«ФИЛИНЦЫ»

Author: Александр Синцов
«ФИЛИНЦЫ»
10(223)
Date: 10-03-98

“Я убил Листьева. Ты убил Листьева. Он убил Листьева”, — невеселой шуточкой порхает фраза в Казачьем братстве. Время от времени власти освежают какое-то затянувшееся расследование арестом очередного “злодея” — как стало с полковником Поповских. Так же когда-то показательно загребли и атамана Филина “по подозрению в убийстве” злополучного телеведущего. Год морили по тюрьмам. Потом без шума выпустили вчистую — так же будет и с Поповских. И уже в ВДВ распространится черный юмор прокураторов, такая детская считалочка: “Я убил Холодова. Ты убил Холодова. Он убил Холодова.”
Филин, слава Богу, жив, здоров, свободен. Трапецевидные мышцы все так же подтягивают плечи вверх, руки при ходьбе пружинят на таких подвесках, и сам он, с пистолетом в кобуре под правой рукой, гимнастической легкой походкой идет от разъездного “аудио” к штабелю пиломатериалов на своей базе стройиндустрии в поселке Деденево. И казаки оставляют на минуту погрузку досок, подходят к атаману, ручкуются, окружают дружеским кольцом. Сначала разговоры идут на производственную тему, потом атаман приглашает казаков в застолье в новом, только что купленном на деньги братства помещении магазина — отметить общий коммерческий успех.
Все это происходит посреди разоренной ельцинской России в наши зимние дни, посреди большого русского селения. Спокойная, размеренная русская жизнь чувствуется в речах “командира”, в отчетах “подчиненных”, манеры которых совершенно лишены суеты и униженности потерянных людей. За полгода работы на предприятиях братства каждый из них зарабатывает на “жигуль”. И заработки стабильны из месяца в месяц, из года в год. Зимой несколько уменьшается оборот на стройбазе. Будь это предприятие в одиночестве или в экономических объятиях гайдаровского капитализма, сосать бы лапу казачкам до нового сезона. Но Филин, бывший военмор, руководит братством по принципу, как он говорит, “непотопляемого авианосца”. Подкидывает недостающие деньги с процветающих круглый год станций автосервиса в столице. А также в базы горнолыжного спорта, где братство установило три подъемника вместо сгнившей санной трассы, построило баню, гостиницу для отдыхающих и стало делать деньги на снегу.
В общем, в этом маленьком, в сравнении с Россией, филинском государстве, в государстве, называемом Казачьим братством, все сыты, одеты, обуты (и в автомобильном смысле), иногда в меру, в удовольствие себе и окружающим пьяны и — нос в табаке.
Эта база дачной стройиндустрии возникла на болоте. Филин купил сначала бросовый участок земли, и в прилегающем пруду стали разводить карася и карпа. Потом, поднапрягшись, купил у совхоза старые разбитые автомобили, краны, бульдозеры. Навозили грунту на этой отремонтированной технике, окружили забором, построили цеха и пошли в раскрутку. День за днем, копеечка к копеечке. Сначала только на хлеб зарабатывали, потом на масло, и лишь спустя год — на жигулевские колеса.
Да какой же казак-разбойник, скажете вы, получается из Филина и его станичников — обыкновенные работяги. Конечно, в иных условиях, в России процветающей, жизнь Казачьего братства можно было бы счесть за обычную. Но в годину нищеты, безработицы, разрухи трудовые будни филинских сподвижников кажутся блистательными и праздничными.
Мы заходим в магазин у шоссе, принадлежащий братству. Автомобилистам знакомы сии заведения. Тут есть все для “тачек”. А коли торговая точка находится, как говорится, в черте селения, то и для домашнего хозяйства отведен отдел и прилавок. Получается маленький сельский универмаг, тоже от фундамента и до вывески построенный русскими оказачившимися мужиками.
Казаки в современном виде, не парадные, разодетые, с лампасами и нагайками, а деятельные, живущие в достатке, хорошо вооруженные лицензионным оружием. Казаки Филина объединены не кровным родством со станишниками девятнадцатого века, а духом русской предприимчивости, азартом противостояния всему не традиционному, не национальному. Конечно, есть в братстве и элементы кастовой закрытости. Туда принимают только по рекомендации верных людей. Приписывают с годовым испытательным сроком, и уж затем объявляют братом (не путать с братаном). В устах Филина, с пистолетом на боку, сильного, бесстрашного, как-то особенно звучат слова Сталина, его крылатая фраза: “Кадры решают все”. Филин в течение пяти последних лет сам занимается этими самыми кадрами. “Труднее всего было подобрать командиров застав, — говорит он. — Сейчас есть у меня человек двадцать очень надежных”. И на мой вопрос, что такое застава в условиях Московской области наших дней, “докладывает”, что это охранная структура плюс предприятие. А в центре, стягивающем заставы в братство, — он, Филин, с приближенными, и кошевой атаман — по-нашему — финансист, человек первоклассной квалификации в своей сфере.
Вообще, уровень производства в братстве таков, что на одном из предприятий даже готовят высококачественное топливо из Китая выписанные специалисты, которым платят около пяти тысяч долларов в месяц. То есть обычный казак из поселка Деденево, строгающий брус на станке, связан организационной тканью братства посредством таких вот спецов с самыми богатыми сферами столицы — потребителями чистейшего дизельного топлива. Этим сопоставлением я отнюдь не “прогибаюсь” перед сильными мира сего, не льщу казакам их “продвинутостью”, а попросту определяю место казачьего бизнеса в самом крутом бизнесе Москвы.
Монолитность братства незыблема. Десятки акционерных обществ спаяны общими финансовыми, социальными и духовными интересами. Если кто-то заболеет — его не оставят в беде. Если кто-то погибнет — пожизненно обеспечат его семью необходимым пособием. Таково “государство” Филина. И по правилам любого государства оно имеет все необходимые силовые структуры для защиты государственных интересов. На каждого четвертого москвича направлен ствол — такова статистика. Стволы казаков Филина направлены никак не против меня, живущего на черте бедности. Мне хотелось бы оказаться под защитой именно этих стволов. Эмвэдэшными, увы, командуют не народные предприниматели Филины, а безродные воротилы в банковских офисах Москвы. Оружие братства защищает здоровый социально-политический строй в этой организации, как оружие Ельцина защищает режим разрухи и продажи России.
Предприятия братства разбросаны по всему Подмосковью и в столице. Подъезжаем к автомастерской почти в центре Москвы. В стеклянной проходной нас встречает цепкий взгляд охранника в форме с нашивками и при пистолете. Навстречу идет такой же дюжий боец с откормленной овчаркой на поводке. Потом мне покажут мешки с кормом для собак — калорийным и питательным, тем самым, что рекламируют по телевизору элитные собаководы. Филин вообще любит всякую умную и полезную живность. Каких только собак нет у него дома. И даже волчица. Живет в собачьей стае и “в лес не смотрит”. Вот только имеет подловатую привычку куснуть незнакомого человека, подобравшись сзади. А потом, поджав хвост, убегает бесшумным скользящим ходом, кося коварным волчьим смеющимся от сытости глазом...
Мы входим под своды просторного, чистого цеха. Рабочие — в фирменных синих комбинезонах и шапочках с козырьком. Слышна музыка. Несколько иномарок стоят распотрошенные...
Это предприятие тоже было создано во времена всеобщей апатии и растерянности, упования на возврат к социализму, к прошлому. Филин, никогда не изменявший присяге Советскому Союзу, никогда не метавшийся “между Жириновским и Гайдаром”, все же хозяйской интуицией и рассудком мыслящего человека шагнул на открывшуюся целину — пустыню. Будучи по природе человеком авангардным, лидирующим, первым преодолел космический холод свободы и попытался в вечной мерзлоте ельцинского режима разжечь очаг новой русской общинной жизни. Это ему вполне удалось.
Автослесари с чистыми, выразительными лицами, с умными ироничными глазами встретят вас вежливо и с достоинством, не то что в прежних автосервисах с обманами и вымогательством. Это люди совсем другой, новой рабочей незапойной породы. После смены не водяру жрут на чаевые, а идут в спортзал — качаются на тренажерах, лупят по грушам боксерскими перчатками, плавают в бассейне — все это на филинских предприятиях как обязательное приложение: что ни застава, то и спортзал. И опять же как обязательная принадлежность спокойной жизни — оружейная комната: за стальной дверью — решетчатая. Далее — сейф. А в сейфе — десяток пистолетов и помповое ружье — пушка, стреляющая картечью. Гильзы патронов — прозрачные мензурочки. И в них я вижу желтые яички той самой птички, которая называется “смерть бандюкам”...
Деревообрабатывающее производство видели. Автосервис лицезрели. Поехали теперь на заснеженные холмы возле деревеньки Парамоново, что от станции “Турист” по Савеловской линии всего в трех километрах.
Мы едем по широкому асфальтовому проселку и Филин говорит:
— В выходные здесь движение, как на Тверской. Все к нам на базу. Даем лыжи на прокат, бугель в руки на подъеме, и катайся целый день. Потом хочешь — баньку. Хочешь — койку. Бизнес на снегу — чистый и красивый.
В деревне мы прежде навещаем маму Михаила Викторовича. Сын предстает пред очами родительницы, радует своим появлением во всей красе и силе, и через некоторое время мать крестит нас на дорожку, говорит: “С Богом!” Все это семейное, русское приятной теплотой растекается по моей ожесточенной городской душе.
Выходим на самый верх длинного, стремительного склона. Какие-то молодые парни, одетые в яркие спортивные костюмы горнолыжников, один за другим срываются во вьюжный полет по склону — на лыжах и скейтбортах. Обратно вверх их вытягивает стальной трос с рукоятками — горный подъемник, механизм нехитрый, дешевый, но с каждым оборотом приносящий братству копеечку. Оборотов не счесть — с утра дотемна. Бряк, бряк, бряк, — как когда-то пятаки в турникетах метро.
А кругом — запорошенные прозрачной морозной метелью русские холмы, леса и долы. Здесь ощущаешь покой, вечность России, набираешься надежд и упований.
Можно было бы и день, и два ездить по владениям Казачьего братства, по совхозам и фермам, которым покровительствует Филин, по строящимся городкам коттеджей, сооружаемых казаками в пропорции 80 процентов — на продажу, 20 — в собственное употребление, ехать в Люблино, Кузьминки, Митино, где заставами стоят казаки. Рассказать, какие заказы они получают на сопровождение импортных грузов, выезжают к границе, конвоируют караваны грузовиков, зарабатывая в одну командировку по 5-6 тысяч долларов, половину отдавая в казну братства, половину — себе, и везде радоваться устроенности людей, их достойной жизни...
Нельзя оставить это без внимания. Надо пожить в Деденеве целое лето, думал я, поглядеть неспешно вблизи на новый уклад русской жизни и потом — хоть книгу написать.
Но пока что мне достаточно было посетить и эти три “точки”, чтобы распространилось в сознании, укрепилось в сердце весьма благоприятное впечатление.
Фото В. АЛЕКСАНДРОВА