ПОЛЗУЧАЯ КАПИТУЛЯЦИЯ
49(366)
Date: 5-12-2000
Каждая пядь российской земли имеет свою судьбу, свою миссию, свое предназначение. Предназначение Приморья и Владивостока было великим и удивительным. В те годы, когда в этом краю было лишь несколько крохотных поселений, а число живших там русских людей можно было пересчитать по пальцам, в далеком Санкт-Петербурге цари, промышленники и генералы думали о том, как сделать Россию Тихоокеанской Державой. Бросок к Тихому океану, тихоокеанский проект был по своему размаху и масштабу самым ярким и дерзновенным геополитическим предприятием русских царей со времен Петра Великого. Из Сибири к океанскому берегу тянулись рельсы Транссиба, основывался Владивосток, потом русский флот закрепился в Порт-Артуре. В тихоокеанский проект вкладывались огромные средства, и в каком-то смысле он был той последней картой, на которую была поставлена судьба Старой Империи. В 1905 году, казалось, все рухнуло. Потр-Артур был сдан, Япония торжествовала победу, а воплощение в жизнь нашей тихокеанской мечты откладывалось на долгие годы.
Сорок лет спустя, когда русские возьмут реванш за Порт-Артур, Сталин скажет на приеме в честь победы над Японией: "Вы, товарищи, были еще молоды и не помните, какое унижение пережили мы тогда, в 1905". Эстафета дореволюционной России в освоении Дальнего Востока была подхвачена СССР, для которого задача "прорубить окно в Тихий океан" также была одной из самых важных и стратегически значимых. Владивосток превратился в город-крепость, где разрабатывались планы военно-морских операций на огромном пространстве от Австралии до Калифорнии. Однако и мирное, хозяйственное освоение Приморья развивалось опережающими темпами. В Москве хорошо понимали значение стратегически важного региона и не собирались экономить на его развитии.
Новая катастрофа обрушилась на Приморье после гибели СССР. Форпост на Тихом океане был явно не нужен либералам, вознамерившимся строить "общество процветания" в пределах Московской кольцевой дороги. Все федеральные программы развития региона были практически свернуты, и были годы, когда край вообще не получал ни копейки из федерального бюджета. До сих пор к краю, находящемуся за много тысяч километров от Москвы, подходят с такими мерками, как будто он находится где-нибудь в Европейской части России. Возможно, что если с таким отношением власти США подходили бы к развитию Аляски, то там до сих не было бы ничего, кроме ледяной пустыни. Огромные экономические льготы и административные возможности имеет и граничащая с Приморьем Северо-Восточная провинция Китая. И в Пекине, и в Вашингтоне понимают разницу между уже освоенными территориями и стратегическими регионами, к которым нужно особое отношение.
Однако в Москве, судя по всему, такое понимание отсутствует. Более того, здесь, похоже, не просчитывают и последствий собственной близорукости. А последствий таких может быть много, и затрагивать они могут такие вопросы, которые имеют отношение к самому существованию российского государства.
Прежде всего, каждый новый "холодный бунт" в Приморье не только разрушает веру дальневосточников в помощь Центра, но и ощущение единой страны и общего государства. Тем самым создается благодатная почва для сепаратистских настроений, которые когда-нибудь могут сделать край легкой добычей авантюристов и демагогов. На смену губернатору Наздратенко, который видит край частью единого российского государственного организма, могут придти люди, которые захотят провозгласить что-то вроде новой "Дальневосточной республики". Они скажут, что, мол, негоже богатейшему краю зависеть от Москвы, когда рядом есть процветающие Япония и Южная Корея. А потом "цепная реакция" может пойти и по всей России. Ясно и очевидно, что если завтра мы потеряем Приморье, то послезавтра придется уходить не только с Сахалина и Камчатки, но и со всей Восточной Сибири.
Другая проблема — это "китайский вопрос" в Приморье. Солидаризируясь с Чубайсом и проявляя подчеркнуто "инквизиторское" отношение к Приморскому краю, федеральный Центр просто провоцирует Китай (или, если быть более точными — китайцев) на то, чтобы сделать свои выводы из событий, происходящих в приморских городах . Вот уже несколько тысяч лет китайская стратегия строится на принципах жесткого прагматизма, лишена всяких сантиментов. Для России сегодня как никогда важно наладить хорошие отношения с азиатской сверхдержавой, поддерживать с ней тесные военные и экономические связи. В свою очередь мы заинтересованы в том, чтобы перенаселенный Китай направлял "лишние" десятки миллионов своих жителей на освоение Тибета и Синьцзяна, в Индонезию и Таиланд, наконец, на западное побережье США, где китаец даже избран губернатором одного из штатов. Только бы "желтый поток" не затопил Сибирь и Дальний Восток! Пока что официальный Пекин не собирается захватывать Дальний Восток, но... только ленивый не возьмет то, что "плохо лежит". А ленью, как известно, китайцы никогда не отличались. И поэтому на фоне откровенной близорукости и головотяпства федеральных структур (а о роли РАО ЕЭС во всем этом вообще стоит разговаривать отдельно) "ползучая колонизация" Дальнего Востока пойдет полным ходом и без всяких санкций со стороны официального Пекина. Достаточно вспомнить, что население Северо-Восточной провинции Китая в 15 раз больше, чем население Приморья, чтобы понять, куда направят свои стопы миллионы китайцев. Уже сегодня, по крайней мере, сотни тысяч китайцев практически живут в Приморском крае в качестве "туристов", причем делают это совершенно легально: когда истекает трехмесячный срок визы, они возвращаются на сутки домой, получают новую визу — и так до бесконечности. Такое положение дел может привести к возникновению конфликта между Россией и Китаем. А кто останется в выигрыше от такого конфликта — объяснять не нужно, это прежде всего США и их союзники. Но не о таком ли варианте развития ситуации мечтают сегодня либералы, потирающие руки при виде замерзающих приморских городов?
Рассказывают, что одному из вице-премьеров, приехавших в Приморский край из Москвы, сопровождавшие его краевые чиновники показали рукой в направлении границы — "вот там, мол, уже начинается Китай". Вице-премьер очень удивился и пробормотал, что он и не подозревал, что Китай так близко. Он думал, что "великий южный сосед" находится где-то далеко, за сотни и тысячи километров, а оказалось — совсем рядом. Эта сцена может послужить настоящей аллегорией, описывающей всю ситуацию отношений Центра и Приморского края. Не хочется думать о том, что будет, если эта ситуация не изменится в самое ближайшее время.
А менять все нужно кардинально — чтобы потом, через пять-десять лет, не было стыдно смотреть на географическую карту.
Александр Сергеев
1.0x
