СЛОВО О НИЩЕМ ВОЕННОМ

51(526)
Date: 16-12-2003
Author: Полковник Александр Колотило
СЛОВО О НИЩЕМ ВОЕННОМ
Вообще-то, телесериалы я не люблю. В том числе и отечественные. Но вот недавно случайно довелось посмотреть одну серию из телефильма "Баязет", снятого по произведению Валентина Пикуля. И как раз именно ту, где главный герой-поручик бьет по лицу чиновника казначейства, требующего у казачьего офицера проценты от денежного жалованья всего личного состава полка.
— Вы дворянин? — осведомляется поручик у вымогателя.
— Конечно, — с гордостью произносит чиновник. — Три года был предводителем дворянства...
— Тогда вы можете требовать от меня удовлетворения... — говорит поручик и бьет по лицу зарвавшегося финансиста.
Посмотрел я на эту сцену и подумал: до чего же живучи подлые привычки и до чего неискоренимы холуйство и низкопоклонство! Еще лет пятнадцать назад невозможно было представить, что за свои "кровные" рубли придется унижаться перед различными подонками. А теперь всякие поборы в порядке вещей. Вспомнили даже о том, чего и не знали. Во всяком случае, вернулись те недобрые традиции, которые, казалось, давно уже благополучно канули в Лету. Как и в давние петровские времена, нынешнее положение дел у нас в стране и армии можно охарактеризовать одним словом: "Воруют". Конечно, воруют далеко не все, но многие. Воруют финансисты, требуя "отстегивать" проценты с различных выплат; воруют тыловики, загоняя "налево" квартиры, вещевое имущество, продовольствие, горюче-смазочные материалы; воруют кадровики, торгуя назначениями на должности, представлениями к наградам, переводами к новым местам службы; воруют преподаватели в вузах, за взятки и подарки принимая экзамены и зачеты у курсантов и слушателей; воруют командиры и технари, растаскивая стройматериалы с полигонов и запчасти со складов; воруют солдаты и прапорщики, снабжая криминальные структуры оружием, боеприпасами и взрывчатыми веществами... Одни воруют от безысходности, другие — по необходимости, третьи — по принуждению, четвертые — как говорят, "из любви к искусству"...
На фоне этого стихийного воровства тускнеет и вроде бы остается незамеченным воровство, происходящее, как это ни парадоксально звучит, из соображений экономии. Воровство это узаконенное, выражающееся в отменах льгот, во всяческих недоплатах, а также своего рода "мораториях" на повышение и индексацию различных денежных компенсаций, наложенных официальными инстанциями. Уже не один год, например, военнослужащим не индексируются "пайковые". Денежная компенсация по-прежнему составляет 20 рублей в сутки. Конечно, этих денег может хватить на батон хлеба и пакет молока, но о том, чтобы три раза в день нормально покушать, не может быть и речи. Когда вы проходите мимо киоска, откуда аппетитно пахнет свежей выпечкой, посмотрите на цены: дешевле 12 рублей там ничего не продается. А теперь представьте, что может купить себе солдат в увольнении — полторы слойки или булочки. Как говорят в таких случаях: "Вот тебе, служивый, двадцать рублей, и ни в чем себе не отказывай". Реальная стоимость продовольственного пайка была в январе 2000 г. — 32,71, а в июле 2002 г. — 48,78 рублей в сутки. Сколько она составляет на конец 2003 года — догадаться нетрудно. Достаточно вспомнить о той инфляции, которая признается официально. Если возьмем ее примерно за 12 процентов в год, то за полтора года она составит 18 процентов. Значит, стоимость продовольственного пайка повысилась до 57, 56 рублей в сутки. Таким образом, реальная денежная компенсация взамен продовольственного пайка в три раза меньше положенной.
Точно так же обстоит ситуация и с денежной компенсацией за вещевое имущество. Приведу пример. Мой давний товарищ не получал многие атрибуты военной формы лет десять. Трудно найти сейчас на складе даже самое необходимое: то не те размеры завезли, то вообще ничего нет, то кого-то в срочном порядке обмундировывают. Поэтому мой знакомый решил получить денежную компенсацию. Пару месяцев оббивал пороги вещевой службы. Наконец, посчитали, выписали ему все необходимые бумаги, утвердили. Список вещей был очень внушительным. Одним словом, целый гардероб. И за все про все старшему офицеру причиталось лишь десять тысяч рублей компенсации.
— Ты посмотри, — жаловался он мне, — да одно только мое полковничье пальто из шерсти и с меховым воротником столько стоит. А тут за все обмундирование, обувь и амуницию каких-то десять тысяч. Рубашка сейчас в магазине стоит около двух с половиной сотен...
Пошел мой товарищ получать денежную компенсацию в финансовую часть.
— Больше трех тысяч рублей не положено, — огорошил его начфин. — На днях вышел приказ...
— Да мне же командир три месяца назад рапорт подписал, под действие этого приказа я еще не должен попадать, — запротестовал полковник.
— Нечего не знаю. На три тысячи рублей — хоть сейчас подпишу. А насчет десяти... Насчет десяти... — повторил начфин, задумавшись на несколько секунд. — Ты знаешь, у нас на днях ожидается ревизия. Подойди этак через месяц...
Не получил офицер компенсацию ни через месяц, ни через два. Ему окольными путями намекнули, что надо "поделиться" десятью процентами от этих десяти тысяч. Разумеется, в пользу начфина. Полковник категорически отказался "отстегнуть" часть денег такому же, как и он сам, полковнику. Получил он деньги только через полгода, когда начфин ушел в отпуск и ведомость на свой страх и риск подписал его заместитель. У этого офицера понятия о воинской чести были немножко иными, чем у его начальника. Короче, моего товарища, как говорят в народе, чуть не "нагрели" дважды — официальным путем и неофициальным. Второй раз — в виде взятки начфину.
Впрочем, достаточно о "пайковых" и "вещевых". Если эти денежные компенсации можно посчитать за унизительные, то другие — за откровенно издевательские. В полной мере это относится к "санаторно-курортным". В свое время, видно, неплохая задумка была. Уходя в отпуск, офицер должен был получать шесть окладов на себя и по три оклада на каждого члена семьи на санаторно-курортное лечение. Уже несколько лет размер этих "окладов" составляет... 100 рублей каждый. Так как у меня дети уже взрослые, то мне причитается только девять "окладов" — шесть на меня и три на жену. Ну и вот, получил я их. В размере ... девятисот рублей. На эти деньги я должен подлечить простуженную еще в Афганистане почку, травмированные при совершении парашютных прыжков конечности и позвоночник, вылечить всякие там гастриты, холециститы, фиброзы — короче, весь свой "офицерский набор", приобретенный за более чем тридцатилетнюю армейскую службу, а также еще достойно отдохнуть, зарядиться энергией на будущее. Что касается жены, то и у нее за годы скитаний по различным гарнизонам и частным квартирам тоже появились определенные проблемы со здоровьем. Ей бы также не помешало санаторно-курортное лечение.
И вот у меня на двоих с женой девятьсот рублей. Можно, конечно, помечтать о тихо плещущейся ласковой морской волне, о белоснежных вершинах гор, об экзотических южных ландшафтах. Но, как говорят, мечтать не вредно. А в реальности этих денег вряд ли хватит на то, чтобы один раз выехать вдвоем с женой на шашлык в ближнее Подмосковье.
Два года назад я услышал по телевидению: выплаты на санаторно-курортное лечение каждому депутату Государственной думы превышают 60000 рублей. Сейчас, наверное, еще больше. Стоит ли эти выплаты сравнивать с нашими компенсациями? Как говорят в Одессе, это две большие разницы. Наши законодатели, конечно, все душой болеют за интересы военнослужащих, но больше всего их волнуют будущие выборы и пресловутая "автогражданка". Отменить обязательное страхование автотранспорта — значит, получить голоса автолюбителей. А их у нас, ох, как много! Куда больше, чем военных. Поэтому в отношении последних можно не колебаться, из года в год голосуя за приостановку действий некоторых положений Закона "О статусе военнослужащих", вследствие чего людям в погонах давно уже не компенсируют ни "пайковые", ни "вещевые", ни "санаторно-курортные"...
На мой взгляд, лучше бы отменили не льготы, а эти самые унизительные и непонятные выплаты. Кстати, о льготах... Помнится, в конце восьмидесятых — начале девяностых очень много писали в прессе и говорили по радио и телевидению об уравниловке. Нельзя, дескать, всех причесывать под одну гребенку. И что же? Опять причесали. Практически всех и под одну гребенку. Отменили льготы по оплате за услуги ЖКХ и прочее всем подряд военнослужащим, в том числе и участникам войны в Афганистане. Я до сих пор с улыбкой вспоминаю, как зимой 1980-го читал в палатке письмо моего однокашника по училищу. "Алексашенька, — писал он, — в Ленинграде меня тоска заела, скучно стало неимоверно, извечная русская хандра вконец одолевает"... Я тогда пожалел самолюбие этого "старлея", а так хотелось написать ему грубо и откровенно: "Прилетай к нам, прокатись на боевой машине по заминированной дороге, побывай под обстрелом душманов, поспи пару недель на земле в 20-градусный мороз в палатке, попробуй осточертевшей "кирзухи", и все сразу как рукой снимет...". Не стал я тогда обижать однокашника, так беспардонно искавшего сочувствия у нас, лишенных в Афганистане не только всего самого дорогого и близкого, но и порой самого элементарного. Позже этот "старлей" перебрался из Ленинграда в Москву, где и до сих пор обретается. А нам после "Афгана" выпало еще немало... Поэтому, честно говоря, немного обидно, что и тот мой бывший однокашник, и я — оба полтора года назад в равной степени лишены льгот. Их оставили только тем, кто был ранен, контужен или переболел гепатитом, брюшным тифом и т. д. Ни в коем случае не ставлю под сомнение ничье боевое прошлое, но все же скажу, что болезнь, ранение или контузия — это еще не показатель заслуг. Да простят меня "афганцы" за излишнюю откровенность, но встречались и такие факты: чтобы досрочно улететь в Союз, некоторые пили мочу больных гепатитом. Более того, ее порой даже покупали за чеки. Теперь эти, по сути дела, трусы пользуются льготами, а те, кто честно прошел все до конца, но не ранен и не контужен, возможно, именно благодаря своему высокому профессионализму, кто ничем не заболел, так как постоянно следил за собой, те не имеют ничего. Немало среди "афганцев" и таких, кто получал и легкие ранения, и контузии, но в свое время не обращался за помощью ни в медицинский батальон, ни в госпиталь, поэтому сейчас ранения и контузии у них нигде не зафиксированы. Эти участники войны тоже не имеют никаких льгот. Нам обещают, что в соответствии с Законом "О ветеранах" мы начнем пользоваться льготами после того, как каждому из нас исполнится 60 лет. Это придумали, наверное, те, кто не знает, что "среднестатистический" мужчина в России живет до 57-59 лет. Подчеркну: такой считается продолжительность жизни "среднестатистического" россиянина. А какова она у воевавшего на войне? Наверняка меньше, чем у "среднестатистического". В этом отношении мне вспоминается однокашник по училищу подполковник запаса Вячеслав Ч., служивший в ВДВ и воевавший Афганистане. В начале весны нынешнего года он приехал в Москву навестить сына-майора. В первый же вечер, выйдя за продуктами в магазин, офицер умер буквально на пороге общежития. Незадолго до этого ему исполнилось 51. А ведь в Афганистане мой однокашник не был ни ранен, ни контужен, ничем он и не болел, но когда произвели вскрытие, то увидели, что его сердце оказалось буквально все в рубцах от перенесенных на ногах микроинфарктов.
Если вспомнить о том, что льготы "афганцам" были установлены в 1983 году законодательством бывшего СССР, а Российская Федерация является правопреемницей Советского Союза, то можно легко прийти к выводу: прошлогодняя их отмена неправомерна. Ведь именно Российская Федерация платит и должна платить по долгам бывшего СССР.
Меня всегда раздражают рассуждения о нашей "совковости", о непредсказуемости, о царящей у нас вседозволенности, о каких-то особых отрицательных чертах русского национального характера. И в то же время нельзя не согласиться с тем, что каждый из нас ни от чего не застрахован. Особенно от волюнтаризма чиновников. Приведу такой пример. Когда я набрал 32 года выслуги в льготном исчислении, то пошутил: максимальную пенсию в размере 85 процентов, говорю, заработал, теперь уже ничего не добавят, разве что только отнимут. И точно, как в воду глядел, — отняли. Вернее, отнимут, когда уйду на пенсию. А дело вот в чем: два года назад понижали тарифные разряды. Не имея права урезать денежное содержание уже ранее назначенным на должности, чиновники приняли по-изуитски хитрое решение. Суть его сводилась к следующему. При увольнении в запас тем, кто меньше года прослужил в новой должности, расчет пенсий исчисляется из вновь установленных окладов, то есть из таких окладов, которые на три разряда меньше прежних. И получается: офицеру, может быть, осталось не так уж и много служить: два, три, четыре года... И тут ему предлагают новую должность. Соглашается он на назначение с мыслью, что будет получать немногим большую пенсию, чем та, на которую рассчитывал ранее. При этом, возможно, переезжает на новое место службы, ютится на частной квартире или в захудалой "общаге", а в результате офицеру показывают кукиш. Прежний должностной оклад он будет получать до тех пор, пока служит (два, три, четыре года...), а урезанную пенсию — всю оставшуюся жизнь. А вдруг ему повезет и он доживет лет до восьмидесяти? В отличие от "среднестатистического" россиянина? В таком случае за три -три с половиной десятилетия государство ему не доплатит пенсию в размере не каких-то сотен рублей, а нескольких тысяч долларов. Вот и пойми, чего тут больше — воровства или экономии? Удивляет и срок пребывания в должности, установленный постановлением правительства, — один год. Будет закономерным задать вопрос: а почему не три месяца, почему не полгода, почему в конце концов не 364 или 367 дней? Ведь ни для кого не секрет, что на новой должности один человек может сделать много полезного за несколько месяцев, а другой и за несколько лет не принесет никакой пользы, даже наоборот, все развалит до основания. Посему и непонятно, из каких соображений исходили чиновники, урезая офицерам пенсии.
Впрочем, вопрос этот чисто риторический. Его можно задавать и в отношении многих других наболевших армейских проблем, одна из которых касается размеров компенсации за поднаем жилья. В Москве она составляет 500 рублей в месяц. Да этих денег не хватит даже на то, чтобы снять угол в захудалом офицерском общежитии, построенном в начале прошлого столетия. Сейчас в глубокой провинции за однокомнатную квартиру уже запрашивают около 100 долларов.
Жилищный вопрос в армии — самый болезненный. Если не ошибаюсь, в свое время один из недавних лидеров СПС Б. Немцов был проводником в жизнь идеи государственных жилищных сертификатов. К слову, любят у нас в стране раздавать обещания и бумажки. Один чиновник на заре демократизации сулил за ваучер две "Волги", другой — за ГЖС нормальную отдельную квартиру. Сейчас эти бумажки стараются всучить как можно большему числу офицеров и прапорщиков, увольняющихся из Вооруженных сил. И вот вам конкретный пример. Офицер, семья которого состоит из трех человек, получает сертификат, благодаря которому он может рассчитывать на жилплощадь стоимостью в 400 тысяч рублей, что соответствует немногим более 13 тысячам долларов. Сможет он купить за эти деньги положенную ему двухкомнатную квартиру? — Да ни в жизнь! В таком городе, например, как Самара, этих денег не хватит даже на приличную однокомнатную квартиру, а в Москве в агентстве недвижимости без 40 тысяч долларов с вами и разговаривать не станут на предмет покупки жилья.
Некоторые из читателей, наверное, помнят, что недавно группа офицеров, отчаявшихся получить жилье, совершила пеший марш из Смоленска в Москву. Это мероприятие очень скупо и неохотно освещали наши электронные средства массовой информации. Оно и понятно: стоит ли вспоминать о каких-то бесквартирных военных на фоне победных реляций, звучащих из уст господина М. Касьянова, готового досрочно расплачиваться с внешними долгами. Ну, совсем, как в добрые старые времена: "Даешь пятилетку за четыре года!". А может быть, внешние долги отдать в назначенный срок, а какую-то толику из тех нефтедолларов, о притоке которых последнее время трубят на всех перекрестках, направить на погашение долгов внутренних, в частности, на строительство жилья для военных? Кстати, бездомным офицерам, совершавшим марш из Смоленска в Москву, запретили пройти по Белокаменной. Если перефразировать хрестоматийно известный клич легендарного политрука Клочкова "Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва" на "Велика Россия, поэтому в Москве всем места не хватит", то как раз и получится, что офицерам в ней места и не хватило. Им запретили пройти по Москве, словно они были не защитниками Родины, а иноземными захватчиками.
Кстати, если уж говорить о бедственном положении бесквартирных офицеров, то можно привести в пример моего друга-полковника, от которого я как раз сегодня утром, отправляясь на службу, получил письмо. Фрагмент из него я сейчас приведу. Думаю, за это товарищ на меня не обидится. Ситуация, которую обрисовал он в письме, слишком уж типична для нашего времени. Полковник Юрий Л. одиннадцать лет прослужил в Забайкалье, после чего по замене перевелся в один из центральных военных округов. Не подумайте, что в Московский. От столицы его гарнизон отделяют более тысячи километров. Пять лет назад Юрию Л. было досрочно присвоено воинское звание полковник, имеет он и награды. Так вот, что он пишет: "Наша жизнь пока лучше не становится. Вчера отвез хозяйке квартиры 7400 рублей за два месяца вперед. Попросил, чтобы не за четыре месяца, т.к. не за что детям купить зимнюю одежду. Свое жилье я, похоже, получу только после увольнения. Распределяют в основном сокращающимся. Сейчас в очереди из 370 человек я — 15-й. В четверг ходил на прием к командующему. Был первым в списке из 16 человек. Объяснил ситуацию. Сказал, что хочу служить, поэтому на 5 лет продлил контракт. Хотел бы, чтобы предоставили постоянное жилье. Я даже не надеялся, что он на блюдечке преподнесет квартиру, просто по совету офицеров КЭО собирался хотя бы определиться с метражом. Но командующий даже слушать меня не хотел, обломал сразу: "Вы же ведь, наверное, хотите 4-комнатную. А мы сейчас строим только 2-х и 3-комнатные". То есть у него даже в голове не укладывалось, что мне положена 5-комнатная: 4-х и однокомнатная, или 3-х и 2-комнатная, как говорил мне начальник жилотдела. На той встрече он даже боялся рот открыть, настолько задавил своим напором командующий. Он не принял мои доводы, что живу с родителями 7-й год реально, а не на бумаге, что родители имеют удостоверения вынужденных переселенцев, что отцу сделали 2 операции, что за эту 2-комнатную "хрущевку" я плачу почти 4 тысячи в месяц, а за эти 9 с лишним лет мне ни разу не предоставлялось служебное жилье и за этот период мною потрачено за поднаем чужого жилья более 300 тысяч (!) рублей. Это целая однокомнатная "хрущевка"... Ситуация с жильем настолько всех "задолбила", что многие офицеры просто мечтают о сокращении. Конечно, лучше служить России, чем быть у кого-то в услужении на "гражданке". Но людей просто вынуждают всеми правдами и неправдами увольняться в надежде получить жилье".
Я дал прочитать письмо полковника Юрия Л. своему подчиненному — подполковнику, кандидату исторических наук, в свое время делившему с ним трудности нелегкой армейской службы в Забайкалье.
— Прочитал и расстроился, — вернул мне конверт офицер. — Жалко Юру...
Услышав эти слова, я усмехнулся:
— А себя самого, — говорю, — тебе не жалко?..
Дело в том, что этот офицер уже несколько месяцев живет в служебном кабинете. Рад бы пойти в общежитие, да в нем мест нет. Недавно по случаю налетел зам. по тылу, раскричался, разорался, расшумелся, упрекнул меня в том, что плохо забочусь о подчиненном.
— Пусть пишет рапорт на мое имя, дам место в общежитии, — пообещал он твердо и уверенно.
Подполковник написал очередной рапорт (он их уже несколько подал), пришел к зам. по тылу, тот наложил на бумаге резолюцию, на том дело и закончилось. Жилья офицеру не дали. Выходит, понапрасну махал шашкой зам. по тылу, упрекая меня в бесчувственности по отношению к подчиненному. Подполковник безуспешно пытается снять частную квартиру, в то время как его жена и трехлетний сынишка остаются по-прежнему в Забайкалье.
Письмо моего друга датировано 26 октября 2003 года. Буквально через три дня в Государственном кремлевском дворце проходил праздничный концерт, посвященный 85-летию комсомола. Надо сказать, довольно-таки неожиданное по нынешним временам явление. Так вот, когда на сцену вышли народные артисты СССР Алина Покровская и Василий Лановой, главные герои фильма "Офицеры", в зал прозвучали наполненные искренней душевной болью слова о том, что только, наверное, у нас в стране возможно такое пренебрежительное, наплевательское и даже граничащее с враждебной ненавистью отношение к своей армии, своим защитникам...
Кто-то меня может упрекнуть в том, что я больше говорю о старших офицерах. В качестве ответа на этот упрек надо сказать следующее: если полковник с трудом выживает в современных условиях, то о бедственном положении младших офицеров и говорить нечего. Два месяца назад знакомый старший лейтенант, который, кстати, проходит службу на должности подполковника, получив денежное содержание за сентябрь в размере 4196 рублей, посетовал:
— Вот сейчас заплачу за квартиру и за телефон, и ничего не останется...
Надо сказать о том, что офицер недавно женился. Может быть, еще и это способствовало принятию им решения об увольнении из вооруженных сил.
В начале февраля нынешнего года я беседовал с командовавшим в то время Воздушно-десантными войсками генерал-полковником Г. И. Шпаком. Касаясь вопроса денежного довольствия молодых офицеров, Георгий Иванович сказал тогда:
"Лейтенант, окончивший военное училище, должен получать не менее десяти тысяч рублей. Ведь сегодня мы имеем удручающие цифры: за 2002 год досрочно из Вооруженных сил уволено около двадцати пяти тысяч офицеров — молодых, перспективных. Это те, кто не смог прожить на зарплату в три-четыре тысячи рублей. С таким денежным содержанием семью сегодня не прокормишь. Тем более каждый четвертый офицер — бесквартирный. Поэтому, чтобы иметь сегодня высококвалифицированный офицерский корпус, который бы надежно защищал честь и достоинство нашего государства, нужно дать ему достойную зарплату. Время голого энтузиазма прошло. Человек в погонах не должен ощущать себя изгоем в обществе".
Конечно, хорошо бы получать десять тысяч рублей лейтенанту. Увы. У нас далеко не каждому полковнику столько платят. Не зря один из моих друзей посетовал: "Тридцать лет назад я лейтенантом получал двести рублей, сейчас полковником получаю 250 долларов. Учитывая нынешние цены, это примерно столько же, сколько было в начале моей офицерской службы. Но тогда у меня не было еще ни детей, ни жены, так что на холостяцкую жизнь хватало".
Вообще-то, в последнее время даже офицерам, находящимся в равных званиях и на равных по тарифным разрядам должностях, платят различное денежное довольствие. Ведь сейчас начали делить нас, я не побоюсь сказать этого, на людей "первого", "второго" и "третьего сорта"... К числу первых относятся те, кто служат в центральном аппарате МО, к числу вторых — кто служат в частях, полностью переведенных на контрактную систему, к числу третьих — все остальные. У каждой из этих категорий свои надбавки, своя оценка армейского труда, порой доходящая до парадоксов — капитан "контрактной" части, к примеру, получает почти столько же, сколько и полковник "третьего сорта", еще раз простите за некорректность высказывания...
Кто-то наверняка скажет, что военные — не самая обиженная категория "бюджетников". И с этим нельзя не согласиться, как нельзя не согласиться и с тем, что люди в погонах наиболее уязвимы в вопросах их социальной защищенности. Если в других городах вопрос, например, с работой и медицинским обслуживанием членов семей офицеров еще как-то решается, то в Москве без постоянной прописки невозможно получить медицинский страховой полис, бесплатные лекарства для грудного ребенка, направление на молочную кухню для его питания, без постоянной прописки жена военнослужащего не устроится на приличную работу... Не имеющий жилья капитан или подполковник не пойдет на площадь митинговать, не будет он и объявлять голодовку, если ему не повышают денежное довольствие, не станет также в ряды той политической партии, которой он больше всего доверяет... Нам всегда говорили, что мы — люди государственные. Не каждый даже из числа военных до сих пор задумывается о том, что однажды отдадут приказ и придется, выполняя его, возможно, даже пойти на смерть. Побывавшим на войне все это давно уже предельно ясно. Теперь нам не сами боевые действия кажутся временным отклонением от обыденной действительности, а их отсутствие видится таковым. Как ни печально, но многие из нас теперь живут и будут постоянно жить в ожидании будущей войны. Некоторые демагоги любят проводит параллели между людьми в погонах и другими категориями бюджетников, когда это им выгодно. "Если бесплатно дают квартиры военным, то почему их не требуют, например, учителя или врачи?" — вещал недавно по телевидению один из таких господ. В этом вопросе он заметил вопиющую несправедливость, но вот в том, что всем бюджетникам зарплату повысили на одну треть, а военным только на 11 процентов, никакого неравенства не увидел. У нас любят дать на копейку, а раскричаться об этом на рубль. Полтора года назад во время военного парада один из ветеранов сказал о его участниках: "Красиво, хорошо идут. Наверное, потому что всем им зарплату повысили в два раза". Теперь каждый из нас убедился на собственном опыте, насколько добавились его доходы, и насколько они убавились с отменой льгот по оплате за услуги ЖКХ и введением подоходного налога. А тот наивный ветеран, наверное, до сих пор считает, что прошлогодним повышением должностных окладов в два раза нас облагодетельствовали, образно говоря, с ног до головы. Только вот непонятно, почему офицерам приходится по-прежнему подрабатывать во внеслужебное время, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Курсанты военного вуза, в котором учится мой сын, рассказали такую историю: приходит их товарищ охранять коммерческие киоски "на Лужу" (так называют вещевой рынок в Лужниках), а его назначают в напарники... к одному из его же преподавателей-офицеров. Впрочем, охранять по ночам контейнеры с барахлом — это одно дело, а продавать средь бела дня цветы на рынке — совершенно другое. Тем не менее, и таким способом подрабатывал один из действующих старших офицеров... Думаю, решился на это он не от хорошей жизни.
Имея постоянно перед глазами пример жалкого существования своих отцов, преподавателей и командиров, на те гроши, которые им выплачивает государство, нынешние курсанты военных вузов не очень-то рвутся после выпуска в войска. Многие тут же кладут на стол рапорта с просьбой об увольнении в запас. Нехватку квалифицированных молодых офицеров в армии пытаются компенсировать разными способами. В том числе и за счет выпускников курсов младших лейтенантов. В XXI веке не очень-то вяжется офицерское звание со средним или средним специальным образованием, как это было в 50-х — 60-х годах прошлого столетия. Наши Вооруженные силы могут остаться без будущего. Поэтому когда я слышу, что вооруженная в духе времени и обеспеченная всем необходимым армия нашему государству не по карману, мною овладевает злость и мне хочется, как тому казачьему поручику из телесериала "Бязет" по произведению Валентина Пикуля, дать говорящему звонкую пощечину. И спросить его при этом: "А вооруженные силы другой страны вам будут по карману?" В государстве, где воруют миллиарды долларов, экономить на копейках и рублях для ее защитников по меньшей мере безнравственно. Сегодня, 4 ноября, в день, когда я дописываю эту статью, во время поездки в метро я прочитал в "Комсомолке" интервью с начальником ГУВД г. Москвы генерал-лейтенантом Владимиром Прониным под заголовком: "Нищий милиционер опасен для народа". Думаю, что эти слова в какой-то мере можно отнести и к нищему военному. В том смысле, что вряд ли он сможет надежно защитить свой народ.