Авторский блог Редакция Завтра 03:00 17 июля 2000

“ПРЕТЕРПЕВШИЙ ДО КОНЦА — СПАСЕТСЯ”

“ПРЕТЕРПЕВШИЙ ДО КОНЦА — СПАСЕТСЯ” (Беседа с диаконом Сербской Православной Церкви Небойшей Тополичем)
29(346)
Date: 18-07-2000
— Отец Небойша, мы, русские люди, внимательно следим за событиями, которые происходят в Сербии. Следили и за Балканской войной. Но одно дело следить за войной по газетам, журналам, по сообщениям радио и телевидения, и другое дело — услышать о ней от человека, который жил в Сербии во время войны, перенес все ее тяготы, бомбежки и продолжает жить там и после войны (она, на наш взгляд, и не заканчивалась). Отец Небойша, что такое Балканская война с вашей точки зрения?
— Бомбардировки в течение двух месяцев — это логичный итог политики Запада и блока НАТО. А если духовно оценить это событие, то это логичное следствие наших грехов и попущение Божие. Я разговаривал во время войны с одним сербским монахом и задал ему такой вопрос: "Сколько времени продлятся бомбардировки?" Он ответил: "Господь смотрит, что мы выберем: или мы будем жить так, как живут люди на Западе, — в земном раю, в изобилии земных благ, подобно животным, или мы не примем западную цивилизацию и будем физически уничтожены. "Что, по-твоему, выберет сербский народ?" — спросил я. Монах ответил: "Мы не должны бояться того, кто убивает наше тело, но не может убить нашу душу, как сказал в Евангелии Господь".
Сначала народ был в страхе, что потеряет все свои земные блага, но, слава Богу, это прошло. Страдания и боль вывели людей на улицы, на площади, на мосты. Они презирали смерть.
Американским летчикам было плевать на людей — они делали свое паскудное дело. Помните, люди вышли на мост, протестуя против агрессии, а пилоты разбомбили его, и люди погибли (это было в центральной части Сербии). Или другой факт: идет пассажирский поезд, американские летчики знают, что там люди, и все равно бомбят его. И таких примеров сколько угодно.
Прошел почти год после начала агрессии, и что же мы видим? У нас строят бомбоубежища и готовят сирены, которые предупреждают о близком авиационном налете. Это значит — скоро на нас снова посыпятся бомбы. Какой вывод мы можем сделать? Демократия снова жаждет сербской крови! Наши же власти, к сожалению, не готовы к решительной борьбе с врагом. Почему? Потому что они дорожат своей шкурой, заранее построили для себя прекрасные бомбоубежища, надеются отсидеться там, не обостряя до предела свои отношения с распявшими Христа: а вдруг с демократией еще удастся договориться?
Сербская Православная Церковь, напротив, о своем народе заботится. Мы, конечно, не самый лучший народ в мире, но и не самый плохой. Мы знаем, что мы грешные и что мы еще недостаточно воцерковлены. И благодаря другим православным народам мы поняли, где наше место. Наше место — в европейском православном общежитии. Помощь русского и греческого народов во время войны — это была помощь евангельского самарянина. Это не циничная помощь Запада: те прислали нам лекарства, срок годности которых истек... двадцать лет назад.
Слава Богу, мы обретаем свои духовные корни. По милости Божией у нас есть такой духовный пастырь, как Святейший Патриарх Павел, который во время бедствия был со своим словесным стадом. Время его избрания на патриарший престол совпадает со временем восшествия на престол вашего Первоиерарха Алексия Второго. Это, конечно, Промысел Божий. Наш Патриарах был выбран в смутное время. В 1992 году началась война в Боснии и Герцеговине, и он стал служить литургию каждый день. Он мудро врачует духовные раны и язвы. Например, среди сербов, которые жили в Америке и в некоторых европейских странах, существовали трения, нестроения и раскол. Патриарх Павел приложил много сил и старания, чтобы уврачевать их. Он говорит, что никакой его личной заслуги в этом нет, это заслуга только Господа Бога.
Находясь в Америке, он сказал: мы не хотим показать себя лучше, чем есть на самом деле, но мы также не хотим, чтобы нас представляли худшими, чем мы есть на самом деле. Преступники есть везде, в том числе и среди нашего народа, но у нас они есть потому, что мы отступили от веры.
Наш Первосвятитель — человек не от мира сего. А кое-кто называет его святым уже сейчас. Он ведет аскетическую жизнь и является для нас живым примером евангельского пастыря. Он живет во Христе в полном смысле этого слова. Однажды журналисты спросили его: "Вы вегетарианец?" Он ответил: "Я не вегетарианец — я христианин". Что он хотел сказать этими словами? Как православный монах он постится, то есть не кушает мясо, а в понедельник, среду и пятницу у него очень строгий пост. Я уже говорил, что он каждое утро служит литургию в маленькой часовне, которая находится в здании Патриархии. Там нет хора, а поют только прихожане.
У него такая традиция: если он рукополагает кого-то во диакона или священника, то берет его с собой в часовню, и тот служит вместе с ним сорок дней (чтобы почувствовать, что такое соборная молитва и соборная служба). А когда тот уходит на свой приход, Патриарх Павел снова служит один — без священника и без диакона (только алтарник разжигает и подает ему кадило).
Он сам облачается перед службой и сам разоблачается после службы, он сам исповедует прихожан и сам причащает их.
Подрясник и рясу он носит с тех пор, как постригся в ангельский чин (а это произошло пятьдесят лет назад). И не меняет их. Он сам стирает, гладит и чинит их. Он сам себе готовит пищу. Однажды он рассказал мне, как из женских сапог сшил себе хорошие ботинки, у него есть все сапожные инструменты, он может отремонтировать любую обувь. Он часто служит в разных храмах, и если увидит, что у священника порвана ряса или фелонь, он говорит ему: "Принеси, я починю ее". Так он воспитывает своих пастырей.
— Во время празднеств, посвященных 2000-летию Рождества Христова, я был в Иерусалиме и близко видел Святейшего Патриарха Павла: во время Крестного хода, во время встречи в Иерусалимской Патриархии и я обратил внимание, как он устал; он много пережил во время войны; на мой взгляд, каждый день войны был для него годом...
— То, что вы увидели на его лице, следствие не только двух с половиной месяцев войны, это следствие многолетних тяжелых переживаний, боли за судьбу сербского народа, Сербской Православной Церкви, за судьбу Косово и Метохии, где он в течение тридцати четырех лет был епископом Рашско-Призренским. Он своими глазами видел, как гнали сербов с их родных обжитых мест; это было следствием закона 1946 года, который подписал... православный священник Владо Зечевич. Он был в то время министром внутренних дел; он носил камилавку с крестом и фуражку со звездой. Он был за "истинное" христианство, против "косного национализма"; он сотрудничал с коммунистами. Тогда. А сегодня его духовные последователи готовы призвать церковь объединиться с демократами.
Так что усталость, которую вы видели на лице нашего Патриарха, — это усталость всех православных сербов. Он очевидец всех страданий народа за последние пятьдесят лет.
— Отец Небойша, с считаю, что вам очень повезло: вы служите рядом с Патриархом Павлом. Пребывание рядом с таким человеком — это большое благо для воспитания собственной души, для духовного возрастания.
— Это благо не только для меня, но и для всего сербского народа — что у нас есть такой Патриарх. Я служу с ним очень часто и приобретаю неоценимый духовный опыт. Апостол Павел сказал, что для всех он был все ради спасения. Эти слова мог бы сказать о себе и наш Патриарх.
В свои восемьдесят пять лет он выглядит, как ветхозаветный пророк; он подобен светильнику, поставленному на видном месте, чтобы светить всем; он — соль, которая не дает разложиться сербскому народу.
— Часто ли он служит в новом соборе святого Саввы?
— Нет, очень редко... Кстати, история этого собора весьма интересна. Его начинали строить дважды. И как только приступали к строительству, начиналась война. Может быть, Господь Бог и святой Савва не благословляют его строить — мы отступили от Бога и Его заповедей.
— Поговорим о последствиях
войны...
— Есть физические последствия войны, но есть и духовные. Мы отдали Косово и Метохию — это тяжелое духовное поражение. Оно произошло из-за предательства властей.* Мы вывели оттуда войска, полицию. А наши правители говорят, что мы... победили. Они выдают черное за белое. Косово и Метохия — это колыбель сербского народа, Сербской Православной Церкви. Это наша Святая земля. За три последних месяца на Косово и Метохии разрушено семьдесят шесть церквей, хотя туда введены "миротворческие" силы, которые обещали обеспечить порядок и соблюдение законов; сто двадцать тысяч православных сербов вынуждены были покинуть свои родные края, но восемьдесят тысяч еще остались — вместе со своими священниками и своим епископом.
Изгнание — это самое большое страдание. Люди не могут вернуться к своим очагам — этому препятствуют не только албанцы, но и "миротворческие" силы. Это не только физическая трагедия, но и духовная.
Но у нас есть и хорошие вести: в Москве, в храме святых апостолов Петра и Павла, что на Яузе, открывается подворье Сербской Православной Церкви. Такое решение приняла Московская Патриархия.
— Сколько, на ваш взгляд, длится война в Сербии?
— Война в Сербии не завершилась после Второй мировой войны. Наши страдания, которые начались в 1941 году, не прекратились до сегодняшнего дня. Сербский народ потерял свою государственность, у него нет державы с именем Сербия. Сербы долго не смели заявить о своих национальных правах. И когда после Второй мировой войны состоялись первые свободные парламентские выборы в Югославии, когда хорваты и другие народы выбирали свои национальные партии, сербы все еще находились под властью инородцев. Вот откуда идут страдания сербов в Боснии, Герцеговине и Хорватии: нам не давали вспомнить, что мы православные.
Сегодняшняя страна, где живут сербы, союзная Республика Югославия или третья Югославия, как мы ее называем (первая — королевская; король Александр Карагеоргиевич совершил большую ошибку, создав в 1918 году Королевство сербов, хорватов и словенцов, он был обманут западными союзниками. Вторая Югославия — Федеративная социалистическая республика, которую возглавил Тито. При нем хорваты и словенцы получили больше прав, чем сербы).
Третья Югославия — это очередная большая ошибка сербов. Может быть, поэтому они и страдают.
— Отец Небойша, удалось ли вам во время войны или после нее побывать в Косово?
— Святейший Патриарх Павел после того, как в Косово были введены международные силы, решил пребывать в Печской епархии, в монастыре. Он, а также митрополит Черногорско-Приморский Амфилохий, епископ Захомско-Герцеговинский Афанасий, викарный епископ Патриарха Сербского Афанасий вместе с епископом Рашско-Призренским Артемием и всеми священниками этой епархии посетили Косово и Метохию, чтобы своим присутствием ободрить и утешить страдающих сербов. Рашско-Призренская епархия издала книгу "Распятое Косово", в которой говорится о злодеяниях натовской военщины. Книга напечатана на трех языках. Я сейчас вспомнил слова, которые сказал епископ Артемий; он сказал, что мы находимся у креста. Как Божия Матерь и святой апостол и Евангелист Иоанн Богослов находились у Креста, на котором был распят Христос. Для нас сейчас время плача. Как для Рахили, которая оплакивала своих детей. Если Сербская Церковь — это мать, то она плачет о своих детях. Крест, на котором распят сербский народ в Косово, изготовлен в Белграде задолго до сегодняшней трагедии.
Почему епископ Артемий так сказал? Тут я должен сделать небольшой экскурс в историю. В 1389 году на Косовом поле произошло знаменитое сражение с турками, которое возглавил святой князь Лазарь. Он и его славные соратники пали смертью храбрых. Сейчас сербы страдают в Косово и Метохии. Но они страдают уже без своего князя. Враг постарался загодя лишить их национального достоинства.
— Каково сейчас духовное состояние сербского народа?
— Мне не очень удобно об этом говорить, потому что я сам отношусь к этому народу. Но как христианин я должен быть самокритичен и указать как на свои грехи, так и на грехи моих соотечественников. Я сошлюсь на евангельское повествование о человеке, который прекрасно видит сучок в глазу брата своего, а бревна в своем глазу не чувствует. Я опять хочу повторить слова нашего Патриарха Павла: мы не хотим показывать себя лучшими, чем есть на самом деле. Но мы не согласны с тем, что о нас говорят хуже, чем мы есть на самом деле.
Сербский народа все время пытались духовно дезориентировать. Сейчас мы находимся на духовном распутье. В нашей стране появилось немало сект, и это понятно — на заброшенной неухоженной земле вырастают грибы-поганки. Но все равно наш народ ищет Бога Живого. У меня есть друг, и он был в одной секте американского происхождения, и вот когда началась война, эти сектанты сбежали из Сербии. А мой друг стал православным, и не только он, но и еще несколько человек из этой секты. Они искали Бога и нашли Его.
В наши дни заметно духовное пробуждение сербского народа. Приведу несколько примеров: в Шумадинской епархии за последние десять лет было построено семьдесят восемь церквей. Молодые люди стремятся получить не просто образование, а образование духовное. Пятнадцать лет назад был первый набор в духовную семинарию, желающих оказалось пятнадцать человек; а в прошлом году сюда поступило уже восемьдесят (!) человек.
Увеличилось число монахов в монастырях Косово и Метохии. В монастыре Высокие Дечаны, например, находятся сорок монахов и молодых послушников. А десять лет назад там было всего восемь старых монахов.
Духовная реальность сегодняшней Сербии такова: часть молодежи обращается к вере, к Господу Богу, ее интересует история Сербии, история нашей Церкви. Но есть еще много людей, которые не признают Бога и находятся вне Церкви.
— Скажите, пожалуйста, как несут свое служение священники и монахи в оккупированном Косово?
— Православные монастыри в Косово и Метохии оккупированы дважды: с одной стороны, албанцами-шиптарами, а с другой стороны, международными "миротворческими" силами, которые оккупировали монастыри под предлогом их защиты. Монахи, которые находятся в монастырях, если внешне посмотреть, живут, как в лагерях. У них только одна радость — Господь. В Нем Одном они видят свое упование, свою защиту. Став монахами, они избрали узкий тернистый путь в Царствие Небесное. Поэтому они спокойно переносят внешние невзгоды.
Службы в монастырях идут по тому же уставу, что и в древности. Монахи, чьи монастыри разрушены, перешли в другие обители, взяв с собой церковные святыни. Монастырь Девич, где живут престарелые монахини, сильно страдает от албанцев — вот это уже концлагерь. У входа в монастырь стоит танк. Но кого защищают французские солдаты — сербов, албанцев или еще кого — неизвестно. Хваленая западная демократия в действии.
Отмечу попутно, что в монастырях нашли спасение многие беженцы.
— Как, по-вашему, будет Косово свободным или нет?
— Мы физически потеряли Косово и Метохию. Но такое уже бывало в нашей истории. Пятьсот лет эти территории находились под игом турок. В 1912 году мы освободили их.
Однажды Патриарх Павел рассказал интересную историю. Когда в 1957 году он стал епископом Рашско-Призренским, то рукополагал одного священника (это было в селе недалеко от города Урошевац). После литургии, во время трапезы, он разговорился с одним старым сербом, который помнил турецкую оккупацию. И тот рассказал, как турки схватили одну сербскую девушку и заключили ее в мечеть. Сербы собрали отряд, вооружились кто чем мог, напали на мечеть и освободили девушку. Как нам жить дальше? — размышляли они, — то ли принять ислам, чтобы не страдать, или бежать из этих мест. Они решили пойти к священнику и спросить его совета. Священник сказал, что нужно терпеть до конца. Один юноша возразил: "Отче, разве мы не терпели уже пятьсот лет?" В ответ батюшка напомнил евангельские слова: "Претерпевший до конца — спасется". И сербы остались на месте.
Старый серб, который рассказал эту историю, дожил до освобождения родного края.
Значит, судьба Косово и Метохии — в руках Божиих. Господь кого любит, того и наказывает. Страдания необходимы для укрепления нашей веры. Мы должны заботиться не о теле, как это делают западные христиане, а о бессмертной душе.
— А было ли такое, чтобы сербы переходили в ислам?
— Такие случаи были, и немало. Чаще всего там, где жили потомки еретиков-богумилов. Именно так появилась, например, искусственная нация — боснийцы. Они стали мусульманами, но иконы, доставшиеся им от родителей, дедов и прадедов, были православными. Кто-то хранил эти иконы, а кто-то нет.
— Сербы, перешедшие в мусульманство, чувствуют, что остались сербами, или забыли об этом?
— Они это знают, но не хотят признаться... В Оттоманской империи были воины, которых называли янычарами. Так вот, янычары — это отуреченные сербы. Они никогда не хотели и не захотят признать своих корней. Они ненавидят свои корни. И своих вчерашних друзей, знакомых, родственников.
Каждый человек исповедует веру, которая ему нравится: один — Православие, другой — ислам, третий — буддизм. Но каждый ли спасется? Спасется только тот, кто знает Истину, то есть Христа
— Не могли бы вы чуть подробнее рассказать о янычарах?
— Турецкие янычары — это сербские дети, которые были взяты турками в плен и насильственно обращены в ислам. Из них воспитывали профессиональных воинов. Слово "янычары" в переводе с турецкого означает — новые войска. Это — элитная гвардия, которая, во-первых, охраняла султана, и, во-вторых, выполняла специальные задания. Излишне говорить о том, что янычары воспитывались в ненависти к сербам, да и не только к сербам, но и ко всем православным. Некоторые из них занимали в старой Турции большие посты. Например, Мехмед Соколович был великим визирем. Он известен тем, что построил мост на реке Дрина. Это историческое событие описал знаменитый сербский писатель лауреат Нобелевской премии Иво Андрич. Роман так и называется "Мост на Дрине".
У Мехмеда был брат, который жил в Сербии. С детских лет он отличался благочестивым поведением, а в зрелом возрасте стал Сербским Патриархом с именем Макарий. Это случилось в 1557 году.
— То, о чем вы рассказали, — целый исторический пласт. Нашел ли он отражение в устном народном творчестве?
— Да. Сербский народ создал немало легенд на эту тему. Одну из них я вам расскажу. Это произошло в Сербской Боснии. Однажды старая крестьянка вышла на реку постирать белье. К ней подъехал знатный всадник. Это был турецкий паша, которого сопровождала великолепная свита.
— Как называется эта река? — спросил паша.
— Я называю ее рекой печали, — ответила крестьянка.
— Почему же?
— Много лет назад, в жаркий полдень, я пришла на эту реку, чтобы выкупать своего маленького сына. Вдруг, откуда ни возьмись, появился отряд турецких воинов. Они схватили моего сына и исчезли.
— Могла бы ты сейчас узнать своего сына? — спросил паша.
— Да, — чуть помедлив, ответила женщина.
— Ты знаешь какую-нибудь примету?
Крестьянка кивнула.
— На правой руке, чуть повыше локтя, у моего сына была родинка...
паша засучил рукав правой руки, и повыше локтя женщина увидела овальную, похожую на ягодку переспелой земляники родинку.
— Сынок! — воскликнула она. Протянув к нему руки, она сделала шаг, но силы изменили ей, и она скончалась от радости.
На берегу этой реки турецкий паша построил православный храм и мечеть; первый — как память о своей матери, а второй — как символ своей скорби.
— У Сербской Церкви много небесных молитвенников и самый большой среди них — святитель Савва Сербский. Были ли какие-то знамения, что он по-прежнему с вами и, как и раньше, помогает вам?
— Наш родоначальник святитель Савва Неманич все время со своим народом и вместе со своими наследниками — святителем Николаем (Велимировичем) и преподобным Иустином (Поповичем) неустанно молится о нас. Нам были знамения о предстоящих страданиях сербского народа. В 1995 году в праздник святого Саввы, когда Святейший Патриарх Павел служил Божественную литургию в Кафедральном соборе, гром ударил в колокол на колокольне. Это был знак наших будущих страданий. В мае того же года было массовое изгнание сербов из Словении и Хорватии. А на следующий год из Далмации и Сербской Крайны были изгнаны двести тысяч сербов. В конце 1999 года число беженцев-сербов составило один миллион.
Наш дом — это Небесное Отечество, а у нашего земного отечества нет даже имени...
— В Сербской Православной Церкви, конечно, есть великие подвижники благочестия — старцы, которые день и ночь молятся о сербском народе. Говорили ли они какие-то пророчества о Сербии?
— Самый главный наш пророк после святого Саввы — епископ Николай (Велимирович), который и предсказал все страдания нашей Церкви и сербского народа. Архимандрит Иустин (Попович), который почил в 1979 году, и его ученики — епископы Артемий (Родославлевич), Афанасий (Евтич) и Ириней (Булович) — это камни в основании нашей Церкви, и они тоже говорили о наших близких бедах. У нас есть старцы и есть пророчества, но до тех пор, пока эти пророчества не получат подтверждения Церкви, я не могу о них говорить.
— Что вы можете сказать в заключение?
— В заключение я приведу слова митрополита Черногорско-Приморского Амфилохия, которые он сказал в одной из своих проповедей: "Чтобы золото стало золотом, оно должно семикратно пройти через горнило, а мы хотим стать золотом, не пройдя огонь страдания. Мы хотим быть участниками Воскресения Христова, забывая, что прежде Воскресения Спаситель был распят и Кровь Свою пролил за нас и спасение мира, забываем, что путь Его — путь Богочеловека. Забываем, что это и наш единственный путь, что и мы должны пройти через распятие, через крестное страдание Христово, вместе с Ним и со всеми Его святыми умирая, чтобы вместе с Ним воскреснуть. К этому призывает нас сейчас Господь и для этого Он избрал нас между всеми народами земными, как бы странно и непостижимо это ни звучало.
Нынешний огромный и страшный крест — крест нашего страдания, но и крест избрания нашего народа. Там, где Господь попускает величайшие испытания, там живет Его самая горячая любовь к тем, кому Он попустил эти страдания, и от них самих уже зависит, оправдают ли они доверие Божие, откликнутся ли на Его призыв. Наши предки умели откликаться на зов Божий. Я уверен, что и нынешнее поколение останется на высоте этого божественного доверия. И потому я снова повторяю слова святого пророка: "Господь — просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся?"

Беседу вел Николай КОКУХИН
1.0x