20(443)
Date: 14-05-2002
Author: Степан Кашурко
КАРА НЕПОГРЕБЕННЫХ
Живых победителей в День Победы российская власть вниманием не обошла. А о тех солдатах Великой Отечественной, которые пали на полях сражений и до сих пор не нашли упокоения на родной земле, опять даже не вспомнила.
Президент Путин — сын фронтовика. И когда он — молодой, энергичный, не похожий на Ивана, родства своего не помнящего, вступал два года назад в должность, я подумал: теперь-то, наконец, государство возьмется исправлять страшную и бесчеловечную несправедливость по отношению к не погребенным защитникам Родины. Но, увы, на местах былых сражений в центральной и северо-западной России, в обвалившихся блиндажах, в заросших окопах и траншеях как тлели под открытым небом, так и тлеют по сей день останки бойцов и командиров Красной Армии. И ни президенту, ни правительству, ни губернаторам нет до них дела.
По моим подсчетам, в десяти российских областях не захороненными остаются 250 тысяч фронтовиков. Они защитили и спасли нас и были оскорблены и унижены нашим беспамятсвом. По их костям ходят четвероногие и двуногие — нравственно ущербные люди, которые подбирают "приличные" черепа убиенных и приспосабливают их под светильники для любителей острых ощущений.
250 тысяч не преданных земле защитников Родины — это 25 полнокровных стрелковых дивизий. Какие огромные потери несла наша армия — известно. Но как могло случиться, что и поныне столь много фронтовиков оказываются в забвении?
На отмобилизованную, имевшую современный боевой опыт армию Германии работала почти вся Европа, и в 41-м мы непрерывно отступали, оставляя убитых на линиях фронтов и в окружении. После успешного контрнаступления наших войск под Москвой весной 42-го Сталин подписал постановление Государственного комитета обороны, где обязал исполкомы областных и местных Советов, территории которых были оккупированы, провести сбор, регистрацию(по имеющимся документам) и погребение трупов, а также обеспечить предоставление в Центральное бюро по персональному учету потерь личного состава действующей армии именных списков бойцов и командиров.
Все директивы Сталина, как свидетельствует история, неукоснительно исполнялись. И та, что содержалась в постановлении ГКО, не стала исключением. Работа по погребению и составлению именных списков погибших воинов началась и не прекращалась до Победы. Но советские органы на освобожденных от врага территориях могли проводить эту работу только силами местных жителей. А они, опаленные пожарищем войны, находились в крайне бедственном положении. Жить им приходилось в уцелевших погребах и подвалах, и думали они прежде всего о том, как соорудить крышу для детишек и как добыть для них пропитание.
Поэтому погибших искали и регистрировали только вблизи тех населенных пунктов, где теплилась жизнь, а не по всем местам боев.
За громом салютов в 45-м Сталин как Верховный главнокомандующий не забыл о тех воинах, которые не дожили до Победы. И в феврале 46-го за его подписью увидело свет Постановление Совета народных комиссаров № 405-165. В нем органам власти в областях вменялось в обязанность взять на учет все захоронения солдат, офицеров, генералов Красной Армии и партизан, обустроить и содержать в порядке их могилы. На расходы для этого местным исполкомам были выделены кредиты из госбюджета.
Постановление СНК не осталось на бумаге. Многое во исполнение его тогда было сделано. Но далеко не все. Страна возрождала из пепла города и села, и власть в первую очередь должна была заботиться не о памяти мертвых, а о том, чтобы спасать от болезней и смерти живых: дать им кров, еду и лекарства.
Дабы упомянутое постановление в значительной мере достигло цели, надо было организовать множество экипированных экспедиций на напичканные гранатами, минами и снарядами места боев в глухих лесных и болотистых массивах. А на это государство не могло тогда найти ни сил, ни средств.
За десять послевоенных лет экономика страны полностью была переведена на мирные рельсы. Условия жизни людей с каждым годом становились все лучше и лучше. Наши Вооруженные Силы получили ядерный щит и гарантировали нам безопасность. Устойчивый рост благополучия давал все необходимые возможности для того, чтобы наконец воздать должное тем, кто ценой своих жизней спас Родину от порабощения. Настало время живым позаботиться о памяти мертвых. Но страну вместо Сталина возглавил Хрущев, и мы получили политику, которая наносила ущерб интересам живых и которой не было дела до мертвых.
Накопленный при Сталине экономический потенциал хрущевское руководство тратило на сотворение пыльных бурь на целинных землях Казахстана, на содержание диких якобы строивших социализм режимов в Азии и Африки, на бездумные эксперименты в сельском хозяйстве, на борьбу с православием и взрывы церквей. Не было в казне денег лишь на захоронение останков фронтовиков, разбросанных на полях сражений.
В правление Брежнева о подвигах наших воинов в Великой Отечественной говорили много, но очень мало сделали для захоронения геройски павших. Не раскошелилось государство на организацию похоронных экспедиций в места боев и при Горбачеве.
Все советские руководители, за исключением ученика православной духовной семинарии Сталина, в душе были атеистами и гнева небесного за забвение убиенных за Родину не боялись. Крушение КПСС и приход к власти правителей-демократов ознаменовались их стоянием в церквах со свечечками в руках. При коммунистах все они так же были атеистами, а теперь стали верующими? Такое перевоплощение нереально и на иное отношение новой российской власти к проблеме захоронения фронтовиков по религиозным мотивам я не рассчитывал. Но когда коммунистический расстрига и он же демократический президент Ельцин ввел указом герб с двуглавым орлом, то у меня закралась надежда: а вдруг с возвращением старинного герба начнут возрождать и старинные традиции.
Семь с половиной столетий тому назад князь Александр Невский по окончании Ледового побоища на Чудском озере велел захоронить даже тех мертвых воинов, которые оказались подо льдом. И по приказу князя, и по зову сердца сотни людей с плотов и лодок вытаскивали затонувших баграми, чтобы с почестями предать их земле.
Шесть столетий назад великий князь Дмитрий Донской, наголову разбив полчища Мамая, не покинул Куликово поле до тех пор, пока не похоронили всех погибших и не срубили на воинском кладбище церковь Рождества Богородицы.
Два столетия назад по окончании Рымникского сражения граф Суворов на предложение отпраздновать победу в войне с турками ответил: "Пока не предан земле последний погибший в бою солдат, войну нельзя считать законченной."
Приняв старинный герб, российская власть должна была де-факто принять и многовековые традиции. А что произошло на деле?
Вот ответ на мое письмо правителя-демократа первого призыва небезызвестного Шумейки. Читаем: "Почти полвека прошло со дня нашей Победы, а долг свой человеческий, сыновний долг мы так до конца и не выполнили. Наверное, прежде чем строить гигантские обелиски, надо было по-людски похоронить каждого погибшего. Можно было бы привести множество причин, чтобы вновь отложить это святое дело "на потом". Можно, да только ни Бог, ни люди нам, нынешним руководителями, этого не простят. Именно поэтому мы намерены подготовить специальное постановление и сделать все необходимые распоряжения и поручения по этому вопросу".
Как усладили мой глаз эти строки! Как тронуло душу все написанное третьим лицом в российском государстве — председателем Совета Федерации! Но кто слышал о подготовленных Шумейкой спецпостановлениях, распоряжениях и поручениях? Никто. Отозвался господин председатель на вопиющую проблему и забыл о ней.
А теперь посмотрим реакцию на ту же проблему демократического деятеля последнего призыва — госпожи Матвиенко. В феврале 1999 года, получив запрос депутата Госдумы Зеленова о проведении Международной Вахты Памяти под Новгородом, где в лесах и болотах разбросаны непогребенными останки целой армии (2-й ударной), она четко и ясно ответила: "Из-за отсутствия в проекте федерального бюджета на 1999 год соответствующей статьи расходов, проведение указанного мероприятия с участием Российской Федерации может быть запланировано на 2000 год при выделении на эти цели необходимых средств".
Сейчас на дворе год 2002-й. Госпожа Матвиенко как сидела в кресле вице-премьера российского правительства, так и сидит. Денег же на захоронения фронтовиков как не планировалось, как не выделялось, так и не планируется и не выделяется.
Не раз уже я письменно и устно рассказывал в прессе о безобразиях с увековечением памяти погибших в Великой Отечественной. Рассказывал и о надругательствах над их останками.
Так что же заставляет меня вновь и вновь возвращаться к этой проблеме? Горе людское. Ведь миллионы людей все еще живут надеждой узнать, что кроется за загадочным сообщением с фронта: "Ваш муж (сын, брат, отец) пропал без вести".
За время моей 40-летней поисково-исследовательской работы мне с моими товарищами посчастливилось на 150 тысяч сократить первоначальный список без вести пропавших воинов. Мы не прекращаем своей работы. Но масштабы поиска настолько велики, что никакими усилиями общественности проблему не решить. Справиться с ней может только государство. Но власть придержащие по-прежнему демонстрируют чудовищное равнодушие и безразличие к святому делу.
Мне не дает покоя непрекращающийся поток писем из разных уголков нашей Великой Родины — СССР, поток слезных просьб найти могилу родного человека. Письма шлет уже четвертое поколение. Раньше писали матери, отцы, братья сестры погибших фронтовиков. Теперь пишут их дети, внуки, правнуки. Пишут щемящие до боли в сердце письма. И я казню себя от бессилия помочь им.
Душам не захороненных солдат на небесах больно. Поэтому в местах их гибели стоит отчаянный жуткий стон. Его слышим мы, но не слышит власть. Не слышит — и он ей не страшен. Пока. Гнев не преданных земле воинов рано или поздно обрушится на аморальных правителей и они свое получат — возможно, не только на небе, но на земле. Я не завидую будущему шумеек и матвиенок и предвижу, что их участь может разделить и президент Путин.
Степан КАШУРКО, руководитель поискового центра “Подвиг" Международного Союза ветеранов войн и Вооруженных Сил
1.0x
