МЕСТО СВЯТО

Author: Андрей Фефелов
МЕСТО СВЯТО
25(290)
Date: 22-06-99
ЖИЗНЬ БОЛЬШОГО РУССКОГО города Самары — полная движения страстей и суеты — светская, грешная жизнь крупного промышленного и регионального центра, меж тем, протекает по местам, отмеченным особым Божьим благословением. Быть может, каждый русский город несет в себе частичку святости и живет на самом деле не бюджетом, траншами и коммунальным хозяйством, а каким-то древним, иногда забытым приданием, соединяющим бренный мир с небом. Самаре в этом смысле повезло. Ибо история ХХ века, омывшая улицы и площади этого старого русского города, проявила, как реактив на фотобумаге, таинственные контуры не земного, но духовного града, образ которого физическим зрением можно уловить лишь в зыбкой симфонии отраженных в Волге ночных огней, что золотыми столпами взлетают из густой синевы фарватера, подпирая измельченный — в строениях и растительности — берег.
Еще за два века до основания первых городских поселений стоял на самарской земле скит старца-пустынника, в котором, как гласят нарративные источники, остановился на ночевку направлявшийся в Золотую Орду святитель и чудотворец Митрополит Московский Алексий. Тогда изрек он пророчество, согласно которому на сем месте будет прекрасный город, который никто никогда не подвергнет разорению.
Действительно, ни разу, со дня своего основания в 1586 году, Самара не была жервой иноземного нашествия, не подвергалась разгрому. Во время Великой Отечественной войны ни один вражеский бомбардировщик не долетел до Самары, а сам город, хранимый молитвами чудотворца, превращен был правительством в "запасную столицу" — сюда в декабре 1941 года переехало вся, за исключением Сталина, советская верхушка.
Сейчас, побывав в Самаре, стоит оторваться от грохочущей и исполненной гедонизма пьяной волжской набережной, подняться по кривым пыльным улочкам в соты нагромождений серых особнячков и усадеб старинного города. Побеседовать в тени деревьев с тихими и внимательными стариками, что робко вышли поглядеть на вечернее солнышко из-за высоких резных околиц своих небольших деревянных домишек.
Рассказ о знаменитом самарском чуде, так называемом "стоянии Зои", некогда облетел всю Россию, а в Самаре старожилы вам покажут и дом, где случилось это знаменательное и страшное происшествие.
В Рождественский пост в начале 1956 года девушка Зоя пришла с подругами на вечеринку к семнадцатилетнему Николаю Болонкину. Пришла одна, без молодого человека. Последний задерживался, но обещался подойти вскоре.
Молодежь веселилась. Выпили вина, начались танцы. Все танцевали, разбившись по парам, а жениха Зои все не было. Как рассказывают, девушка сначала грустно сидела в уголке, а потом вдруг кинулась к божнице и сняла с нее старинный образ Николая Чудотворца.
— Мой не пришел, буду с ним вот танцевать, — хохоча, воскликнула Зоя.
Все бросились отговаривать дерзкую: что это, мол, грех. На что девушка возразила: "Если Бог есть, пусть меня накажет", — и кинулась в круговую, держа Николая Угодника как кавалера. Прошла два круга и, к ужасу собравшихся, окаменела с иконой в руках. На крики испуганной молодежи сбежались соседи. Вызвали врачей. Приехавшие врачи не смогли классифицировать состояние Зои. При попытках сделать Зое укол иглы шприцев ломались. Девушка была недвижима и холодна, превратившись в подобие статуи. Ноги ее словно приросли к полу, и переместить ее не было никакой возможности (поначалу пытались вырубить под ней половицы). Сотни людей со всей Самары и соседних деревень стали приходить к дому на улице Чкалова. Властям пришлось выставить оцепление из конной милиции. По свидетельству очевидцев, возле дома круглые сутки дежурили милиционеры и машина “скорой помощи”. Когда толпа поломников стала насчитывать ежедневно тысячу человек, то уполномоченный по делам религии города обратился к епископу Самарскому Иерониму и попросил, чтобы церковь с амвона опровергла "суеверные россказни" о Зое. Епископ отвечал в том духе, что опровержение будет сделано, если в дом будет допущен настоятель Покровского Кафедрального собора отец Александр. И если никакой Зои там не обнаружится, во всех церквях будет объявлено, что случившееся — всего лишь глупый слух... Однако ни настоятеля, ни других священнослужителей в дом не пустили.
Злые языки рассказывают, что хрущевский функционер секретарь куйбышевского обкома, докладывая о произошедшем на партконференции, произнес следующую сентенцию: "Да, произошло такое вот чудо, позорное для нас коммунистов явление..."
Что касается самой Зои, то народная молва утверждает: Зоя простояла 128 дней и по молитве старца очнулась в день Святой Пасхи. Покаялась сама, призвала весь народ к покаянию и через неделю мирно отошла к Господу. Интересно, что, по уверению самарских жителей, архивные материалы о "стоянии Зои", хранившиеся под грифом "секретно", утрачены во время недавнего разрушительного и жуткого пожара в здании самарского МВД.
Интересно свидетельство Анны Ивановны Федотовой, напечатанное в одной самарской газете:
"Возле дома Зои в те дни я была дважды. Приезжала издалека, чтобы узнать, правда ли девушка окаменела с иконой в руках? Но дом был окружен милицией и туда никого не пускали. Люди целыми днями простаивали на улице. Я же не могла стоять долго, так как мне надо было в тот же день возвращаться обратно в район. И тогда я решила расспросить обо всем какого-нибудь милиционера из охраны. Вскоре один из них вышел из калитки. Я пошла следом за ним, и когда он зашел за угол другой улицы, я остановила его. Вежливо спросила: "Скажите, правда, что Зоя стоит?" Он ответил мне так: "Ты спрашиваешь меня о ней в точности, как моя жена. Но я ничего тебе не скажу, а лучше смотри сама..." При этом он снял с головы фуражку и показал мне совершенно седые волосы: "Видишь? Это вернее слов... Ведь мы давали подписку, нам запрещено рассказывать об этом... Но если бы ты только знала, как страшно мне было смотреть на эту застывшую девушку!.."
Этот совсем юный, но уже седой, как старик, милиционер запомнился мне на всю жизнь."
Но помимо таинственной, превратившейся почти в легенду истории про окаменевшую Зою, есть в Самаре два имени, которые твердыней защищают образ Правой веры. Самарцы произносят их не просто с почтением, но с благоговением. Речь идет о митрополите Мануиле Лемешевском и верном, любимом ученике его митрополите Иоанне Снычеве. Оба, будучи крупнейшими агиографами и богословами, имели необыкновенную популярность среди простого народа.
Например, к могиле владыки Мануила приходят каждый день помолиться с десяток прихожан, а в дни его тезоименитства и кончины собирается до тысячи человек.
Мануил снискал народную любовь потому, что, как говорят, он был необычный архиерей. Чудеса прозорливости и целительства были связаны с личностью Мануила при его жизни и продолжаются вот уж тридцать лет после кончины. Мудрые люди говорят про Мануила так: "Бог прославил своего воина, наделив его даром старчества, а сочетание старчества и архиерейства крайне редкий случай."
Сегодня те люди, которые знали его, плачут, вспоминая о нем.
Пройдя путь мученика за веру (более 20 лет в лагерях), владыка Мануил поражал не только своим ревностным отношением к слубе и личным благочестием, но и особым милосердием, мягким отношением к павшим и страждущим. Сегодня почитание в Самаре духоносного старца столь велико, что его можно было бы назвать "народным прославлением” нового святого. Неслучайно Патриарх Алексий I по преставлению митрополита Мануила в 1968 году произнес пророческие слова: "На церковном небосклоне зажглась новая звезда праведника." Пребывание Мануила на самарской кафедре стало временем духовного рассвета Самары.
— Сам Господь послал его к нам, — так говорят прихожане самарских храмов.
Высокочтимый Мануил, уходя на покой, вверил самарскую епархию своему любимому ученику владыке Иоанну (впоследствии митрополиту Петербургскому и Ладожскому). По рассказам очевидцев, во время Литургии митрополит Мануил, держа свечи в крепко сжатых руках, обратился к присутствующим: "Кого вам надо? Он молод, но строже меня". Затем вручил свечи владыке Иоанну со словами: "Отдаю всю свою силу к тебе".
Постановлением Святейшего Патриарха московского и всея Руси Алексия I и Священного Синода от 25 ноября 1965 года архимандриту Иоанну Снычеву определено быть епископом Сызраньским, викарием Куйбышевской епархии, временно управляющим Куйбышевской и Ульяновской епархиями.
Митрополита Иоанна Снычева самарцы любовно называли “владыченька”...
Даже когда владыка Иоанн стал митрополитом Петербургским и Ладожским, православные самарцы нередко посещали любимейшего владыку.
При последнем посещении самарцами Иоанна прозорливый святитель попрощался со своими духовными чадами так: "Простите, может быть, кого обидел". По словам многих самарцев, с кончиной владыки Иоанна они почувствовали себя сиротами.
Поразительна по символизму история с переносом могильного креста метрополита Иоанна в Самару.
Народ говорит, что после своей кончины Иоанн благословил самарскую паству.
Еще в бытность свою самарским епископом Иоанна часто спрашивали: "А где вы, владыка, лежать будете?" Однажды он вошел в притвор Покровского собора, указал на место напротив могилы владыки Мануила. Предание до сих пор живет в народе, и некоторые люди ждут перевоза праха Иоанна из Александро-Невской Лавры в Самару. Иные самарские бабушки по святой простоте своей спрашивают: "Когда он будет мощами здесь?" Дабы некое утешение прибывало с самарцами, схиманахиня Варвара через верных людей достала деревянный крест, первоначально установленный на могиле Иоанна в Петербурге. Этот крест благоговейно был вывезен в столицу и помещен в последний вагон поезда "Москва-Уфа".
Через всю Россию, по меридиану, ехал поезд с крестом митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна, освящая и благословляя окружающие пространства. Ранним утром самарские ревнители памяти метрополита встретили священный груз. Молодой семинарист взвалил крест себе на плечи и двинулся по перрону...
Как только могильный крест Иоанна попал в Самару, сразу же потянулись к нему православные. Несмотря на то, что находился он вне храма, прихожане стали ставить свечи и служить панихиды рядом с крестом любимого владыки. Нынче крест этот стоит в Покровском соборе на том самом месте, которое указал Иоанн при жизни. Сняли табличку с именем Иоанна, убрали фотографию. Икона Божьей Матери Смоленской, прикрепленная к кресту и, как говорят, вырезанная заключенными "Крестов" в знак признательности митрополиту, эта икона передана была в Самарский епархиальный музей. На самом кресте местными мастерами вырезано было распятие. Пожилые прихожанки прикладываются к распятию, вспоминают Иоанна:
— Что говорить, он и при жизтии был святой...
Резал распятие мастер знавший владыку. Он, благоговейно оставил при себе деревянную стружку, и вскоре все стружку разобрали почитатели святителя Иоанна — человека редчайшего для нашей эпохи, истинного воина Православия, защитника России и ее страждущего народа.