ЦЕНТР МРАКА

ЦЕНТР МРАКА
34(247)
Date: 25-08-98
-Там твоя атомная, — указал рукой водитель маршрутки, — только зачем она тебе? Нет там больше ничего...
От трассы до Крымской АЭС идти четыре километра. Пустынно и тихо, только старая стелла на обочине еще вещает о достижениях советской физики. Дорога идет на восток. Раскаленное солнце словно обезумело, словно превратилось в огромный реактор. Поначалу видишь только нагромождения бетонных плит, поросших травой, да странным образом развороченную землю. А вот уже с холма открывается другая панорама: на километры протянулось нечто среднее между заводом и исправительной колонией. Гигантские корпуса с пустыми глазницами темных окон, скелеты застывших подъемных кранов, бетонные громадины за разрушенной оградой. Вдали виднеется берег Акташского озера, и не можешь поверить поначалу, что здесь, в долине, под лучами палящего солнца все давно уже мертвое...
Но вот с заброшенной станции отчетливо доносятся чьи-то удары кувалдой по железу. Эхо разносит эти звуки далеко, ясно давая понять: вымерло все, кроме крыс, которые пытаются унести последнее, что еще не разграблено на этом кладбище народных денег и человеческих судеб. До станции еще не меньше километра, но уже повсюду в этом радиусе разбросаны свалки: стройматериалы, трубы, арматура, застывшая техника, а вдаль уходят бесконечные ряды огромных опор для высоковольтных линий электропередачи. Электричества они так и не дождались.
Вряд ли кто сейчас скажет, сколько средств ушло на строительство Крымской АЭС. Четырехтысячная армия высококлассных специалистов съехалась со всего Союза, чтобы строить здесь атомный рай. Денег на дорогостоящую затею государство не жалело: тогда была в моде гигантомания, стремительными темпами возводились корпуса станции, а неподалеку — город атомостроителей. И вот, когда первые два блока были уже готовы к запуску, в стране случилась перестройка, а в Чернобыле рванула АЭС. Какой ужас охватил тогда крымчан, какие акции протеста против “второго Чернобыля в Крыму” они проводили? “Демократическое” правительство “уступило” народным требованиям. Сначала разговоры шли о перепрофилировании станции под центр подготовки атомщиков, еще около полугода люди надеялись на что-то, финансирование резко сошло к нулю, а потом...
Огромная цепная собака бросается на меня с лаем в пустом дворе. Неподалеку сложены вырезанные автогеном толстенные металлические плиты. Они уже подготовлены к вывозу.
— Эй, братан, чего надо? — суровые ребята неласково встречают чужака, словно мыши, вылезая из отсеков.
Объясняю, что иду к реактору.
— А взрывать ничего не будешь?
Нет, взрывать я не намерен, да и к чему, если все уже уничтожено человеческой глупостью. Меня пропустили к реактору — вот его башня, закрывающая полнеба. Рядом — навеки застывший огромный кран. Бесчисленными артериями тянутся трубы. Это — гигантский могильник, который будет стоять здесь веками, раскаляясь летом от палящего солнца и медленно обваливаясь под действием дождя и ветра В подвале многоэтажного корпуса, пристроенного к реактору, воды в человеческий рост. Землетрясения, которое, как боялись, могло привести к аварии, так и не случилось. А вот разлившийся Акташ проник всюду. Одно время здесь прятались от людского глаза бандиты, теперь скрываются бомжи. Поднимаюсь на самый верх: воет ветер, предательски дрожат поручни ржавой лестницы. Сверху картина та же самая, только масштабы гигантского кладбища поражают еще больше. Периодически по дороге снуют грузовики. Что им нужно в этом заброшенном месте?
Каким-то животным чутьем ощущаю, что пора отсюда уходить. Широкая бетонка, проложенная для тяжелых машин, поросла травой, еще сотни метров меня провожают свалки арматуры, и как бы далеко не уходил, отовсюду на тебя смотрит мертвая станция.
Автостоп — единственная возможность добраться отсюда до города. За 20 минут проезжает в среднем одна машина. Наконец после нескольких неудачных попыток торможу старый “уазик”. По выщербленной дороге добрый водитель подбросил до Щелкина. Когда прощались, я спросил, кем он был раньше. Оказалось, инженером-атомщиком, на АЭС возглавлял участок, теперь крутит баранку. Вот она, человеческая начинка почившей атомной. Вспоминать о работе на станции не хочет, за десять лет все отболело, теперь пытается просто выжить.
Олег КАЧНОВ