Притяжение земли

Андрей ФЕФЕЛОВ. Алексей Викторович, за последние годы возник миф о военном разведчике Гюрзе. Этот миф очень быстро перекочевал на страницы прессы и в кинематограф. Но читателю интересно взглянуть на реального человека, который был скрыт под радиопозывным "Гюрза". Ведь несколько лет назад ты круто поменял свою жизнь: уволился в запас, стал земледельцем. Сегодня, как нам стало известно, ты намерен двинуться в политическую сферу. Как все это соединяется в твоей судьбе: война, земля, политика?
Алексей ЕФЕНТЬЕВ. Все вполне закономерно. Офицерское звание получил в 86-м, закончил Бакинское общевойсковое командное училище. Тогда же написал рапорт с просьбой отправить меня в Афганистан. В Афганистане пришлось послужить, повоевать. Именно там привязал свою жизнь к военной разведке. Надо сказать, у меня с детства была мечта служить в разведке. Мне казалось, что более героической профессии, чем разведчик, не существует. Ну разве что космонавт… Это все потому, что родился я в семье офицера. А мама, кстати, у меня агроном по образованию. Так получилось, что тема земли, сельского хозяйства стала второй по важности в моей судьбе.
Далее служил в Карабахе, в Баку, потом в Чечне, Косово. Постепенно складывался, формировался во мне офицер, военный по складу человек. Правду говорят: солдатами не рождаются, а становятся. У меня были замечательные командиры. Ротный Пархоменко, командир батальона Воробьев, или, например, Олег Александрович Шелухин — мой наставник. Я был старшим лейтенантом, он — полковником, моим командиром. Здоровый мужик, очень жесткий. Я какое-то время, может быть, его даже ненавидел… Он меня не жалел, учил немилосердно, воспитывал. А потом мы уже дружили, общались семьями. И когда ему было тяжело, он мог мне позвонить, вызвать к себе домой, поговорить по душам. Так рождается офицерское братство. Может быть, в какой-то момент он увидел во мне себя в молодости, не знаю…
Интересный момент, когда я вернулся в Россию из Косово, то стал рваться снова в Чечню. Тогда во Владикавказе командующим 58-й армией был уважаемый мной человек, мой старший товарищ — генерал Владимир Шаманов. Именно там я услышал, что у Шелухина сын заканчивает военное училище, и отец хочет, чтобы он попал ко мне. Вот настоящая приемлемость. Мне, конечно, было приятно, что такой классный командир, как Шелухин, доверяет мне своего сына.
От своих командиров я усвоил наиболее важный принцип деятельности офицера: главный вопрос службы — это вопрос организации. В Афгане я чему-то научился и в Азербайджане… И когда мы пришли к Чечне, я был уже вполне подготовленный офицер. Был в состоянии решать все организационные и соответственно военные вопросы. Конечно, работа командира в том, чтобы оценить обстановку и принять правильное решение. Но это решение должно быть, так сказать, всесторонне обеспечено. Без структуры обеспечения и взаимодействия на войне невозможно предпринимать какие-либо действия. Героизм может возникать на какие-то секунды. Но весь победный потенциал держится на организации, на системном осмыслении ситуации. Этому надо учиться не только у командиров, но и посредством освоения опыта предшествующих войн, в том числе Великой Отечественной войны. То есть через специальную литературу. Если ты служишь в армии, ты должен знать и любить эту профессию. Любимое дело надо развивать, им надо увлекаться.
А.Ф. Сталин говорил, что для офицера основное — уметь общаться с подчиненными…
А.Е. И это верно. Есть такая черная, и в то же время интересная стезя, как работа с личным составом. Командир — это военный педагог. Государство, вручая ему подчиненных, наделяет его ответственностью, обязывает знать все их интересы и все их возможности. Только в результате такой кропотливой, ежедневной работы возникает эффект сплоченности, то, что в армии называется боевой слаженностью. Нужно уметь человеку заглянуть в глаза, понять, чем он дышит, что от него можно требовать, чего ожидать. Пусть у тебя все подчиненные молодцы и профессионалы, но когда их вковываешь в одно подразделение, возникает масса сложностей. Это надо преодолеть.
Говорят ведь: вера есть лекарство от страха. На войне надо беспредельно верить и доверять своим командирам. Если ты веришь своему командиру, отечественным инженерам, которые придумали для тебя лучшую в мире технику, тогда ты сможешь одолеть свой страх — значит сможешь победить.
А.Ф. После отката советских войск из Афганистана сразу же вспыхнул армяно-азербайджанский конфликт. В ситуации нерешительности политиков многое легло как плечи армии. Как подобная неразбериха отразилась на психологии военных? Не привело ли это к слому психологии советского офицерства?
А.Е. С возрастом люди становятся более философичными, их поступки более осмысленными. Порой принимать решение открыть стрельбу на поражение очень сложно. Особенно, когда нет специального приказа, когда решать надо быстро, руководствуясь текущей обстановкой. Не каждый генерал и не каждый офицер могут взять на себя такую ответственность. Тогда никто не знал, как правильно действовать. Вроде бы все вокруг свои, советские люди, и вдруг такое… Одна сторона, другая сторона, и ты должен встать между ними эдакой могучей стеной, чтобы прекратить конфликт, разъединить воюющие стороны. И надо сделать так, чтобы тебя боялись. Ведь если до сознания людей не доходит, что надо остановиться, то пусть присутствует фактор страха. Распоясавшихся боевиков, которые спекулировали ненавистью, следовало уничтожить, что в принципе мы и делали. Были, конечно, офицеры, которые растерялись, но основная часть вела себя грамотно, руководствовалась новыми условиями, принимала верные решения. Костяк офицерства был сохранен, остался стоять на защите интересов нашей Родины.
А.Ф. Но в 1991-м году рухнул СССР…
А.Е. Да, развал, роспуск коммунистической партии… Был момент, когда Комитет солдатских матерей добился того, что в Закавказье можно было посылать только желающих там служить "срочников", то есть добровольцев. Личный состав частей сократился тогда на 70 процентов. Пришлось офицерам в майорских, капитанских чинах стоять в карауле, охранять военные объекты, садиться в боевую технику в должности механика.
Наверное, поэтому ничего не имею против коммунистов, и мне нравятся многие инициативы советской власти. Я вырос в стране коммунистов, и сам был коммунистом, кстати, вполне осмысленным. Пускай в какой-то степени мои воззрения напоминали воздушные замки и все мне виделось в розовом цвете, но основные идеи меня устраивали. Серьезные, правильные идеи, такие, что высказаны в книге "Как закалялась сталь". Я ее читал три раза, в разном возрасте. Я считаю, что это та книга, на которой должно учиться любое поколение в России. Это не только наша история — это этика наша, наш дух. Это то, что не вырубишь и топором…
А.Ф. Алексей, ты был в составе российских миротворцев в Косово… Какое впечатление осталось от нашей миссии? Что из себя представлял натовский контингент?
А.Е. Я был как раз в районе аэродрома в Приштине. Аэродром вроде бы наш, то есть мы его охраняем, но все условия диктуют натовцы. Реально мы не влияли на обстановку. С натовцами сталкивался неоднократно и даже приятельствовал. Предпочтение отдавал европейцам. Видимо, потому, что американцы с молоком матери впитали: русские — враги. Вообще, американцы и англичане почему-то уверены в своем превосходстве над нами. Вот норвежцы — нормальные ребята. Очень приятные в общении и очень грамотные по части военного дела. И с немцами тоже можно общаться. Тяжелее всего, конечно, с американцами. Но это лишь мое личное впечатление.
Повторяю, нельзя сказать, что наши десантники играли в Косово какую-то серьезную роль. Наш военный госпиталь — это да! Много жизней преследуемых албанцами сербов было нашими врачами спасено. Конечно, мы нужны были там. Только не в том формате. Наша, все еще могучая, страна могла бы более качественно и продуктивно влиять на обстановку. Видимо, слабость нашего руководства позволила этому вопросу разрешиться таким вот образом…
А.Ф. Алексей Викторович, ты воевал на многих войнах, видел солдат разных национальностей. Что ты скажешь о русском солдате, о его слабых и сильных сторонах? Я понимаю, что ты не руководил полком арабов или сенегальцев, но все же…
А.Е. В Афганистане в моем батальоне в основном были мусульмане: таджики, узбеки, немного казахов. На таджиков приятно было смотреть: дисциплинированные, осторожные, действуют выверенно. У нас, у русских, еще есть такое слово "авось". Но с другой стороны, не обижая другие нации, я скажу так: русский солдат в своем характере несет одновременно чувство миротворца и обладает всеми необходимыми качествами великого воина. При мне был такой случай, когда солдат, раненный в обе руки, зубами тащил своего командира. Все передние зубы расшатал, потом они выпали. Это вот русский тип солдата, это русский характер. Сейчас смотришь "ящик", прессу читаешь: там русский человек представлен хуже, уж не знаю кого. Но мы великий народ, это очевидно. Сколько у нас великолепных памятников старины, сколько изобретений нами сделано, какая великая литература, на которой весь мир воспитывается. А сейчас все это хотят перечеркнуть. Не выйдет.
А.Ф. Так как же ты стал земледельцем?
А.Е. Вышел в запас в 2000-м году. И думаю: что дальше, куда? Стал прикидывать, мать у меня агроном, тесть много лет был председателем колхоза. Хотя в сельском хозяйстве я был полный профан, нечто родное мне померещилось. Я эту землю люблю, земля эта на войне много раз меня спасала, я в нее впивался, вдавливался, и только просил Бога, чтобы она меня защитила… Откуда-то из души услышал зов предков, и я пошел в эту сферу, на сегодняшний день достаточно рискованную. Работа крестьянская мне понравилась. Труд на земле — интересное, творческое дело. Есть возможность получить удовольствие от работы, можно получить и деньги за нее.
А.Ф. Ты пашешь землю, так же, как и воюешь?
А.Е. Жизненный опыт, в том числе военный опыт, разумеется, пригодился. Ситуация, в целом, похожая. Грубо: что такое армия? Рано встать, поздно лечь, постоянно с людьми, постоянно в напряжении. То же самое и в сельском хозяйстве. И все время с людьми и в движении: одно поле, другое… С техникой те же самые проблемы, что и в армии. Те же гусеницы и колеса... Так я стал директором сельхозпредприятия. Но самое главное — стали подтягиваться ко мне мои боевые товарищи. У меня в команде работают уже пять знакомых офицеров, и тридцать моих бывших солдат. А это уже сила, коллектив. Это та общность, где уже можно чувствовать локоть друга. Решать самые сложные вопросы… Один мой боевой товарищ уволился в запас в Беларуси, а, представляешь, приехал работать ко мне.
Сегодня наше предприятие уже достаточно сильное и в состоянии ему квартиру в Воронеже купить. Таким образом, мы решаем программу обеспечения жильем уволившихся в запас военнослужащих. Одновременно обеспечиваем их трудоустройство в мирной жизни. Это немаловажный фактор, потому как многие уходят из армии уже со своим специфическим мировоззрением, определенным стереотипом поведения. И мечутся, не знают куда себя применить. Я им говорю: идите в сельское хозяйство. Это правильно и благородно. Здесь нет дыма и копоти городов, все, как бы сказать, на природе. Вот выйду на берег Дона, чувствую мощь нашего ландшафта: сверкают поля, леса, река — душа сразу возвеселится. Хорошо, обзорно! Правда, все это надо любить. Без любви ничего не выйдет!
А.Ф. Алексей Викторович, но ты ж не военное поселение построил?
А.Е. Стараемся обходиться без аврала, но всякое бывает. Надо — значит, будем работать и ночью. Но, в принципе, командир должен успеть сделать все, чтобы таких ситуаций не возникало… Если ты не успел все продумать и подготовить, то работай сам… Конечно, были моменты критические. Когда я думал, что все рухнет, и ничего не получится. И сегодня, конечно, проскальзывают напряженные моменты. Но когда сложился коллектив, когда есть понимание общих целей, работа идет успешно. Обходимся пока малой кровью.
А.Ф. Ты дружишь с таким своеобразным персонажем нашей культуры, как Юрий Шевчук. Что это за человек?
А.Е. Я с ним познакомился в Чечне, был Юрий и в Косово. Я люблю его творчество, потому что он поет только о том, что видит своими глазами, и поет так, как он чувствует. На мой взгляд, все его метания по войнам — это не иначе как любовь ко всем нам. Русский солдат достоин к себе внимания. О русском солдате сложено много песен, в том числе и Юрием Шевчуком. И поддержать наше воинство в критический момент -— задача благородная. Разрушение православных храмов в Косово, эта тема ему тоже близка. Так и должно быть, все правильно. Юра ведь наш человек, российский…
А.Ф. Как возникло в тебе решение идти в политику?
А.Е. Приехал ко мне старый друг, военный. Сидим, болтаем… О чем говорим? Цены, мол, поднимают. Заслуженные люди концы с концами не сводят, офицерам жить негде после увольнения. И никто эту проблему не решает, и решать не хочет. Офицер день и ночь на работе, а денег все равно не хватает. Детей надо накормить, да в конце-то концов отдохнуть иногда не мешало бы. То есть масса проблем самых насущных. И очевидно: надо что-то менять в этой жизни. Как менять? Парадокс, но мне, бывшему солдату хочется, чтобы обошлось все без крови, то есть мирно, политическим путем. Или вот позвонил мне мой друг Алексей, он потерял зрение в Чечне. Спрашивает: "Ты читал закон о ветеранах?" Я отвечаю: "Честно говоря, нет". "А ты почитай, там сплошное белое пятно, сплошная вода. Кто-то же должен за нас слово сказать. Тебе доверяют многие, у тебя друзья есть в прессе, на телевидении. Помоги!"
Да, на собственных слезах и крови замешено все это. Когда я задыхался в Грозном в 1996 году, Черномырдин в обнимку с Еленой Мавроди и Клаудией Шиффер демонстрировал европейскую моду. А мы включили телевизор трофейный, под звук канонады смотрим на это дело, и, как ты думаешь, каковы наши чувства? Ох, как мне хотелось в тот момент попасть в Москву… Конечно, не для того, чтобы моду посмотреть! Кто-то гибнет, а кто-то… Нам все обещали, что скоро закончится эта война. А она все продолжается, дошла уже до наших домов. Взрываются фугасы в Москве! В Москве взрываются! А вспомни, что когда-то мы ходили спокойно ночью по улицам наших городов и никого не боялись. Половину материка контролировали, а к чему сейчас пришли?
А.Ф. Так в чем же дело? Что случилось с народом?
А.Е. Деньги сегодня затмевают ум, расточают волю народа. Сплоченности у людей нет. Далеко ходить не надо. Я являюсь заместителем председателя Общественного движения ветеранов Коминтерновского района города Воронежа. Уже четвертый месяц пошел, в военном городке нет горячей воды. Много заслуженных офицеров там живет, а воду не дают. С ними никто не считается. Господа полковники, которые честно отдали свои здоровье, судьбу на защиту Родины, ходят печальные, а на них плюют… Это потому что мы разрознены, разобщены. Если бы выступили единым, крупным коллективом, смогли бы диктовать свои условия. Это и было бы подлинное волеизъявление народа. На этом маленьком, в сущности, бытовом примере, можно понять, как обстоят дела в России.
А.Ф. Может лидера не хватает?
А.Е. Лидер нужен обязательно. Но главное — восстановить государство, его функции. Тут на одном полковом празднике с удивлением прочитал перечень персон, являющихся спонсорами полка. Но я не хочу, чтобы у армии были спонсоры. Спонсор у армии должен быть один — наше государство. Именно государство должно платить военным нормальную зарплату. В Конституции России черным по белому написано: недра и полезные ископаемые принадлежат народу. Что-то мы их не видим…
А.Ф. Мир политики, он во многом сейчас запутан, напоминает сложную многоходовую игру… Это фабрика компромиссов, комбинации интересов. И вот ты, прямой, армейский человек, врываешься в эту сферу… Чувствуешь ли риск?
А.Е. Я пока не врываюсь… У меня только планы на этот счет. Я отец трех сыновей. Я хочу, чтобы мои дети выросли хорошими, порядочными и любящими людьми. Чтобы жили они в прекрасной, сильной стране под названием Россия. Для меня моя Родина и моя семья — это неразделимые понятия. Мне хочется, чтобы что-то поменялось, в конце-то концов. Чтобы это наркотическое опьянение, это самоубийство нашей страны прекратилось. Я хочу немногого: чтобы мы нормально, мирно жили на своей земле, под нашим русским синим небом...
Пойми, я не хочу заниматься проблемами власти, я просто, как многие, как большинство, думаю: надо что-то менять. Каким путем? На этот счет у меня есть только предположения, мои внутренние мысли. Но к каким-то выводам и решениям я уже пришел. Во всяком случае, я твердо знаю: надо побороться. Ведь счастье само по себе не приходит, за него надо бороться.