ТОЧКА КИПЕНИЯ

| | | | |
Андрей Фефелов
ТОЧКА КИПЕНИЯ
В России есть пословица: "хороший человек" — это не профессия. 20 октября на Горбатом мосту в Москве собрались хорошие люди, имеющие профессии самые благородные и важные для общества. Это были преподаватели вузов, работники государственных медицинских учреждений, ученые-бюджетники… Пришли студенты. Однако последних было немного, и не они задавали тон мероприятию. Цель митинга — протест против социальной политики властей в сфере науки и образования.
Наверное, с высоких этажей холодной громады Дома правительства митингующие, которых на самом деле было немало — около семи тысяч, смотрелись как группа заинтересованных туристов.
Дело в том, что общий смысл происходящего — не агрессивный выпад против существующего порядка вещей, но печальный укор в адрес властей, сетование на творящийся беспредел. Много говорилось о том, что и так все прекрасно знают: о деградации науки и образования в России, о том, что федеральной власти наплевать на то, что происходит ниже третьего этажа чиновничьих апартаментов.
Ораторы хоть и призывали присутствующих "бороться за свои права", но не говорили по существу, каким образом эту борьбу можно осуществлять вне рамок данного мероприятия. Во многих выступлениях подспудно проводилась верноподданническая мысль о том, что царь хороший, а бояре плохие. Мол, Путин объявил курс на улучшение жизни народа, а мироеды Греф и Кудрин ставят президенту палки в колеса, химичат в ущерб народа.
Самый дерзкий лозунг, начертанный черным маркером на ватманском листе, звучал так: "Путин — мочи террористов, а не российскую науку!"
Все эти факторы могут служить причиной определенного скепсиса по отношению к данному мероприятию. Горячие головы скажут: бесполезное дело. Стояние нисколько не улучшит положение бюджетников, а напротив зафиксирует плачевную ситуацию. Такая форма негодования выгодна прежде всего самой власти, которая посредством "унылого протеста" амортизирует злобу и энергию сопротивления, накопившиеся в народе.
Но такой подход несправедлив по нескольким причинам.
Первое. Покинуть свои кабинеты, кафедры и лаборатории, пять часов топтаться в промозглой мгле в атмосфере полной безнадеги — это гражданский поступок, осмысленный шаг людей, далеких от цинизма. Ведь не отмахнулись, не отделались пресловутой фразой: "Все равно ничего не изменишь!". Нет, сели в метро, на троллейбус и приехали на Пресню. Когда все униженные и оскорбленные бюджетники Москвы найдут в себе моральные силы поверить в собственные возможности, к Дому правительства придут не семь, а пятьсот тысяч, и эта будет, как говорится, совсем другая песня. Те, кто пришел сюда, отдувались за тех, кто не пришел. И за одно это пришедшим низкий поклон. Радикалам напомню, собравшиеся — это люди мирных профессий, немолодые в большинстве своем. Они верой правдой служили обществу и государству в течение многих и многих лет, и теперь, даже оставшись у разбитого корыта "реформ", драться с ментами и метать кирпичи в правительственные "мерседесы" не станут. Это не их задача и не их призвание по жизни. Но "умеренно" мерзнуть с плакатами на мостовой — это лучше, чем "радикально" сидеть на кухне и за бутылкой в запале восклицать: "Автомат бы мне, ух, я бы их гадов!.."
Второе. Напряжение нарастает в обществе. Никакими "пиарами" и телевизионными заклинаниями сыт не будешь. Демагогия власти все меньше и меньше воспринимается людьми. Молчаливое недовольство переходит в ропот. Досужие разговоры на производстве, слова учительницы, обращенные к ученикам, такие вот уличные собрания готовят атмосферу для будущего взрыва.
Новое поколение, лишенное советского идеализма и законопослушности, прислушивается к старшим. Такие на первый взгляд умеренные и жалостливые мероприятия, как этот митинг, это и есть начало кипения. Такая стран, как Россия, закипает постепенно. Это только первые пузырьки в котле. Но направление процесса не вызывает сомнения.
В определенной обстановке мирные демонстрации перерастают в горячие столкновения, акции протеста трансформируются в революции.
Милые, хорошие люди мокли под зонтиками на Горбатом мосту. Пожилая чувствительная учительница не слушала ораторов, но с мокрыми от слез глазами приговаривала: "Что они с нами делают? Жить-то не на что…". Потом подошла к милиционеру и стала просить у него прощения: "Вы уж извините, мерзнете тут из-за нас. Мы скоро заканчиваем. Я понимаю — у вас тоже семьи…".
Студент в промокшей насквозь матерчатой куртке нервно курил и поверх голов вглядывался в далекие правительственные окна:
"Суки, засели в кабинетах. Сюда бы их вытащить. Мы бы с ними поговорили…"