ГОРИТЕ ВЫ ОГНЕМ!
29(242)
Date: 21-07-98
Крутые в деревне и городе разные. Да и сама мокруха — тоже. В деревне убивают простой палкой, называемой батогом. Или ночью поджигают дом — пускают петуха, как водится со времен приручения огня. Никаких тебе динамитов или пистолетов с глушителями. Обильно льется кровушка в селах “на почве семейных отношений”.
...Над деревней Егово на Рождество сияли звезды. Дома стояли в синем свете глубокой ночи. Уже отгуляла деревня и спала. И лишь Сергей Белозеров легкой тенью скользнул между сугробов прочь от дома отчима и спрятался за амбаром.
Сквозь щели между досок просвечивало странно яркое освещение сеней, внутри сруба раскалялось, как в ядерном реакторе. Вдруг словно кровлю приподняло легким бесшумным взрывом, из-под застрехи дунуло дымом, белыми в ночи струями и клубами, как из-под крышки кастрюли с кипящим борщом. Огонь быстро проел тонкие доски обшивки над дверями. Доски сначала сделались розовыми, потом раскалились углеподобно, и струя огня кинулась к снегу на крыши. Было видно, как за минуту толстый слой снега просел. Проталины зачернели, и шифер стал стрелять оглушительно, на всю деревню.
Вокруг дома сделалось неестественно светло, как на съемочной площадке. Одну оконную раму в передке вышибло тоже, могло показаться, распирающим жаром, если бы вслед за ней не выскочила по инерции голая нога: раму выбили изнутри. И затем из этого пробоя показалась голая задница. Баба неуклюже сползала, и, только встав на цоколь, оправила сорочку перед тем, как прыгнуть в сугроб. Охватила себя руками то ли от ужаса, то ли от мороза, затряслась и завыла.
Прятавшийся за амбаром Белозеров злорадно наслаждался происходящим, будто подглядывал в туалете, торопливо, жадно курил и сплевывал.
Вслед за бабой из окна в трусах и пиджаке на голое тело, вылез мужик и, видимо, поранил ногу стеклом, запрыгал на одной.
Это зрелище Белозерова восхитило, он тонко, похотливо заржал в своем укрытии.
Голые мужик с бабой топтались возле горящего дома, о чем-то спорили. Наконец баба убежала по скользкой дороге к соседним домам, а мужик, обогнув дом, приблизился к огню так, чтобы согреться.
Дым валил уже и из разбитого окна — видать, прогорела и бревенчатая стена в сенях.
Стали набегать соседи из темного конца деревни. Толпились, махали руками, кричали, ужасались.
Как безумный, радовался только Белозеров в своей засаде.
Радовался собственноручно сотворенному позору своей матери, той самой бабы, нагишом спасавшейся из горящего дома. Радовался “утрате имущества” отчима, согревающегося у грандиозного костра.
Этой ночью он сотворил возмездие над неверной матерью и сделал нищим отчима.
Еще несколько часов назад он пытался высказать им свое презрение, доказать их неправоту. Сидел за столом с ними в этом доме, пил и наливался яростью мщения за родного отца, который год перед тем лежал парализованный, а мать уже тогда бегала к этому... Она предала отца еще живого и немощного. А потом “расписалась” с этим... через неделю после похорон любимого им бати. Сука.
Сидя у них в гостях, он видел, как она раскраснелась и похорошела, как ласково поглядывала на нового мужа. И вдруг, ни слова не говоря, с размаху ударил в бесстыжее лицо матери своим увесистым кулаком.
Мать свалилась со стула, завопила: “Не тронь его, Вася!” — схватила нового мужа, повисла на его ногах, и содеявший сие непотребие парень удалился нетронутый. Отчим лишь обозвал его говнюком и наказал больше у него не появляться.
Белозеров прогулялся до кладбища, до могилки незабвенного бати, опять вскипятил там себя мщением и вернулся в дом отчима. И опять приложился к позорной материнской “харе”. А женщина снова гирей повисла на втором своем муже, не позволила отплатить за обиду единственному сыночку. А зря. Врезать бы пару раз борцу за “отцовскую честь”, глядишь, отрезвел бы “Сереженька”, не побежал домой за канистрой бензина, не облил бы сени, не поджег. Хотя, конечно, кончил бы свой век все равно плохо.
...От разгоревшегося пожара он уполз между амбаром и бань незамеченный. Сморенный усталостью, заснул в осиротевшем родном, нетопленом доме.
Утром пришел с повинной к участковому. Оформили ему “явку”. Обещали “за активную помощь следствию” дать минимум. Но на суде он опять сорвался — плюнул в мать, подбежавшую к решетке.
Не плюнул бы — тремя годами отделался. Плюнул — получил семь.
И — “не жди меня, мама, хорошего сына”...
Вадим КОРНЕЕВ
Архангельская область
1.0x
