизом, которые создали бы уют. Нет даже обогревателя, а на дворе — промозглая осень… Кабинет напоминает зал ожидания аэропорта в миниатюре. Только зеленые комнатные растения на окне немного радуют глаз.
— Так и сказали: пусть забирает свои цветы и переезжает.
Компьютер с архивом, стеллаж с документами остались в прежнем кабинете. Там теперь — молодой помощник председателя Комитета. Парню повезло — опыта госслужбы ноль, а тут сразу такой "подарок": и полномочия и кабинет.
— А справится парень? Сможет "разрулить" ситуацию по всему региону?
— А кого это волнует! Это раньше госслужащие отвечали своей головой за "интересы государства". Теперь остались "интересы начальства".
Он — "потомственный чиновник". Несколько лет назад, в другом кабинете он с гордостью рассказывал мне, что госслужба дает уникальную возможность проявить свое мастерство управления. Регион — это живой организм, и, чтобы он нормально функционировал, нужен чиновник-профи…
Лично я к среде обитания "серых пиджаков" всегда относилась со здоровой брезгливостью. Вспоминался Сент-Экзюпери: "Мы живем в слепом чреве администрации. Администрация — это машина. Чем она совершеннее, тем меньше места оставляет для вмешательства человека. При безупречно действующей администрации человек играет роль шестеренки" (эссе "Военный летчик"). Осознавать себя шестеренкой мне было неприятно. Тем удивительнее в моих глазах выглядел чиновник, получающий глубокое удовлетворение от роли маленького колесика большой машины — даже независимо от того, в какую сторону она крутится.
Творчество нарушает слаженный круговорот бумаг, сбивает шестеренки с точного хода. Впрочем, это еще полбеды. Главная беда аппарата в том, что он крайне агрессивен. Интриги, подставы, стукачество, предательства и грязная конкуренция среди себе подобных… ворох докладных и служебных бумаг…
Он хорошо знал это и разговаривал на особом, "аппаратном" языке, вроде эзопова. Ведь любые его слова могли быть вывернуты наизнанку. Любые отклонения от жесткого графика могли быть истолкованы не в его пользу. Нельзя было приходить позднее 9 утра, отлучаться из кабинета более чем на час, и — не дай Бог — на пару дней притормозить бумажный круговорот. Требовалось жертвовать и своими интересами и интересами своей семьи ради очередного протокольного "перерезания ленточки" и прочей "политики на высшем уровне".
В этом и заключалось служение системе шестеренок. Ты уже не принадлежал себе, а становился частью мерно тикающего механизма… За это тебе давали служебную "Волгу", ксиву с гербом и "прикорм" в прямом, гастрономическом смысле слова, в виде дешевой столовой для госслужащих. "Овчинка не стоит выделки, — говорила я ему.— Зачем нужны "Волга" и ксива с гербом, если теряешь себя?"
Но он давно слился с аппаратом, пропитался его духом. Коренастый, в клетчатой рубашке и сером пиджаке, словно прирос к своему письменному столу и кожаному креслу, пустил корни.
— Ты ничего не понимаешь! — Он всплескивал руками… — Аппарат — это единственная среда, где требуется системно мыслить — в масштабах страны! Здесь ставятся задачи на государственном уровне! — У него на столе лежали мудреные книжки в толстых переплетах. — Нужно правильно поставить цель, оценить ресурсы и разработать алгоритм. Знаешь, как здорово, когда выстроенная тобой система нормально функционирует, живет своей жизнью на уровне целого региона! Это и есть искусство управления.
— А если у высшего руководства совсем иная цель — скажем, хапнуть денег из бюджета?..
— Тогда ты становишься пятым колесом в телеге. Всё твое мастерство управленца становится излишним.
Вот и ответ на вопрос, что произошло спустя три года после моего знакомства с этим чиновником. Историю можно назвать "ЧП областного масшатаба". Но скорее, это кризис всей системы госуправления. Когда "государственные интересы" подменены интересами отдельных персон, любая административная реформа, начатая из самых лучших побуждений, обречена на пробуксовывание. Механизм ржавеет и останавливается, если самые надежные его "шестеренки" — выбрасываются. Если место чиновников-профи занимают чиновники-трофи, пришедшие с единственной целью: набрать как можно больше трофеев за время своего пребывания во властных кабинетах.
Он был приглашен в подмосковный Комитет социальной защиты населения, потому что о нем слышали, как о хорошем управленце. Ранее он успешно проводил областные конференции, семинары, выставки, даже — телефестиваль. Не говоря уже о законопроектах и целевых программах.
Здесь ему дали должность "серого кардинала". Заместителя председателя. Но вскоре выяснилось, что эта почетная должность предполагает добывание авторучек для сотрудников и прочие секретарские функции. А тем временем, председатель (точнее председательница) комитета, получившая свою должность благодаря дружбе с его прежней руководительницей, заявлялась на работу в шесть вечера. Автоматически подмахивала бумаги, которые для нее тщательно готовил он — не имеющий права пускать их в ход… Распоряжения, приказы, служебки уходили курьерской почтой. Чисто внешне всё было спокойно и замечательно… А на вершине пирамиды уже шли необратимые мутации.
"Необходимо написать стратегию работы Комитета — предлагал он. — И про целевые программы пора вспомнить. Надо заранее сценарий Дня пожилого человека готовить…" Председательница от него отмахивалась, как от назойливой мухи. Системный подход интересовал ее меньше всего. А его нежелание пить чай в рабочее время раздражало остальных сотрудников. Он был чужаком в этой стае.
— Сейчас идет административная реформа, и нашему комитету скоро передадут все функции муниципальных служб. Мы к этому готовы?
Сотрудники комитета пожимали плечами, они об этом еще не слышали. Его осведомленность действовала на нервы. От "серого кардинала" хотели одного — затыкания дыр…
Вначале у него начал пропадать ключ от кабинета. Потом отобрали служебную машину, и "серый кардинал" областного Комитета ездил на автобусе — не ради "ельцинской" популярности, а чтобы просто добраться до работы. Потом ему перестали выдавать премию. Три месяца не платили зарплату… На юбилей презентовали заварочный чайник: мол, с нами не хочешь — хоть сам чайку попей. В итоге — попросили освободить собственный кабинет. В довершение ко всему лишили отпуска. Правда, один отпускной день всё же дали… этот день совпал с похоронами близкого ему человека.
"Аппарат всегда был средой волков, грызущихся за кость", — скажете вы. Но где же та самая кость, за которую следует грызться? Да и можно ли назвать "аппаратным волком" человека, который способен работать даже без благ, которыми привычно удерживает свои шестеренки аппаратная машина. Без служебной машины, без премий и оплачиваемого отпуска, без кабинета с оргтехникой…
Скорее, тут другое. Систему государственного управления поразила болезнь, напоминающая потерю иммунитета. Ежесекундно в организме человека рождается клетка-мутант, но сильный организм ее убивает. А вот если иммунитет ослаблен, то раковые клетки развиваются, их становится всё больше… и в итоге организм гибнет.
— Можно конечно, уйти, искать, подобно гадкому утенку, свою лебединую стаю,— говорит мой собеседник,— но… где сегодня гарантия того, что это будет нормальная госструктура а не финансовый клан? Я написал письмо на имя губернатора области, где прошу об одном: провести проверку моей деятельности, поискать в ней должностные ошибки. Не могла же успеть мутировать вся система государевой службы?
— Думаете, губернатор заинтересуется? Да он, скорее всего, даже не обратит внимания на письмо. Нормальное дело, аппарат же.
— Опасно, когда патология становится нормой…